Герберт Франке - Стеклянная западня
Затем гудки внезапно прекратились, и экран засветился — маленькое бело-желтое пятно в центре быстро заполнило собою весь экран, краски обрели яркость, установилась нормальная резкость, на экране появилась часть комнаты. Должно быть, кто-то включил аппарат по указанию главного врача. Филу обстановка была незнакома, как, впрочем, и во всех остальных помещениях космического корабля, за исключением его палаты. Должно быть, это жилой отсек, чуть, может, больше, чем обычный, впрочем, точно определить это по изображению было трудно.
Фил напряженно вглядывался в безобидную декорацию, словно ожидая в любой момент драматических событий. В помещении стоял низкий столик, черная пластмассовая плита, закрепленная на алюминиевых трубках, рядом обычный стул. За этой нехитрой мебелью виден был угол тахты, застеленной серым покрывалом, на котором валялось несколько подушек. Над тахтой на стене висела, похоже, географическая карта.
Потом по изображению промелькнула тень, словно кто-то прошел возле самой камеры, так что Фил увидел только размытые контуры, зато отчетливо услышал шаги. Сцена вновь опустела… прошло пять или десять минут.
У Фила болели глаза. Когда на экране вновь что-то мелькнуло, он уже сомневался, не обман ли это зрения. В глубине помещения возле стула стоял главный врач. Он был в домашних туфлях и купальном халате. Он что-то доставал, Фил не мог разобрать, что, потом поднес руку ко рту. Взял в рот сигарету. Вспыхнул огонек зажигалки. На экране огонек казался обрамленным черным кантом. Зажигалка погасла. Главный врач затянулся, потом выпустил облачко дыма. Он повернулся влево и прошел чуть вперед. Тихо потрескивал экран. На мгновение Филу показалось, что он смотрит ему прямо в глаза.
Раздался стук в дверь.
— Да-да! — крикнул врач.
Лицо его было теперь прямо перед камерой. Слегка прищуренные глаза разглядывали объект, находившийся вне поля зрения Фила.
Дверь скрипнула.
— Ты точна, — сказал врач. Теперь он тоже исчез из поля зрения. — Закрой дверь!
Голос стал заметно тише, он явно отошел от микрофона.
Послышались непонятные шорохи, потом звук поцелуя.
— Ты пришла по доброй воле? — спросил врач.
— Да, — ответил женский голос. Фил прислушался.
— Ты не была здесь уже неделю, — сказал главный врач. — Берта пресна. Она мне надоела.
Теперь на экране появились два человека, Фил видел их со спины. У женщины были светлые волосы, они свободно падали на плечи; на ней был халат. Врач подошел к ней сзади, так что Фил увидел его широкую спину. Голова опущена была вниз, руки вытянуты вперед, к женщине. Похоже, он целовал ее.
— Подойди сюда. Это был голос врача. Женский голос спросил:
— Но зачем? Раздался тихий смешок.
— Потому что я так хочу.
В груди у Фила разразилась буря. Он уже догадался и теперь, стиснув зубы, ждал подтверждения своей догадки. И вот это произошло: лицо Крис появилось прямо перед ним. В натуральную величину, в естественных красках, пластичное, почти осязаемое. Он мог разглядеть каждый отдельный волосок в рассыпавшемся по плечам золотом море, черные точечки в карих ее глазах, морщинки губ. Выражение ее лица было удивленным. Должно быть, она стояла прямо перед камерой, но Фила видеть она не могла, он лежал вне поля зрения камеры, установленной в его палате. Он расстегнул ремни, пытаясь сесть, чтобы она увидела его. Но ничего не получилось.
— Что это? — недоуменно спросила она. — Почему ты соединился с одной из палат?
— Не думай об этом, дорогая, — ответил голос врача. — Иди, сядь!
Оба исчезли, лотом Крис появилась снова-она опустилась на стул и свободно откинулась на спинку. Главный врач сел на тахту.
— А что это, собственно, за история с твоим пациентом. Как же его звали… Абельсен, так, кажется?
— Да, Абельсен, Фил Абельсен.
Голоса звучали тихо, но можно было разобрать каждое слово.
— Ну, и как все это произошло? Он ведь с ума сходит по тебе. Ты что, нарочно соблазняла его?
— Нет.
— Все выглядело так, будто и он для тебя что-то значит. Как ты могла опуститься до пациента?
— Не знаю… Я не могу этого объяснить.
— Похоже, он увлек тебя разговорами, нарассказывал каких-нибудь сказок?
— Нет, ничего такого не было.
Голос ее звучал очень тихо, почти неслышно.
— Это была для меня тяжелая минута, когда я застал вас обоих в его палате… Ты помнишь, вчера. От тебя я никак этого не ожидал. Ты понимаешь, что заслужила наказание?
— Да.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Благоразумие всегда заслуживает похвалы.
Главный врач быстро поднял голову, Филу показалось, что он иронически подмигнул ему.
— Хорошо, оставим это. Все это неважно. Все прошло. Не так ли? К тому же, я могу объяснить, почему столь незначительный человек произвел на тебя такое впечатление. Причиной была его беспомощность. Тебе стало его жаль. В каждой женщине дремлет инстинкт материнства. Он пробудился и в тебе. Но гораздо сильнее в каждой женщине тяга к мужчине сильному, умному, деятельному. Ты понимаешь это, Кристина?
— Да, понимаю. Это была жалость.
— Здесь я — тот мужчина, сильный, умный, деятельный. Ты сделаешь все, что я от тебя потребую. Ты любишь меня.
— Я сделаю для тебя все. Я люблю тебя.
— Тогда все в порядке, Кристина. Сейчас мы это отметим.
Он встал и исчез с экрана. Обезумевший Фил, метавшийся в бессилии по постели, услышал тихое позвякивание стекла. Главный врач поставил два бокала на стол и налил из бутылки красную жидкость.
— Бургундское, — сказал он. — Красное бургундское. Спасенное из ада. Экспортированное в космос. За наш звездный час! Твое здоровье, дорогая!
Они чокнулись. Выпили.
— Сядь ближе ко мне, — потребовал мужчина.
Она исполнила его желание. Ее халат распахнулся на груди. Глаза прикрыты. Мужчина притянул ее к себе. Обнял, рука скользнула под распахнувшийся на груди халат. Двинулась к плечу, пальцы скомкали воротник, халат медленно сполз с плеч.
Больше Фил вынести не мог. В нем бушевала ненависть, он хотел одного — убить. Руку он освободил давно. Теперь он кипел желанием разнести вдребезги безжалостный экран. Но ненависть сделала его рассудительным, и он отказался от первого порыва. Выпрямившись, он потянул проводки, связывавшие его с датчиками. Дернул сильнее, рванул. Экран осциллографа погас.
Теперь правая его сторона была свободна. Слева его удерживали тонкие трубочки, соединенные с аппаратом «сердце-легкие». Рывком он скатился с постели. Оказалось не так высоко, но удар на секунду оглушил его.
Он собрался с силами… пополз к стенному шкафу; аппарат, к которому он был подключен, пришлось немного протащить за собой. В шкафу в одном из отделений лежало то, что ему было нужно: локтем он разбил стекло, извлек несколько больших артериальных зажимов и хирургические ножницы, лежавшие рядом с перевязочным материалом.
