Сергей Радин - Заклинатель
Очень сильно беспокоили дети-призраки. Начиная рассказывать сказки, я плохо улавливал их присутствие. С каждым днём оно становилось всё более прерывистым, слабым - по впечатлениям. С трудом нащупанная ниточка связи, казалось, постепенно истончается - и вот-вот оборвётся. В течение моего рассказа связь трудно приходила в ту норму первых дней, когда я прочувствовал их впервые. Но приходила. И я облегчённо вздыхал, потому что боялся, как бы взрослые призраки не сделали с детьми своей химией чего-то непоправимого.
И с каждым днём усиливалось чувство, что тёмное Нечто, прорвавшееся однажды в мой сон, пытается прорваться и в реальный мир. Я постоянно был на взводе, чувствуя медленное, но неостановимое движение этого страшного Нечто ко мне. Всё ближе и ближе. Выглядит как страшилка, рассказанная на ночь. Тем не менее я ощущал, что Нечто становится более материальным с приближением ко мне.
Сначала я даже думал на взрослых призраков. Может, это они пытаются прорваться сквозь необычный для них телепатический щит и услышать меня? Но прекрасно сознавал, что им на меня, в сущности, - начхать, грубо говоря. Кто я для них? Так, некий любопытный экземпляр, который слегка выбивается из нормы. И всё. Использовать меня как-то нельзя: я не обучен ничему тому, что уже сейчас знают дети-призраки, а учить меня с самого начала - себе дороже. Так что это не они.
Нечто каждый день гонялось за мной по моим снам, пока, вконец измученный, я не сообразил, что можно с помощью нейтрала поставить энергощит. Спать я начал. Но днём присутствие Нечто было так ярко, что мне порой казалось: выгляни я из своей конуры - и вот оно, Тёмное страшное облако, притаилось за углом. Очень часто начал посматривать в боковое зеркальце грузовика - полное впечатление, что за мной мчится то самое Нечто.
Хуже, что примерно через месяц, в то самое время, когда я начал страдать от галлюцинаций, видя наяву то, чего на деле нет (а знал об этом, благодаря отсутствию ауры в привидевшихся фигурах), я вдруг понял, что почти все жители платформы начали очень часто мучиться от головных болей. Точнее - узнал от Полли, к которой многие стали обращаться за успокаивающими лекарственными препаратами. Не обошла головная боль и людей из "посёлка" учёных. На это жаловался Мэтт. Он сидел в своей диспетчерской, бледнее обычного уже с утра, плаксивый, с больными глазами, и каждую свободную минуту за рабочим столом норовил уложить голову на руки. Здорово похудел, потому что его тошнило от еды.
Многим из наших помогла медитация. Неудивительно, что она приобрела большую популярность среди населения платформы. И я потихоньку начал внедрять в практику обеих секций некоторые эзотерические знания. Особенно те, которые помогают защищаться от ментального воздействия.
14.
Грузовик привычно оставлен у платформы, а я пошёл поздороваться с Мэттом. Сегодня я решил не обходить шахту, а сразу пойти к диспетчеру, чтобы за ленивым (он не мог говорить энергично: звуки его собственного голоса больно отдавались в голове) разговором о том о сём внимательно оглядеть его. Вчера мне показалось, я начал понимать, что с ним.
Позади осталась площадка работающих автокаров - впереди второй этаж с диспетчерской. Лестница и лифт. Последнее, конечно, не для работяг. Но мне и не нужно средство передвижения. Не устал. Да и в грузовике засиделся. Так что молодецки пробежал одну лестницу и, по инерции хорошенько послав тело вперёд, ухватившись за перила, в начале второй лестницы чуть не сбил с ног быстро идущего навстречу Мэтта.
- Привет! - начал я. - Извини… - И запнулся, глядя ему вслед.
Диспетчер прошёл мимо меня, словно мимо пустого места. Прошёл деловито, даже целеустремлённо, как никогда не ходил до сих пор. Неужели головные боли прошли?
С некоторым недоумением я постоял на ступенях лестницы и неуверенно спустился, вспоминая лицо Мэтта. Успокоенное. Взгляд, устремлённый в себя, глаза - какие я часто вижу у активных посетителей секции, когда они занимаются медитацией. Странно. Лицо человека, твёрдо вознамерившегося выполнить что-то задуманное и не замечающего на пути к цели никого и ничего.
Я вернулся к грузовику. Моя платформа ещё заполнялась. Судя по объёму груза, свободных минут пятнадцать ещё есть. Немного потоптавшись у кабины, я всё-таки решился и поспешил к воротам. Кажется, Мэтт шёл именно к ним.
Несколько шагов - и обернулся на нарастающий звук мотора. И - остолбенел.
На меня мчался автокар с Красовски. Машинка сама по себе небольшая, но с со сложенными стрелами небольшого крана впереди и тележкой-прицепом позади выглядит довольно опасной. Метнув взгляд по сторонам, я сообразил, что нахожусь на открытом месте. Хуже того - слева на меня несётся ещё один кар, с водителем - дружком Красовски. Это что - крутые разборки?! Что это они как поздно спохватились?
Остальные водители каров, через арку цеха от нас, не обращают на нас внимания, продолжая работу. Мы для них слишком далеко. Ездят кары - и ездят…
Бежать поздно. Под тупым углом машины вот-вот сойдутся в одной точке. Я глянул наверх. Потолок слишком высоко. Счёт на секунды. Рабочий комбинезон делает любые движения мешковатыми. И тогда, почти не думая, я побежал навстречу Красовски, уходя на время с пути хотя бы одного преследователя и выстраивая впереди себя направленный энергетический поток, нацеленный в глаза прилизанного.
За какие-то метры до столкновения я ахнул, разглядев его глаза, и разрушил энергетическую стрелу махом руки. А через секунду я подпрыгнул - и моя нога врезалась в стрелы автокара. Спасибо, Господи, за подошву моих ботинок!.. Застывшие глаза Красовски даже не дрогнули, когда машина резко вильнула в сторону. От жёсткого виража руки прилизанного не удержали руля - так мотнуло тело, и водитель вылетел - кабина открытая же, без дверец! - с места.
Куда, что там дальше - рассмотреть не удалось. Пришлось рыбкой прыгать или падать в сторону, буквально уходя из-под колёс второго взбесившегося кара с таким же безразличным водителем. Падение на бетонный пол - это, вам скажу, что-то!.. Даже комбинезон не спасает. Упал на локоть, плохо рассчитал прыжок из-за неуклюжей униформы. Да плюс проехался - локоть сначала будто загорелся, а потом заныл. Ну, кожу содрал - это ещё не страшно. А вот то, что кар на скорости дёрнулся в сторону и только тележка сзади помогла ему не перевернуться… А может, наоборот - чуть не вздыбила машину…
Стена недалеко. Я метнулся к ней, помня, что чувство самосохранения у водителя явно приглушено, что он, в случае чего, направит на меня кар, не считаясь с тем, что сам может разбиться всмятку. Но и мне деваться некуда. А машина уже несётся на меня, и водитель… Кто из нас камикадзе, в конце концов?! Водитель смотрит спокойно и равнодушно. Никакой решимости, никакого понимания, что происходит. Просто смотрит.
