Стивен Кинг - Мертвая зона
Наливая в раковину воду для мытья посуды, она включила радио и услышала начало новостей. Первое же сообщение заставило ее застыть с только что вымытой тарелкой в руке; в тревожном раздумье она смотрела на их маленький дворик. С матерью Джонни случился удар, когда она смотрела телевизионную передачу о встрече сына с репортерами. Сегодня утром она умерла, около часа назад.
Сара вытерла руки, выключила радио и вызволила Рыжика из рук Денни. Она отнесла мальчика в гостиную и посадила в манеж. Денни оскорбленно заревел, на что она не обратила никакого внимания. Сара подошла к телефону и набрала номер «Медикэл сентр». Телефонистка, которая, очевидно, устала повторять одно и то же, сообщила, что Джон Смит выписался из больницы вчера вечером, незадолго до полуночи.
Сара положила трубку и села на стул. Денни продолжал плакать в манеже. Из раковины перебегала вода. Немного погодя Сара поднялась, пошла на кухню и завернула кран.
Репортер из журнала «Потусторонний взгляд» явился 16 октября, вскоре после того, как Джонни сходил за почтой.
Отцовский дом был удален от дороги; усыпанная гравием подъездная дорожка длиной почти в четверть мили пролегала вдоль стоявших плотной стеной елей и сосен. Джонни ходил по ней каждый день. Поначалу он возвращался к веранде, дрожа от изнеможения, хромая и едва держась на ногах – их словно жгло огнем. Теперь, через полтора месяца после приезда домой (сначала он преодолевал полмили за час), эта ежедневная прогулка доставляла ему удовольствие, и он ожидал ее с нетерпением. Именно прогулку, а не почту.
Джонни стал колоть дрова к предстоящей зиме, Герберт собирался для этого нанять людей, поскольку сам подрядился делать внутренний ремонт в домах Либертивилла.
– Когда старость заглядывает через плечо, Джон, это всякий чувствует, – сказал он как-то с улыбкой. – Стоит подкрасться осени – и работа на открытом воздухе становится не по силам.
Джонни поднялся на веранду и с легким вздохом облегчения сел в плетеное кресло. Он закинул правую ногу на перила веранды, потом, морщась от боли, обеими руками поднял левую и положил ее сверху. Затем просмотрел полученную почту.
В последнее время она пошла на убыль. В первую неделю его пребывания в Паунале приходило в день до двадцати писем и восемь – десять бандеролей; в основном они пересылались из «Медикэл сентр», но некоторые были адресованы прямо в Паунал, на конвертах писали: Паунэлл, или Поунал, а однажды даже Пунатс, до востребования.
Среди авторов писем большинство составляли люди одинокие, мечтающие найти в жизни хоть какой-либо смысл. Были письма от детей, просивших автограф; от женщин, желавших переспать с ним; от безнадежно влюбленных, которые спрашивали у Джонни совета. Иногда ему присылали талисманы на счастье. Иногда гороскопы. Многие письма были проникнуты религиозным духом; когда он читал эти послания, написанные с орфографическими ошибками, крупными, старательно выведенными буквами, немногим отличавшимися от каракулей смышленого первоклассника, ему мерещился призрак матери.
Джонни уверяли, что он пророк, призванный вывести усталый и разочарованный американский народ из пустыни. Предвестник близкого конца света. К сегодняшнему дню – шестнадцатого октября – он получил восемь экземпляров книги «Бывшая великая планета Земля» Хола Линдсея – мать наверняка одобрила бы это сочинение. Джонни призывали объявить о божественном происхождении Христа и положить конец распущенности молодежи.
Шел и поток враждебных писем, как правило анонимных, их было меньше, но они дышали страстностью, как и корреспонденция почитателей Джонни. Один нацарапал карандашом на желтом бланке, что Джонни антихрист и хорошо бы ему покончить с собой. Четверо или пятеро интересовались, какое испытываешь чувство, убив собственную мать. Очень многие обвиняли его в надувательстве. Один умник написал: «Предвидение, телепатия – чушь собачья! Дерьмо ты, а не экстрасенс!»
А кроме того, ему присылали вещи. Это было хуже всего.
Каждый день по дороге с работы домой Герберт заходил на почту и забирал бандероли, которые из-за своих габаритов не могли поместиться в почтовом ящике. Сопроводительные записки были в основном одинаковые – исступленный крик: Скажите мне, скажите мне, скажите мне!
Это шарф моего брата, пропавшего без вести во время рыбной ловли на Аллагаше в 1969 году. Я уверена, что он еще жив. Скажите мне, где он.
Это губная помада с туалетного столика моей жены. Мне кажется, у нее с кем-то роман, но я не уверен. Скажите мне, справедливы ли мои подозрения.
Это браслет с именем моего сына. Он перестал приходить домой после школы, пропадает где-то до позднего вечера, я просто с ума схожу. Скажите мне, чем он занимается.
Женщина из Северной Каролины – откуда только она узнала о нем, ведь августовская пресс-конференция на всю страну не транслировалась – прислала обожженный кусок дерева. Ее дом сгорел, писала она, в огне погибли муж и двое из пятерых детей. Пожарная служба города Шарлотт заявила, что всему виной неисправная электропроводка, но она с такой версией не согласна. Дом наверняка подожгли. Она хотела, чтобы Джонни потрогал почерневший кусок дерева и определил, кто совершил поджог, и пусть это чудовище остаток своей жизни гниет в тюрьме.
Джонни не ответил ни на одно письмо и вернул все предметы (даже обуглившийся кусок дерева) за свой счет без каких-либо объяснений. Но он-таки потрогал некоторые. Большинство из них, в том числе обуглившийся кусок стенной панели, присланный убитой горем женщиной из Шарлотт, абсолютно ничего ему не говорили. Но иногда контакт порождал тревожные образы вроде тех, от которых просыпаешься ночью. Чаще всего было почти не за что зацепиться: картина появлялась и тут же исчезала, оставив лишь смутное ощущение. Но один раз…
Женщина прислала ему шарф в надежде выяснить, что случилось с ее братом. Шарф был белый, вязаный, ничем не отличающийся от миллиона других. Но стоило ему взять его в руки, как отцовский дом внезапно куда-то исчез, а звук телевизора в соседней комнате стал нарастать и убывать, нарастать и убывать, пока не превратился в монотонный гул летних насекомых и далекие всплески воды.
В нос ударили лесные запахи. Сквозь кроны высоченных старых деревьев пробивались зеленоватые солнечные лучи. Он шел уже три часа, почва под ногами стала вязкой, хлюпающей, почти болотистой. Он был напуган, здорово напуган, но старался не поддаваться страху. Если потеряешься в безлюдных северных краях и запаникуешь, можно заказывать надгробную плиту. Он продолжал двигаться на юг. Прошло два дня, как он расстался со Стивом, Рокки и Логаном. Они раскинули палатки около…
