Нэт Прикли - Цитадель
— Мясо гусеницы-листореза, — сообщил Симеон. — Необычайно нежная вещь. Тебе пока не стоит употреблять твердую пищу. На ее усваивание тоже немало усилий требуется.
Найл, чуть не зверея от голода, схватился за ложку и принялся истреблять бульон.
— Не торопись, суп я прописал в неограниченных количествах. А вот одежку твою, извини, пока убрали… Да, слушай. Надо твою Нефтис как-то успокоить. У нее дыра в полноги, а она норовит сюда приползти, узнать, как твое состояние. Никому не верит, на сиделку грозится охрану напустить.
— Нефтис… — улыбнулся Найл. — Как она там?
— Судя по буйности, прекрасно поправляется. Хоть к постели привязывай!
— Ну, так перенесите ее сюда, в эту комнату.
— Это еще зачем? — моментально взвилась Джарита. — В комнатах правителя города должен жить только правитель, а не кто попало.
— Ничего, ничего, — расхохотался Симеон. — Так им обоим спокойнее будет. Быстрее поправятся. Только имей в виду, Найл, тебе нужно набираться сил, а не терять их. Никаких межполовых контактов!
— Очень надо! — заявил Найл, доедая суп.
— В твоем возрасте — и не надо? — опять расхохотался Симеон. — Ты меня пугаешь! Ладно, пойду распоряжусь.
Медик вышел. Джарита снова наполнила тарелку, норовя испепелить правителя взглядом, но Найл не стал обращать на это внимания.
Вскоре двое «неголосующих граждан» принесли в комнату вторую кровать, поставили ее у противоположной стены. Следом стражницы доставили на руках Нефтис. Джарита, громко хмыкнув и вздернув нос, вышла и хлопнула дверью.
— Идите, идите, — прогнала остальных Нефтис, — нам нужно отдохнуть.
Но стоило скрыться последней стражнице, как девушка попыталась сесть в постели.
— Как вы себя чувствуете, мой господин?
— Отлично чувствую, лежи.
— Вы ведь из-за меня так волновались? Я сейчас подойду.
— Лежи, говорю.
— Я сейчас.
— Лежи… Лежи, говорю! Лежи… Лежи, я сам подойду.
Найл встал. Голова закружилась. Он сделал несколько быстрых шагов и сел на край постели Нефтис. Она немедленно, по-хозяйски привлекла его к себе, сжала в объятиях и принялась целовать. Найл сквозь легкое головокружение заметил, как вокруг опять возникает слабенький энергетический кокон.
— Как я рада вас видеть, мой господин, — наконец-то разжала объятия Нефтис. Найл сел, и кокон тут же истаял. Но, как ни странно, правитель продолжал его чувствовать. Не свое энергетическое поле, не поле Нефтис, а поле кокона, его ауру.
Найл погладил девушку по коротко остриженным волосам, а потом, пытаясь разгадать загадку, провел ладонью по ее телу сверху вниз. Ауру он нашел сразу — поле кокона сжалось до мизерных размеров и спряталось внизу живота. Несколько минут он молчал, рассеянно лаская закрывшую в блаженстве глаза девушку. Потом до него дошло. Правитель радостно засмеялся и поцеловал то место, где прятался кокон.
Все очень просто: скоро у Нефтис будет ребенок.
Последующие три дня прошли просто прекрасно: Найл валялся в мягкой кровати, болтал с Нефтис, время от времени забираясь к ней под одеяло, ел да спал. Однако вскоре такая райская, но однообразная жизнь стала надоедать.
Каждое утро являлся Симеон, радовался быстрому улучшению их здоровья, выпивал полбутылки вина и отправлялся по своим делам. Правда, Джарита постоянно демонстрировала свое недовольство и за три дня ухитрилась дважды пролить на Нефтис суп. Впрочем, служанку тоже можно понять. Теперь пристроиться к господину под бочок ей не удавалось.
На четвертый день Симеон торжественно разрешил принести Найлу одежду. Как он выразился:
— Не для употребления, но в качестве символа близкого выздоровления.
Потом медик уселся в кресло, налил бокал вина, сделал неизменный глоток примерно в полбокала и произнес:
— Боюсь огорчить тебя, Найл, но хищников, похоже, больше не будет. Ни живых, ни мертвых. Сегодня смертоносцы отправились в карательный поход. Лично наблюдал. Первыми спустилась сотня пауков-волков, потом десяток стражниц Смертоносца-Повелителя, а на закуску сотен пятнадцать пауков-смертоносцев. Учитывая мстительность и первых, и последних, участи хищников не позавидуешь.
Симеон допил бокал, налил второй.
— Одно дело — справиться с пауком один на один. Если смертоносец не может парализовать добычу волевым ударом, то потом ему впору падать на спину и лапки задирать. А люди, как я читал, охотники которые, раньше диких зверей голыми руками вязали. То ли волов, то ли волков. Не помню. Но зверей, судя по описанию, опасных и сильных. Так вот: хищники могли справляться со смертоносцами один на один, но когда нападает армия пауков, то это умноженная воля, умноженная сила. Против этого не устоит никто. Вот так.
Симеон допил бокал.
— Выздоравливайте, ребята. Хотя за вас можно уже не беспокоиться.
После монолога Симеона Найл почувствовал себя неуютно. Он не мог определить конкретно причину беспокойства, но крутился в постели, отвечал Нефтис невпопад. В конце концов встал, оделся. Начал прохаживаться по комнате. Он не мог понять что, но что-то происходило не так.
— Я пройду по дворцу, посмотрю, как дела, — сказал он Нефтис.
— Я с тобой, мой господин, — вскинулась девушка, но чисто символически. Несмотря на то что рана покрылась сухой коричневатой корочкой и больше не беспокоила, Нефтис могла сделать лишь один-два подскока на здоровой ноге, приволакивая больную.
— Лежи, я скоро приду. — Найл наклонился, быстро поцеловал ее в губы и отодвинулся, уклонившись от объятий. Если упругая энергия Нефтис наложится на его беспокойство, то недолго и дров наломать.
Дворец вполне спокойно жил своей жизнью, не замечая отсутствия ни начальницы охраны, ни самого правителя. Стражницы стояли на постах, сонно позевывая, служанки бегали, сосредоточенно глядя под ноги. Недалеко от входа, косясь на плеть надсмотрщицы, ковырялись в стене несколько «неголосующих граждан». Рядом деловито махал руками взлохмаченный «свободный гражданин». Перед крыльцом стоял Меченый. Его в карательный поход, видать, не направили. Найл попытался восстановить в памяти, оставался ли он на посту во время недавних облав, но так и не вспомнил.
Все было в порядке. Но тревога не покидала правителя. Он еще раз обошел дворец, потом посидел на крыльце, вновь пытаясь разобраться в мыслях.
В конце концов махнул на все рукой, нашел в служебном крыле Джариту, увлек в первую попавшуюся кладовку и жадно впился в ее губы, отбирая тихую, покойную энергию, изливая взамен свое беспокойство.
Служанка с восторженной радостью отдавалась ему, покрывая счастливыми поцелуями лицо господина, с готовностью помогая ему телом, стремясь занять наиболее удобную позу, а Найл, постепенно успокаиваясь, вяло гадал, почему с Джаритой не возникает энергетического кокона, а идет всего лишь обмен.
