Василий Головачев - Пришествие
– Вероятно, уперся в скальное основание. Мы проверим. – Нагорин извинился и отошел к группе инженеров.
– Что-нибудь заметил? – спросил Пинегин, понижая голос.
– Просто неспокойно на душе. Интуитивно чувствую, что сверхоборотень приготовил нам еще немало сюрпризов. И если из него начнет вылупляться… как его назвал серый призрак?
– Звездный Конструктор… Да-а, не дай бог, как говаривали в старину. Сверхразум, сверхинтеллект, сверхсозидатель…
– Что-то раньше ты стоял на другой позиции: мол, сверхоборотень – сверхподарок для науки. Надо-де его исследовать, изучать. Говорил?
– Ну, говорил. Это когда было… Язва ты, Диего. Тебе не в погранслужбе работать, а в СЭКОНе [7]. Нет чтобы успокоить…
– Да уж какое там спокойствие. А если наоборот – из оборотня получится сверхразрушитель? Правда, если верить прогнозам серого призрака, спора не прорастет.
– Ученые тоже сделали вывод, что спора мертва. В том плане, что уже не способна прорасти. За миллиарды лет скитаний в космосе механизм воспроизведения наверняка стал нежизнеспособным. Да и для рождения Конструктора нужны специфические условия – это уже не гипотезы, а научно обоснованные выводы.
– Ничего не имею против, – усмехнулся Диего. – Один из ученых деятелей, молодой парень, с которым я недавно имел честь вести спор, ответил мне английской пословицей, когда я сослался на серого призрака: «Черт знакомый лучше черта незнакомого». В том смысле, что оборотень уже знаком, а серого призрака знают единицы, а как к нему относиться – не знает никто. Значит, относиться следует критически.
– Максимализм и скептицизм молодости общеизвестны, – задумчиво сказал Пинегин. – Меня в этом деле успокаивает лишь то, что мы в данный момент, как говорил Сеятель, сильнее оборотня. Конечно, ученым очень хочется, чтобы он вдруг начал расти, но… Ладно, Диего, эмоции – ничто против научно установленного факта. Надо делать свое дело, от этого нас никто не освобождал. Планомерное наступление на тайны – не это ли вывело человека в космос? Отними у человека возможность рисковать – и, я уверен, он затоскует и вымрет от скуки.
– Тяга к знаниям равнозначна тяге к риску? – Диего невольно посмотрел на оживленную группу ученых, обступивших Нагорина.
– Именно, – сказал Пинегин и перевел разговор на другую тему: – К концу дня с Земли прибудет последний груз – новейшая аппаратура для медиков и биологов. Тебе нужно взять троих и сопровождать груз от Марсопорта до полигона. Ураган не ослабевает, и на автоматы полностью полагаться нельзя.
– Это я знаю, – вздохнул Диего.
Танк медленно подкатил к исполинскому, нависающему над песком боку сверхоборотня и остановился. Казалось, машина въехала под козырек каменной глыбы в теле горы: сразу стемнело, горизонт отодвинулся и засверкал желтым блеском.
– Интуиция тебя не подвела, – повернулся к Диего Нагорин. – Масса оборотня растет. Медленно, конечно, но растет.
– Это значит, что растет его энергопотенциал, – сказал Сергиенко. – Опасная тенденция. Что еще заметили автоматы?
– Сверхоборотень начал излучать в длинноволновом диапазоне, – сообщил один из физиков; в кабинете их было двое, кроме Нагорина и Сергиенко. – И что интересно – день ото дня частота излучения растет.
– Все это, очевидно, разные стороны одного процесса. – Нагорин встал и нагнулся над пультом. – Возрастание массы, запаса энергии, излучения… Только какого?
– Следовало бы с этого дня все походы к оборотню запретить, – вступил в разговор Пинегин. – Пора полностью переходить на дистанционные исследования. Мне кажется, прогнозы ученых и ваши, кстати, прогнозы насчет нежизнеспособности споры ошибочны. Когда на совете вы докладывали об этом, ваш вывод был обоснован, оборотень действительно был больше мертв, чем жив. Но теперь-то иное дело, не пора ли пересмотреть теории?
Пинегин махнул рукой водителю, и тот повел танк вокруг неправдоподобного яйца сверхоборотня.
– Может быть, стоит добиться постройки на полигоне стационарного ТФ-эмиттера? – добавил начальник отдела как бы про себя.
– Ну а это еще зачем? – угрюмо полюбопытствовал Нагорин.
Пинегин поднял спокойные глаза.
– Я думаю, что мгновенного изменения метрики пространства в скалярном ТФ-поле сверхоборотень не выдержит.
– И ты надеешься, что под угрозой уничтожения оборотень сразу пойдет на контакт? Каким же он мыслится, этот контакт?
– Нет. – Пинегин подал знак Диего, подождал, пока тот вылезет из кабины, и продолжал: – Просто вероятна ситуация, когда, кроме как уничтожить его, нам не останется выбора. У меня нет причин сомневаться в информации серого призрака… то есть Сеятеля. Если сверхоборотень действительно представляет собой спору или зародыш какого-то необычайного существа…
– Ага, так ты все же сомневаешься в этом!
Петр пожал плечами.
– Не ловите меня на слове. Я привык мыслить категориями спасателя-безопасника, по мне, лучше перестраховаться, чем недооценить противника. С некоторых пор я уверен, что мы недооцениваем сверхоборотня, его возможности и потенциал. А все эти явления, которые улавливают приборы: рост массы, энергии, плотности излучений и так далее – суть явления одного порядка – спора пробуждается от спячки.
В молчании танк объехал глыбу сверхоборотня, минуя скопления универсальных роботов, и направился ко входу в подземное убежище основного центра управления полигоном.
– Еще раз убеждаюсь, что безопасники проницательнее, чем можно подумать, – грустно пошутил Нагорин, заворочавшись в кресле. – Мы пришли к такому же мнению – спора Конструктора оживает. Просто у нас еще мало четких доказательств, поэтому и не доводим имеющуюся информацию до всеобщего сведения. Но, Петр, ведь это должно быть грандиозное явление! Сколько нового может почерпнуть земная наука в результате рождения суперинтеллекта на наших глазах! И, кстати, под нашим контролем.
– Не заблуждайтесь, – пробурчал Пинегин. – Еще неизвестно, кто находится под контролем – мы или сверхоборотень. Вас интересует только, что мы можем найти, и совсем не заботит, что можем потерять. А вы представляете себе – какая нужна мощь, чтобы экспериментировать в масштабе Галактики?! Да ведь Конструктор, родившись, раздавит не только Марс, но и всю Солнечную систему и даже не заметит этого! Что для него планеты? Он же Звездный Конструктор!
– Ну, это ты хватил, Петр, дружище, – укоризненно проговорил Сергиенко. – Я бы не стал оперировать такими масштабами, выбивая у Земплана средства на строительство ТФ-эмиттера.
Все засмеялись, только Пинегин молчал, прищуренными глазами вглядываясь в исполинское черное яйцо сверхоборотня, заслонявшее половину небосклона.
