Пётр Гордашевский - Их было четверо
До глубокой ночи продолжались безуспешные поиски. Поспав, вернее - полежав, два-три часа, Сергей Петрович вскочил и снова побежал к пеленгатору. Снова выехала машина. Снова началось тщательное обследование квадратов одного за другим. С Долинским теперь работал Кривошеин, а Вада остался в лаборатории. Так миновало трое суток. На четвертые друзья заставили Долинского остаться в лаборатории. - Посиди немного там, - говорили они. - На тебе лица пет. Может быть, заснешь на часок - тебе необходимо. Долинский покорно согласился. Он пришел в аппаратную, сел возле стола, опустив голову на руки, и застыл неподвижно. Вал и Виктор тихонько вошли следом за Сергеем Петровичем и уселись в углу. В лаборатории царила гнетущая тишина. Слышно было, как громко тикают часы да муха бьется о стекло, пытаясь вылететь из комнаты. Вдруг часов около одиннадцати утра в передней послышался топот детских ножек.
Так как в лабораторию в эти дни то и дело приходили с разными поручениями люди, собак давно заперли в сарай, чтобы они никого не пугали своим грозным видом. Топот прекратился возле дверей. Сергей Петрович продолжал сидеть, даже не обернулся. Может, он заснул? Виктор поднялся, тихонько открыл дверь посмотреть, кто пришел. Возле дверей, переминаясь с ноги на ногу, стояли две маленькие девочки: одна с туго заплетенными белобрысыми косичками, другая - черненькая, с прямыми волосами, подстриженными в кружок. - Вам что нужно, девочки? - шепотом спросил Виктор. - Дядю Сережу, нестройным хором оказали девочки. - Тсс... - тихо остановил их Виктор. - Я не сплю, Виктор. Кто там? Девочки уже увидели Сергея Петровича и смело направились к нему. - А-а, Машенька и Дашенька, - улыбнулся Сергеи Петрович. - Здравствуйте, девочки! Сергей Петрович полез было в карман за конфетами- он всегда угощал ребят, - но ничего не нашел и развел руками, как бы желая сказать: "Вы уж извините, не запасся". Вперед выступили белобрысые косички: - Дядя Сережа, мы лист принесли. - Вот умницы! Давайте его сюда. Вряд ли это то, что мы все ждем, но посмотреть нужно... - пробормотал он. "К тому же девочки, наверное, не очень-то отличают клен от тополя", - думал Сергей Петрович. - Он только немножко высох, - сказала Дашенька и стала выворачивать кармашек. Оттуда посыпались полусухие кусочки на пол. Ван и Виктор кинулись их подбирать. Лист был кленовый, только он, по-видимому, завалялся в кармане Дашеньки. Собрав все кусочки, Ван и Виктор положили их на предметное стеклышко микроскопа. Сергей Петрович стал его внимательно рассматривать. Ван и Виктор не спускали глаз с Долинского. Машенька и Дашенька с любопытством оглядывались. Они подошли к одному из высоких серых аппаратов и осторожно, пальчиками водили по его холодной блестящей поверхности. Им очень хотелось дотянуться до красной лампочки, вделанной в аппарат. - Гм... - вдруг громко произнес Сергей Петрович. Девочки испуганно оглянулись. Сергей Петрович стоял, склонившись над прибором. - Что-то странное... - пробормотал Сергей Петрович. Ван и Виктор вздрогнули. У них обоих заколотилось сердце. - Это не хлорофилл и не кристаллы, - сказал Сергей Петрович после минутного молчания. - Они?! - робко спросил Ван, не смея этому верить. - Нет, нет. .. Но что-то постороннее. Надо выяснить, что именно. Сергей Петрович включил аппараты. Загудел трансформатор, и девочки испуганно прижались друг к другу. На них никто не обращал внимания, и они тихонько выскользнули во двор. Сергей Петрович перенес кусочки листа на черную плиту. Прошло томительных полчаса, как вдруг на идите стало что-то заметно увеличиваться, раздвигая сухие кусочки листа, оставшиеся без изменения, Никакой предмет на этой плите не мог сделаться больше своей нормальной величины. А здесь что-то явно росло. Определить, что именно появилось на черной плите, было трудно - нечто узкое и длинное. Первоначальный цвет его, наверное, изменился: сейчас длинный предмет выглядел бурым, в пятнах. - Лента! - вдруг закричал Виктор. - Это Катина лента! (Сергей Петрович побледнел.) Ван, ты помнишь? Помнишь? Катя потеряла свою ленту, когда причесывалась. Это ее лента! Это наш лист!.. "ПЛАВАЮЩИЙ ОСТРОВ" Виктор не ошибся: это был тот самый лист. Но где же Катя, где Тима? Куда они исчезли? Ветер, оторвав кленовый листок от ветки, крутил и вертел его, пока ему не надоела эта забава. Тогда он швырнул его и помчался дальше, предоставив путешественников их печальной судьбе. Тима очнулся первый. Сначала он не мог понять, где он и что произошло. Он лежал, окруженный со всех сторон вязкой жидкостью, как будто на дне реки. Тима хотел пощупать голову, но рука его наткнулась на что-то твердое. Ах да, шлем, И фонарь горит. Вот почему так светло. Тима все вспомнил. А Катя? Вот и она, лежит в отдалении. Свет от ее фонаря идет вверх, значит, она лежит на спине. Быстро двигаться Тиме было трудно, страшная слабость сковывала его. Понадобились усилия, чтобы подплыть к Кате. Сквозь прозрачный шлем было заметно, как она бледна. Тима хотел пощупать пульс, но мешал рукав, плотно охватывавший запястье. Мальчик беспомощно оглянулся. Надо бы снять с Кати шлем, чтобы скорей привести ее в чувство. Тима решил перенести ее в ближайшую воздушную клетку. Он перебирал в памяти подробности катастрофы. Что было? Ах да, они уже находились возле ветки, как вдруг раздался оглушительный треск. Больше он ничего не помнил. Боясь, что с Катиным шлемом что-то случилось и плохо подается кислород, Тима торопился скорей достигнуть воздушной клетки. Когда он наконец втащил в нее бесчувственную девочку, то сам принужден был хоть на минуту присесть, такая его охватила слабость. Он снял шлем сначала с Кати, потом уже с себя. Катя по-прежнему была неподвижна и бледна. Тима перепугался насмерть. Не зная, как привести девочку в чувство, он взял ее за плечи и немного потряс. Не помогает... Надо бы воды. .. А где ее возьмешь? Тима готов был прийти в отчаяние, когда веки у Кати дрогнули и она открыла глаза.
Свежий воздух сделал свое дело. - Катя, Катюша! - тихо позвал Тима. - Жива? Катя посмотрела на Тиму. Она была так слаба, что в ответ не могла произнести ни слова, только снова прикрыла веки. - Сейчас я тебе дам чего-нибудь глотнуть. - Тима поспешно вытащил трубку от баллона с соками и поднес конец ее к Катиному рту. Катя слабо сжала трубку зубами. Крышка открылась - и в рот полилась освежающая струйка сока. Катя отстранила трубку. Немного полежала не шевелясь, с закрытыми глазами. Потом что-то прошептала. Тима низко склонился над ней, подставил ухо, стараясь уловить ее слова. - Повтори, Катюша, - попросил он. - Где мы? - услышал он ее слабый голос. - В листе, Катя. - Что это было? Гром, треск... - Все в порядке, Катя! - бодро сказал Тима. - Мы живы и скоро будем совсем здоровы. Ничего не болит? - Нет, только слабость... - Это пройдет, - уверенно сказал Тима. - Нужно идти. Нас ждут... - Ничего, подождут! - беспечно заявил Тима. - Знаешь что: ты полежи, а я схожу разузнаю, где Ван и Виктор. Приведу их сюда. Тогда мы все вместе возьмем тебя на буксир. Ладно? Катя в знак согласия прикрыла веки. Тима, надев шлем, отправился на разведку. Когда он добрался до той клетки, где они с Катей находились в момент катастрофы, то обнаружил, что только тонкая стенка отделяла его от воды, которой полны были все смежные клетки. Это было пренеприятнейшее открытие. "Ого! - подумал он. - Дело дрянь! Лист-то оторвался! Да еще угодил в воду. Что за вода? Может, просто лужица, а может..." Тима осторожно разрезал стенку, высунулся наполовину в это отверстие и, вооружившись уменьшителем, стал осматриваться. Ветер почти стих, лист едва покачивался на воде. Неужели их унесло в канал?! Тима стал искать уменьшителем берег. У него немного отлегло от сердца. Он увидел высокую траву, камыши... Пруд. Берега канала облицованы камнем, а здесь трава. Осмотрев окрестности внимательнейшим образом, Тима окончательно убедился в том, что они в пруду. Он узнает его. И камыши, и белые водяные лилии-кувшинки, Да, да, пруд, недалеко от Джохора: километрах в полутора-двух, не больше. Если бы они попали в канал, их унесло бы течением, и... поминай как звали! А пруд... это не так уж плохо, в конце концов. Отсюда можно выбраться. Как? Этого Тима еще не представлял, но все же оставалась какая-то надежда. Тима поспешил обратно. Катя уже чувствовала себя лучше. Тима застал ее расхаживающей из угла в угол - Ну что? - бросилась к нему Катя. Она удивилась, увидев его одного. - Все в порядке, - ответил он. - Мы в пруду. У Кати подкосились ноги. - Как... в пруду?! Значит, лист унесло? - Унесло, Катюша, - охотно согласился Тима и поспешно прибавил - Могло быть куда хуже! Представь, если бы мы попали в канал. Катя так побледнела, что Тима взмолился: - Только, пожалуйста, не падай в обморок! Прошу тебя! Все будет хорошо, вот увидишь. Завтра мы будем дома, мама испечет пирог, и мы будем пить настоящий чай! Он говорил первое, что попадалось на язык, чтобы успокоить девочку. Кроме того, нужно держать себя в руках. Раскиснешь - хорошего будет мало. - Ой, Тима, ты несешь вздор! - растерянно прошептала Катя. Для нее такой поворот дела оказался совсем неожиданным. Она почему-то была уверена, что лист на месте, что сейчас придут мальчики и они отправятся вместе домой. И вдруг такой удар! - Как же мы теперь будем? - спросила она; голос ее звучал по-детски беспомощно. - Во-первых, сами что-нибудь придумаем, а во-вторых, нас наверняка будут искать. Ван и Виктор вернутся и всё расскажут. Их нигде нет, значит они остались в ветке. Я думаю, они уже приближаются в эту минуту к серебряной дороге и... Тут Тима запнулся - он вспомнил, что у товарищей нет лучемёта. Они не смогут пустить в ход серебряную дорогу. - Почему ты запнулся? - Да просто так... Что ты придираешься! Катя укоризненно покачала головой: - Не скрывай от меня ничего, Тима. Мы оба попали в беду, и оба должны из нее выкручиваться. - Ну, если ты так уж хочешь, то я вспомнил, что у них нет лучемёта и им трудновато будет добраться до лаборатории. - Серебряная дорога?.. Понимаю. Но пешком по ней можно идти? - Разумеется. Только дольше. Вот и всё. - Будем надеяться. Катя хотела было спросить, как Ван и Виктор попали в ветку, но тут же отвлеклась. Ее занимала настойчивая мысль. - Далеко ли мы от лаборатории? - спросила она. - Километра полтора, не больше... - Так ведь это же совсем рядом! - обрадовалась Катя. - Мы туда отлично дойдем! О чем же тут размышлять? Тима уставился на нее в крайнем изумлении. - Ты соображаешь, что говоришь? Для нас это превратилось в сто пятьдесят тысяч километров. За всю жизнь не пройдем! Катя сразу же сникла. В самом деле, какая глупость! - Может, и пройдем, только вернемся старенькими, - невесело усмехнулась она. - Вот что: если ты уже прилично себя чувствуешь, давай сначала подкрепимся, а потом осмотрим лист. Выясним, долго ли он сможет нас продержать.
