Нэт Прикли - Ристалище
Найл поймал себя на том, что больше он не видит ничего. Вообще.
— Рулевой, нос направо не торопясь.
Вдоль правого борта что-то шумно зашуршало. Судно дернулось было влево, однако Назия тут же громко зарычала:
— Команды влево не было! Рулевой, не трясись! На море сейчас улитки рыбаков по норкам растаскивают, а мы на тихой речке плывем… Нос налево сильно!
Послышался треск, сверху посыпалась труха, обломки веток.
— Может, лучше весла выпустить? — неуверенно спросила Райя.
— На веслах нам до города два дня шлепать. А то и три. До рассвета не успеем. Нос налево не торопясь! Рулевой, не спи! Нос направо сильно!
— Назия, ты уверена, что мы никуда не врежемся? — окликнул надсмотрщицу Найл.
— Отстань, Посланник, не до тебя, — озверело зарычала Назия. — Нос направо не торопясь! У меня своя работа, у тебя своя! Не мешай! Рулевой, не спи! Нос налево спокойно! Спокойно, сказано! Сил у вас там нет?!
Хозяйка корабля казалась темным облаком на носу судна. У нее не просто исчезла аура, на ее месте образовалась некая пустая дыра, поглощающая все виды излучений — свет, звуки, запахи, ментальные завихрения, осязательность прибрежной жизни. Все это неведомым, непостижимым образом поглощалось двуногой рабыней, чтобы превратиться в чувство, точнее в предчувствие береговой линии:
— Рулевой, нос налево не торопясь! Не жмись к берегу, там что-то торчит!
Найл отступил назад, сел на палубу, прижался спиной к стене кормовой надстройки и закрыл глаза.
Ему почему-то вспомнилась принцесса Мерлью. Она знала все, умела все, успевала везде. Она проверяла посты своих гвардейцев и рассчитывала потребность в горючем масле, она распределяла продукты и готовила проект развития образования, она собирала налоги и строила библиотеку. Она в который раз добилась звания принцессы и не желала поступаться ни мельчайшей толикой своей власти и своих прав. Где она сейчас? Порхает в своем сером плаще по озерам, насыщая воду живительным кислородом.
А он? Флот для него нашел Шабр, Райю в город отправлял Дравиг, корабли снаряжал советник Борк, пленных брала Юлук, лед заготавливала Джарита. А сам он ходил в гости к Дарующей Дыхание за мазью. Может быть, это неправильно? Может все нужно делать самому? Или искусство править состоит именно в том, чтобы не подминать под себя все возможное, а раздавать право на решение другим. Пусть каждый делает то, что умеет лучше других, то, что ему больше нравится? И не стоит дышать Назии в затылок и самому хвататься за руль. Сейчас ее очередь принимать решения и нести за них ответственность. А его задача простая — сидеть в уголочке и не мешать…
Посланник сам не заметил, как заснул.
Удивленная Райя положила его набок, подсунув под голову чью-то мягкую котомку, прикрыла своим одеялом. Минут через десять, озябнув на влажном ветру, решила спрятаться к правителю под одеяло. А еще через десять минут, зараженная его безмятежным спокойствием, заснула сама.
— Поднимайся, Посланник, Солнце встает.
Найл сморщился, уселся — от долгого лежания на жестком дощатом полу жутко болели плечо и бедро. Рядом сонно протирала глаза Райя.
Корабль стоял, прижавшись бортом к высокому крутому берегу, под раскидистой кроной старого клена. Носовой канат обвивал толстую липу немного выше по течению, кормовой — держался за молодую березу.
Правитель зевнул, встряхнулся и рывком вскочил на ноги.
— Как доплыли?
— Два раза на мель садились, — признала хозяйка корабля. Но не сильно, команда столкнула.
— Главное, успели вовремя, — махнул рукой Найл, оглядываясь в поисках своей котомки.
— Посланник, — неуверенно начала надсмотрщица, — я нагрубила тебе ночью…
— Да, — кивнул правитель, — я помню. Хозяйка корабля тяжело вздохнула и опустилась на колени, ожидая заслуженной кары.
— Назия, — пообещал ей правитель. Когда я в следующий раз пойду в Дельту, то возьму тебя с собой. У меня сложилось ощущение, что Великая Богиня слишком благосклонна к тебе. Пусть посмотрит на свою любимицу поближе.
— Вы возьмете меня с собой в Дельту, к Великой Богине? — Назия снизу вверх заглянула в глаза Посланника.
— Да, — кивнул он и отвернулся к Райе: — выбирайся на берег и жди нас там, мы сейчас соберемся.
— А что мне делать сейчас? — продолжала требовать внимания морячка.
— Ложись спать, — пожал плечами Найл. — У тебя был трудный день.
В первую очередь правитель коснулся каждого палочкой с мазью, потом, как и остальные братья по плоти, разделся, взял пучок копий и привязал его за спиной. Тунику надел сверху.
Для того, чтобы сделать оружие не очень заметным, древки копий пришлось немного подрезать, а полы туники немного удлинить. Теперь острия выступали лишь чуть-чуть выше плеча, и закрывались от посторонних глаз узлом котомки. Вы не будете меня наказывать? — Назия по-прежнему стояла на коленях.
С копьями за спиной Найлу оказалось не по силам ни присесть, ни согнуться.
Он смог только похлопать девушку по макушке и сказать:
— Назия, ты любимица Великой Богини. Согласись, наказывать любимицу Богини, это не самая хорошая идея.
— Вы на меня не сердитесь?
— Нет, конечно, — усмехнулся Найл. — Просто я больше не сяду на твой корабль.
— Нет! — морячка метнулась вперед и поймала правителя за руку. Придумайте другое наказание, мой господин!
— Потом, — пообещал Найл, — после того, как мы сходим в Дельту. Помоги мне выбраться, а то такое чувство, будто к столбу привязали.
Только после этой просьбы морячка поднялась с колен и едва не на руках вынесла правителя на берег.
— Сколько вас еще ждать?! — недовольно фыркнула хозяйка солеварни.
— Простите, госпожа, мы торопились как могли, — Найл первым покорно склонил свою голову и на всякий случай еще раз напомнил: — я твой покорный раб.
— Ну, ладно, — смилостивилась Райя и протянула руку тыльной стороной ладони вверх.
Найл принял протянутую руку и почтительно поцеловал.
Надсмотрщица довольно хмыкнула, повернулась и пошла вперед. Похоже, новый вид приветствия пришелся ей по вкусу.
Сразу за прибрежной растительностью началось поле, покрытое золотистыми колосьями пшеницы. Райя быстро нашла тропинку между делянками, вышла на более утоптанную тропу, и уже по ней вывела «своих работников» на дорогу. Вроде бы, у берега лазутчиков никто заметить не успел, а здесь, на большаке, это уже не имело никакого значения. Они шли из пустыни, с солеварни, в город, чтобы немножко поторговать.
Эту дорогу Найл помнил. Здесь за прошедший год не изменилось практически ничего: те же пахнущие сладостью яблоневые и абрикосовые сады, те же виноградные лозы на взгорках. На своих местах остались и поля, местами располосованные длинными грядками, местами засеянные пшеницей и ячменем. Вот только людей почему-то не встречалось. Если раньше в каждом саду, на каждом поле постоянно трудилось хоть несколько земледельцев, то теперь за час пути нигде не промелькнуло ни единого работника.
