Татьяна Грай - Лотос пришлого бога
Но падение альпиниста было прервано некоей мощной и недоброй силой.
Падение потерявшего сознание альпиниста постепенно замедлилось, он сначала завис в воздухе, а потом, влекомый чьей-то волей, поплыл вбок, к вертикальной стене ущелья, и опустился на крохотный выступ в скале, прямо перед черной щелью пещеры. Из щели к альпинисту протянулись желтые старые руки, худые и морщинистые, с длинными грязными ногтями, с костяными браслетами на запястьях...
А потом Кхон Лорик увидел себя самого раздетым догола, лежащим на тонкой травяной циновке перед чадящей масляной плошкой, укрепленной на кривом деревянном треножнике. Низкие прокопченные своды пещеры, казалось, готовы вот-вот упасть и во второй раз убить упрямого альпиниста. На бездыханной груди альпиниста стояла плоская чашка с водой, рядом с ним на циновке лежали два белых, злобно скалящихся черепа и несколько морских раковин. А на лбу альпиниста чья-то рука начертила сажей непонятный, но пугающий знак.
И рядом с ним был некто... Лорик не видел этого человека, но откуда-то знал, что тот очень стар и в то же время очень силен. Конечно, его сила не была силой тела... это была сила практик, направленных на обретение мирского могущества.
И человек этот хотел окончательной смерти спортсмена.
Зачем?..
А потом все надолго потонуло в белой серебристой мгле. Кхону казалось, что он плывет над бесконечной морской гладью, в которой смутно отражается огромная луна, и вода истекает бледным светом... Кхон слышал гудение раковин, звон медных гонгов, глухой стук барабанов, тихое звяканье маленьких колокольчиков... он ощущал запахи сандала и амбры, опиума и мирры... он чувствовал на языке что-то кислое, соленое, горькое... а потом мгла стала красной и плотной, и больше он ничего не видел и не слышал, смутно воспринимая лишь слабые, замирающие движения собственной мысли... а потом навалилась чернота, и альпинист умер.
Но его тело осталось живым.
Вот только ум, занявший чужое место, почему-то надолго утратил память.
Но теперь она отчасти вернулась. И Лорик понял, кто он таков.
Однако он по-прежнему не знал, что намеревался делать, вселившись в чужое тело. И при чем тут кукла Дорис.
10.
Харвич, которому Даниил Петрович приказал отдохнуть с полчасика и вернуться к ужину, ушел на берег пруда и, усевшись на пригорке, стал смотреть на огромные нежные лотосы, лежавшие на неподвижно застывшей воде. Белые и голубые цветы напоминали ему Землю.
Винцент уже знал, что в кукле Дорис и в "Лотосе пришлого бога" спрятаны две части чего-то... чего-то такого, что разделили пополам. Мысль, конечно, была не самая гениальная, но до большего Харвич пока что додуматься не мог. То есть он понимал, конечно, что это некий камень, невесть кем и зачем разбитый. И видел, что части камня стремятся к воссоединению. Но проблема в целом от этого не становилась яснее. Откуда взялся камень? Кто его разбил? Зачем спрятал? И так далее. Вопросов, в общем, хватало.
Лотосы вдруг заколыхались, по воде пробежала рябь... и через секунду перед Харвичем появилась длинная грустная морда аллигатора. Здоровенная рептилия наполовину вылезла на берег и хлестнула по лотосам мощным хвостом. В воздух взлетел фонтан брызг и оторванных лепестков.
- Привет, - поздоровался с аллигатором Харвич. - Ты чего сердишься?
За аллигатора ответил неслышно подкравшийся к Винценту Кроха:
- Дуррь-ю мается! Бездельник!
- Ну почему бездельник, - возразил Харвич. - Наверное, и у него какие-то дела имеются. Свои, крокодильи.
- Бр-ред! - отверг предположение Кроха.
- Ну, ты уж слишком, - пожурил попугая молодой инспектор.
Кроха нахохлился и обиженно пробормотал:
- Бедный Кроха... не любит меня никто...
- Неправда, - не согласился с ним Винцент. - Ты отличная птица, и тебя все любят.
- Кр-расивый Кроха! - тут же похвастался попугай.
- Верно, красивый. Но иногда немножко непослушный.
Попугай подумал и решил, что Харвич неправ. Он тюкнул молодого инспектора клювом по коленке и заявил:
- Сам такой!
Харвич удивился:
- С чего ты взял? - И тут он вспомнил об аллигаторе, молча наблюдавшем за ними. - Погоди, Кроха... Видишь, здесь еще одно существо. И оно чем-то недовольно.
Аллигатор дал понять, что это действительно так. И что причина его недовольства скрывается на дне пруда. Харвич не мог бы, пожалуй, объяснить, как ему удалось уловить мысли рептилии, но с ним такое случалось не впервой, и Винцент давно перестал удивляться подобным озарениям. Тем более, что коллеги в Управлении Федеральной безопасности воспринимали его дар как ценное для инспектора качество.
- Извини, не знаю, как тебя зовут, - сказал Харвич аллигатору. - А что же это такое? Оно большое или маленькое?
Аллигатор щелкнул зубами и, пропыхтев что-то невнятное, ткнул носом в маленький камешек, лежавший неподалеку от воды.
- Такое крошечное? Чем же оно тебе помешало?
Аллигатор снова запыхтел, и из его левого глаза выкатилась большая желтоватая слеза.
- Ну, это ты напрасно, - сказал Винцент. - Вот уж совсем ни к чему. Найдем мы эту штуку, найдем. Но будет лучше, если ты нам поможешь. Иначе придется весь ил процеживать. Я сейчас поговорю там с нашим народом, что-нибудь придумаем, ладно?
Аллигатор встряхнулся, выбрался на берег весь целиком и улегся рядом с пригорком, на котором сидел молодой инспектор. Он явно решил погулять на воздухе, пока из его любимого пруда не уберут некий раздражающий его предмет.
Харвич встал, и Кроха взлетел на его плечо.
- Пошли, поужинаем, лентяй, - сказал Винцент.
- Жрать хочу! - тут же заорал Кроха.
- Ну, ты, по-моему, никогда сытым не бываешь.
- Вот ты можешь мне объяснить, зачем я сидел там возле "Лотоса" и дурака из себя изображал? - сердито спросил Кейт Левинский инспектора Ольшеса, едва все уселись за стол.
- Но я надеюсь, ты его хорошо изображал? Старательно? - ответил вопросом Даниил Петрович, нагружая на свою тарелку маринованные грибочки, принесенные хлопотливым и заботливым Клодом.
Винклер фыркнул. Он был разочарован. Передав Даниилу Петровичу срочное шифрованное сообщение Командора, он ожидал, что инспектор тут же куда-то помчится, чтобы что-то предпринять. Но Ольшес преспокойно сидел в коттедже и ждал ужина, который по сути представлял собой ежедневное вечернее совещание членов экспедиции.
- Похоже, смотритель, и тот лучше меня понимал, что к чему, окончательно разобиделся инженер. - Но мне не сказал, с какой целью мы держали круговую оборону. Чем тебе эта скульптура не угодила?
- Ты хочешь сказать, что тебе этот пришлый божок понравился? искренне удивился Даниил Петрович. - Ну и вкусы у тебя! Вот не ожидал!
