Семен Слепынин - Сфера разума
За окном уже вовсю трещали воробьи, утренние лучи медленно ползли по стене комнаты и коснулись косяка дверей. Василь вскочил, принял волновой душ, позавтракал и босиком помчался за околицу села.
Поля дымились, искрились травы, и от обжигающе холодной росы захватило дух. Вот и роща Тинка-Льдинка, похожая по утрам на струнный оркестр - так много здесь было птиц. За рощей степь. В ее просыхающих травах уже путались пчелы, а на пологом холме паслись лошади. Это как раз тот самый небольшой опытный табун, который изучает ученый-пастух дядя Антон.
Василь подскочил к своему знакомцу - недавно родившемуся жеребенку, обнял его за шею, гладил гриву и приговаривал:
- Хороший ты мой. Хочешь, мы будем с тобой дружить?
- Он хочет к своей маме,- услышал мальчик голос дяди Антона.- Отпусти его. Это еще совсем малютка, сосунок.
Жеребенок смешными шагами подошел к своей маме - светло-серой кобылице Стрелке, встал под ней, как под крышей, и начал сосать молоко.
- А имя ему еще не придумали? - спросил Василь.
- Пока нет. Хочешь предложить?
- Вчера вы говорили, что он из старинной породы орловских рысаков. А что, если назовем его Орленком?
- Хорошее имя,- одобрил дядя Антон.
Мальчик сел рядом с высоким светловолосым пастухом и задал все тот же вопрос о другом, постоянно тревожившем его воображение пастухе: кто он? Дядя Антон, к сожалению, лишь пожал плечами и ответил почти теми же словами, что и фея весенних лугов.
- Кто его знает. Он пасет лошадей только ночью. Но как пасет! Лошади так и льнут к нему. И чем он их приворожил?
- А вы хоть раз видели его?
- Нет. И пытаться не следует. Он этого не любит.
- А что, если он не земной пастух? А что, если он приходит с древних космических пастбищ?
- Космических? Ну это вряд ли,- рассмеялся дядя Антон. Он встал, подошел к Стрелке и посмотрел ей в глаза, потом сел на бугорок и задумался. Василь понял, что сейчас лучше не мешать ученому-пастуху.
Мальчик ушел в сторону и устроился под могучим и давно полюбившимся ему тополем. Его крона так разрослась, что казалась густым зеленым облаком. "Тополь-бормотун",- так назвал его про себя Василь. И в самом деле: более болтливого дерева не было в окрестных лесах и рощах. Стоило пронестись ветерку, как его ветви начинали переговариваться, листья шуметь, и долго потом стоял несмолкаемый гул. И даже когда ветер стихал, тополь не унимался и продолжал бормотать. Может быть, там шепчутся дриады? Василь поднял голову, но в зеленой полумгле увидел лишь пляску острых, как иголочки, солнечных лучей и птичьи гнезда.
Василь взял из Памяти книгу. Но не читалось. Его внимание привлек небольшой табунок лошадей, проскакавших вдали. Но это обычные лошади. Совсем иное дело табун, где родился Орленок. Такого табуна в мире больше нет. Над ним работают ученые, в том числе и дядя Антон.
Ученый-пастух все так же сидел на бугорке, глубоко задумавшись. Сейчас он, наверное, советуется со Сферой Разума. Василь уже знал, что Сфера общается и с ним, и с другими детьми. Но пока лишь внешне - с помощью фей, русалок, дриад и других природных существ. Нет, у взрослых общение более глубокое, телепатическое. Перед ними - вся историческая память и все знания человечества. Сейчас дядя Антон, может быть, даже видит своих коллег ученых-"лошадников", живущих в разных странах. Он разговаривает с ними, спорит. Уже не один год они работают с опытным табуном. С помощью Сферы они меняют наследственность лошадей и динамику биотоков. Все это Василь слышал от дяди Антона. Ученые хотят, чтобы обыкновенные лошади стали чуть ли не сказочными. Кое-какие успехи уже есть. Многие их подопытные бегают со скоростью триста километров в час. Но зачем? Об этом Василь спросил у пастуха, когда тот освободился.
В ответ услышал удивительные вещи. Оказывается, некоторые его питомцы могли бы покрыть в час чуть ли не тысячу километров, если бы не сопротивление воздуха. Но скорость не главное. Ученые добиваются, чтобы их кони свой немыслимый бег в пространстве превращали в бег во времени. Василь знал, что где-то в космосе время и пространство могут взаимно переходить друг в друга. Но чтобы такое на земле? Да еще с лошадьми?
- Именно с лошадьми,- убеждал ученый-пастух.- Миллионы лет естественная эволюция словно растила их для этого. Смотри, какое благородство, какая целеустремленность линий и форм! Так и кажется, что кони вот-вот сорвутся с места и, мелькнув в пространстве, умчатся в тысячелетия. Но природа не создала их такими. Не смогла одна. Вот мы и хотим помочь ей.
- А не уйдет ли случайно Стрелка в прошлое от своего жеребенка?
- Нет, Стрелка и другие взрослые лошади лишь переходные экземпляры. Но их потомство... Твой Орленок, Витязь, Метеор нас обнадеживают. Может быть, они вырастут настоящими хронорысаками.
- Хроноптицы! - вспомнил Василь.- Я читал фантастический рассказ о хроноптицах.
- Это что. Недавно вышла интересная книга. Там уже не хроноптицы улетают, а люди уходят в прошлое. Уходят просто пешком и шагают по пыльным дорогам столетий. Да вот она, держи.
Василь взял из рук пастуха фантастический роман, который так и назывался "Пыль столетий". И написал его...
- Дядя Абу! - воскликнул пораженный Василь и вскочил на ноги.
- Почему дядя? - улыбнулся пастух.- Абу Мухамед живет далеко, и ты не знаешь его.
Но Василь уже не слышал, о чем говорил пастух. В его ушах свистел ветер он мчался в село, чтобы поделиться новостью с ребятами.
У крайних хат на вершине вербы вертелся ворон Гришка и с любопытством посматривал вниз. Василь смекнул: это неспроста. И верно: под вербой сидел сам автор и беседовал с сельской ребятней.
- Вот! - Запыхавшийся Василь поднял над головой книгу.- Смотрите!
Ребята передавали друг другу роман и с уважительным удивлением поглядывали на дядю Абу. А тот с равнодушным видом повертел книгу в руках, потом отбросил ее в сторону и с подчеркнутой скромностью сказал:
- Ерунда.
- Ер-рунда,- четко подтвердил Гришка.
Дядя Абу рассмеялся и погрозил ворону пальцем. Чувствовалось, однако, что Гришка крепко уязвил его авторское самолюбие.
- Я еще не такие книги напишу! Вот увидите! - с мальчишеской запальчивостью воскликнул дядя Абу.
После полудня Василь, желая познакомить дядю Абу и ребят с ученым-пастухом, повел их в поле. Становилось душно. В травах почему-то притихли кузнечики, и даже в роще Тинка-Льдинка перестали петь синицы.
- Верный признак,- сказал дядя Абу.- Скоро будет гроза.
Ребята не поверили - уж очень чистым и по-июньски синим было небо. Но минут десять спустя, когда показался табун с ученым-пастухом, неведомо откуда прилетела туча, черные крылья которой вскипали по краям белой пеной. С шипением и свистом, с какой-то театральной яростью на ребят накинулась гроза. Те криками приветствовали ее, потом вприпляску и с хохотом бросились под зеленую крышу того самого тополя. Там было сухо, и лишь меж корней тоненькими ручейками потекла откуда-то вода.
