Александр Прокопович - Очередной конец света (сборник)
Павильон – это просто огромный шатер, который накрывает почти целиком ярмарочный остров. Даже космодром находится в нем. А вот гостиницы – нет. В Павильоне аренда дороже, поэтому от гостиницы до Павильона надо идти, надеясь, что ветер не снесет тебя в лужу. Можно ехать. Бесплатно. От каждой гостиницы ходит шаттл на ярмарку, но лучше пешком. Шаттлы у гостиниц общие, и поехать в Павильон означает для начала объехать все уголки ярмарочного острова, забирая всех желающих, и только после этого отправиться к цели. Мне как-то проще пешком. И Элли тоже. Мы совпадаем редко, но это как раз тот нечастый случай.
Еще один повод идти пешком – это досмотр. Долгий кропотливый обыск, без которого в Павильон не попасть. Мессе славится тем, что за всю историю проведения ярмарок здесь не было совершено ни одного серьезного преступления. Чтобы эта слава продолжалась, любой посетитель подвергается пыткам вдумчивого личного досмотра. Причем, так как большинство прибывает на шаттлах, то кроме пытки досмотром им еще предстоит пытка ожиданием досмотра, а вот те, кто приходят пешком, заходят отдельно, их мало, им хорошо, если только может быть хорошо человеку, которого изо всех сил пытаются вывернуть наизнанку.
Так я себя чувствовал давным-давно, когда у меня забрали все гражданское, выдали форменное и побрили наголо. Понимаешь, что ничего критического не случилось, но где-то внутри твердо уверен, что в ходе операции забрали что-то важное, какую-то часть тебя, без которой по-прежнему уже ничего не будет.
Из соседней досмотровой кабины вышла Элли, ей было весело. Вероятно, мы совпадаем еще меньше, чем я думал.
В главный зал мы попали вовремя, то есть опоздали, но прибыли раньше VIPов, а значит, поспели как раз к открытию.
У огромной сцены сгрудились журналисты, уже начали расталкивать толпу телохранители губернатора Мессе. Для сотрудников охраны первого лица ярмарка закончится минут через пятнадцать, когда захлопнется дверца губернаторского лимузина и рванут с места мигалки, возвращаясь в резиденцию.
Пока еще все в напряжении. Словно боятся спугнуть. Не каждая ярмарка удостаивается появления губернатора – особы некоронованной, но вряд ли кто ей об этом осмелится напомнить.
Наконец-то – шуршит платье от кутюр, прическа мягко покачивается, кажется живя отдельной от своей владелицы жизнью, туфли идут в жестком ритме, те, кто за ней, против воли идут строем, не хватает только команды: «Песню запевай!»
Элли могла выходить из яхты, не раздумывая о наряде, все равно ей было не дотянутся до высот госпожи губернатора Мессе. Элли занималась проблемой, чего бы сегодня натянуть на себя, в перерывах между всем остальным, глядя на госпожу губернатора, думалось, что она была губернатором в перерывах между подбором гардероба.
Рекордеры почтительно фиксировали перемещение губернатора в истории.
Директор выставки с капельками пота на лбу засеменил к важной веревочке – дернешь, взлетит вверх занавес, откроет… что они там приготовили?
Натянуты торжественные улыбки, руки вот-вот ударят друг о друга в имитации хлопка: слишком изнежены, слишком равнодушны, чтобы ударить всерьез. Чтобы извлечь звук.
Занавес не взлетел – мягко воспарил, открывая семерых мужчин, которые встречали губернатора. Они были не похожи друг на друга настолько, что казалось, кто-то специально их выбирал по принципу – смотрите, какие они бывают разные!
Я бы догадался сам, но Элли решила не напрягать мой мозг:
– Книжники.
Я мог добавить еще кое-что – очень богатые и очень влиятельные. Это чувствовалось и в том, как они стояли, все вместе и каждый по отдельности, и в самом их статусе. Чтобы заниматься книгами, надо сначала скопить изрядный капитал, а уж потом робко стучаться в этот клуб. Эта семерка владела не сотней и не тысячью книг, половина всех книг, покупающихся и продающихся на рынке, прошла через их руки. Антиквары высочайшей пробы, владельцы библиотек и целых книжных складов.
Императорская библиотека насчитывала больше пяти тысяч томов, для любого из них это был всего лишь лакомый кусок, который они могли бы купить, не задумываясь.
Вероятно, им пришлось здорово поработать над тем, чтобы сейчас выглядеть именно так – белые, пушистые, богатые и абсолютно ни в чем не замаранные перед законом. По слухам, в богатой биографии семерых заклятых друзей было все – и пиратство, и наркотики, и работорговля. Но все это в прошлом, все это до того, как моя девушка шепнула мне восторженно: «Книжники!»
Занавес облаком растаял где-то под куполом зала, навстречу ему спускался огромный фолиант размером с небольшой дом, он спускался куда-то за спины семерки. Обложку фолианта красной кожи украшал номер выставки и флаги планет участников.
Было немного страшновато. Когда такое большое спускается – как-то не по себе, лучше бы оно уже висело, а еще лучше вовсе не поднималось на высоту, лежало бы где-нибудь тихонько и лежало.
Все произошло слишком быстро.
Ладони уже встретились друг с другом, шорох прокатился по павильону, и улыбки все еще не покинули лиц. Фолиант плавно сошел с траектории и вошел в сцену со звуком, который на несколько секунд заставил присутствующих пожалеть о том, что они не родились глухими.
Высокий, абсолютно лысый мужчина в строгом деловом костюме, один из семерки, остался где-то там, в месте – источнике звука. Остальные шестеро так и стояли, все еще не понимая, что произошло.
Дорогие кожаные туфли остались стоять рядом. Носки немного в стороны. У высокого лысого книжника был хороший вкус.
Директор выставки закричал. Тоненько и почти неслышно.
Телохранители губернатора среагировала быстрее всех. Только смыкание толпы где-то справа у служебного выхода подсказывало – госпожа губернатор покинула ярмарку.
Через час, когда врачи уже увезли труп, меня потянуло к сцене. Хотелось проверить, не привиделось ли мне то, на что другие не обратили внимания. Когда все смотрели вверх, на фолиант, чуть в стороне, сверху вниз, кружась в воздухе, падал красный лист, почти незаметный на фоне громадины.
Маленький мужичок из полиции в очках подозрительно легко согласился пропустить на место происшествия. Лист оказался на месте – в паре метров от фолианта, глубоко зарывшегося в сцену. Всего-то – лист цветного пластика. Красный. На нем черным – цифра. Семерка.
– Это что-то значит?
Первый раз встречаю таких деликатных полицейских.
– Наверное. Подождем следующей цифры.
Ярмарку не закрыли. Все убрали, все увезли, и человек, только что пришедший на ярмарку, мог догадаться о случившемся разве что по журналистам, не расходившимся с пустого и чистого места трагедии.
