Андрей Щупов - Холод Малиогонта
На этот раз не забыл поставить в конце многоточие. Довольно мудрый знак. Как щит прикрывает глупость. Все равно как в жизни изображать глубокомыслие и помалкивать. Тот же самый эффект. Лощенная и напомаженная пустота, олигофрен в очках и со скрипкой. В общем... Наверное, не стоит злоупотреблять этим знаком. Всего не прикрыть.
И еще кое-что. Событие, каким не хвастают. В одном из своих провалов забрел в ванную и полоснул бритвой по венам. Наотмашь, жестом отчаявшегося художника. Абсолютно ничего не соображал, однако, брызнуло таким алым, таким живым, что вмиг очухался и перепугался. Скрутил на плече жгут, а кисть обмотал тряпьем. Долгих полчаса баюкал руку, с напряжением ожидая, что вот-вот истеку кровью. Понял, что умирать не хочу. Это уж в крайнем случае, когда станет совсем невмоготу. А мой случай, по-видимому, совсем не крайний. Можно еще терпеть и надеяться. Да и что, в сущности, терпеть? Холод, издевательства, каторжный труд? Ничего ж этого нет! Тогда по какому поводу весь этот стон? Чего ради мы создаем внутри себя маленькие бухенвальды? Мы! Члены недоношенного человечества! Тоскующего, брюзжащего, ненасытного. Стыдно, товарищ майор! Крайне стыдно! И никогда впредь не делайте подобных глупостей. Вы меня поняли? Никогда!
12
Если можно городской мирок вообразить в виде огромного яблока, то слухи - это вечно живые юркие черви. И попробуйте совершить такой подвиг не узнать того, о чем осведомлены все - от соседей по подъезду до случайных попутчиков в троллейбусе.
Еще не добравшись до места работы, Александр оказался посвящен во все последние новости города.
Снова подскочили цены на мебель и ковры. Уже третий раз за последние полгода. В связи с аварией на молочной фабрике в магазинах предлагают один кефир. И наконец, что было солью и сутью всех бесед, в городе хоронили Лесника. Об этом говорили полушепотом, с оглядкой на близстоящих. Говорили по-разному - кто с невольным восторгом, кто с подчеркнутой брезгливостью. Лесника, как всякого мафиозо, хоронили помпезно, хотя и без музыки. Стандартные оркестры мафия презирала, предпочитая скорбную тишину. В это утро в Уткинске были раскуплены все цветы. Нежным растениям суждено было устлать дорогу до кладбища. Везли Лесника не в автобусе, а в специальном правительственном катафалке. Трудно угадать кто расстарался и распорядился, но сопровождала колонну конная милиция. Об этом рассказывали с особым жаром. Прорва машин-иномарок, влившихся в похоронный кортеж, удивляла значительно меньше. А более всего толковали, конечно, о "халявских" поминках, проводимых под открытым небом, на которые зазывались все знакомые и незнакомые. На столах, расставленных во дворе, в изобилии царствовала "Смирновская", вместо закуски предлагались болгарские маринады и голландская ветчина... От всех этих шепотков у Александра немедленно закружилась голова. Он вышел из транспорта на остановку раньше и дошагал до родного отделения на своих двоих.
План мероприятий созрел у него еще утром. Но, увы, удача ему не сопутствовала. План дал первую трещину тотчас по прибытии, ибо начинать следовало с ближайших коллег, но именно самых ближайших на месте не оказалось. Ни Димки Губина, ни Борейко. Поразмыслив, следователь решил обождать. Коротая время, налил в стакан кипятка, не найдя заварки с сахаром, бросил на дно желтовато-стеклянный камешек барбариса. В одном из ящиков стола обнаружился пакет с сухарями. Мышей в отделе, по счастью, еще не водилось. Наблюдая за углубленно работающим Казаренком, Александр покормил аквариумных рыбок. Чешуйчатая голытьба была рада и простым крошкам. После исчезновения главного кормильца - майора Борейко за ними практически не ухаживали. Но как все сущее на земле они нуждались в заботе и ласке.
Тихо потрескивал и пузырил леденец, мутная глубь стакана окрашивалась в лимонно-болотный цвет. Расположившись в углу, практикант Антоша доводил до сведения забежавшего однокурсника информацию о масштабах проводимых похорон. Александр досадливо крякнул. Похоже, его намеревались потчевать одним и тем же блюдом. "Смирновская", катафалк, конное сопровождение... Это начинало уже надоедать, хотя он вынужден был признать, что Мамонт действительно постарался на славу. Дела, территории, доходные заведения переходили в его руки, и подобный жест он вполне мог себе позволить. Только вот каково придется нынешнему обывателю? Как известно, смена власти - явление удручающее. В данной печальной конкретике она и вовсе не радовала. Сделав попытку не думать больше о Леснике и его преемнике, Александр вызвал в памяти видение Ленинграда. Стиснутые камнем каналы, вертлявые улочки, мостовые, бесчисленные изваяния львов и коней, стерегущих покой петербуржцев. Или ленинградцев?.. Он вздохнул. К черту! На этот раз не приносили успокоения и картины родного города. Жутковатые происшествия Уткинска заслонили все...
Не теряя даром времени, он придвинул к себе телефон и, сверившись с записной книжкой, набрал шестизначный номер. Однако серия коротеньких диалогов с собратьями по оружию из других городов удовлетворения ему не принесла. Ничего не дал разговор и с главным архитектором города. Все осторожничали, испуганными осьминожками выпуская чернильные облака и спеша скрыться за мутной вязью слов.
- Тьфу на вас всех!.. - Александр устало положил трубку. Протянул руку к стакану и залпом осушил его. Вновь налил кипятка, бросил липкий леденцовый камешек.
- Уф! Всем присутствующим пламенный комсомольский! Ого! Уже и чай пьем?..
- Долгонько гуляете! - Казаренок приподнял лобастую голову, осуждающе оглядел отпыхивающегося Дмитрия.
- А кто сказал, что гуляем? Самым законным образом патрулировали по улицам. Все ж таки событие не рядовое. Вон - Санек знает. Между прочим, патрулировали не в одиночестве. Знаете с кем?
- С девочками из барачного поселка.
- Фи! До чего нелепое предположение!..
- Ладно, не тяни душу, выкладывай.
Дмитрий все-таки выжидал томительную паузу, снисходительно оглядел сослуживцев.
- Так вот, мсье Казаренок! Патрулировали мы с ополченцами Мамонта. Можно сказать, рука об руку. Мы с резиновыми дубинками, - они с обрезами и наганами. Разумеется, в карманах и под полой, но видно же... Вот так, господа хорошие! Сегодняшний день объявлен днем моратория на преступления. Кто осмелится и нарушит, тому крышка. То же будет и на девятый день, и на сороковины.
- Во дают! - глазки у Антоши восхищенно сияли. - Таким вот макаром нас и умоют всех!
- Верно, умоют. Еще парочка подобных выкидонов, и Мамонт станет первым корешем мирного населения. А в нашу сторону будут множественно поплевывать.
