Cемен Слепынин - Фарсаны
— Человек по форме, машина по содержанию! — сердито проворчал Вир-Виан. Он никак не мог забыть мой злополучный афоризм, который прозвучал для него чуть ли не оскорблением. — Вы, Тонри-Ро, ошибаетесь. Эфери-Рау ближе к истине. Мой Тонгус — это скорее машина по форме, а по интеллектуальному содержанию — человек. В некоторых областях деятельности он превосходит человека. Его память может хранить неимоверное количество знаний, логически мыслит он быстрее и безошибочнее человека. А вот по форме, вернее по внешнему поведению, он сейчас напоминает робота, машину. Но ведь это так легко устранить в моих следующих моделях!
Я раскаивался в своих словах, которые так сильно задели тщеславие Вир-Виана. Чтобы как-то загладить свою вину, я сказал:
— Вероятно, ошибаюсь. И даже по форме Тонгус, когда он неподвижен, как две капли воды похож на погибшего астронавта Ниан-Нара. Почему?
— А что, здорово похож? — самодовольно усмехнулся Вир-Виан. — Ну, так слушайте, в чем здесь дело. Быть может, это и есть самое интересное и важное в моей работе. Как вам известно, живой организм, в том числе организм человека, состоит из белков и нуклеиновых кислот. Ученые установили огромную роль нуклеиновых кислот в передаче наследственных признаков, в росте и развитии клеток. Итак, нуклеиновые кислоты, в частности, так называемая дезоксирибонуклеиновая кислота — ДНК, обладают способностью не только воспроизводить себя, но и направлять синтез белка. В нуклеиновых кислотах, таким образом, заложена информация наследственности, и стоит разгадать этот таинственный шифр, как человек получит могучее средство управления живой природой. Так вот — я разгадал этот шифр. Оказалось, что нуклеиновые кислоты и вообще некоторые биологические полимеры могут не только воспроизводить сами себя, но они несут в себе наследственную информацию, то есть сообщение о том живом существе, в котором они образовались. Все оказалось гораздо сложнее, чем думают наши ученые, — при этом Вир-Виан иронически-высокомерно усмехнулся. — Наследственная информация заложена не только в механической структуре нуклеиновых кислот, но и в характере, в своеобразии протекающих в них реакций — электромагнитных, химических и других…
Я начал догадываться, почему Тонгус представляет почти идеальную копию Ниан-Нара. Но я все же выразил сомнение в том, что по наследственному шифру, хранящемуся в нуклеиновых кислотах, можно воссоздать весь организм в целом или хотя бы внешность живого существа.
— Не верите? — снова усмехнулся Вир-Виан. — Тогда я приведу несколько наглядных примеров. Вы знаете, конечно, что такое ханас. Это восьмилапое ползающее животное. Предположим, что вы наступили ему на одну из лап. Что делает ханас? Чтобы освободиться от врага, он отделяет эту лапу и убегает на семи лапах. Через некоторое время у него вновь отрастает восьмая лапа. А вот еще более наглядный пример. Берем зерно любого растения. Зерно никак не похоже на само растение. Но в нем заложена наследственная информация о самом растении. Бросьте зерно в землю — и оно в строгом соответствии с этой информацией построит само растение. Конечно, дело с нуклеиновыми кислотами гораздо сложнее.
Я начал сдаваться под доводами Вир-Виана. Но он привел еще один и, на мой взгляд, наиболее убедительный пример.
— А вот вам аналогия, — сказал Вир-Виан. — Учтите, это всего лишь варварски грубая аналогия. Но вы получите наглядное представление о том, как по наследственному шифру нуклеиновых кислот можно воспроизвести точную копию живого существа. Вы, конечно, знаете, как наши палеонтологи восстанавливают внешний облик и образ жизни давно вымерших животных, этих гигантских существ, обитавших на нашей планете за миллионы лет до появления человека. При раскопках они находят какую-нибудь кость, например, зуб. И этот зуб, оказывается, содержит в себе огромное количество информации о самом животном. По одному лишь зубу ученые определяют, каково было само животное: хищное или травоядное, какой пищей питалось, в какой среде обитало и многое другое. Так ученые с изумительной точностью воспроизводят внешний облик и поведение животного, которого они никогда не видели. Если уж простой зуб содержит в себе такое количество информации, то что говорить о нуклеиновых кислотах, в микроструктуру которых сама природа заложила неимоверно сложный и подробный наследственный шифр. Учтите при этом важное обстоятельство: нуклеиновые кислоты хранят наследственную память не о живом существе вообще, не о его видовых признаках, а о данном, конкретном существе со всеми его индивидуальными особенностями. Вы спрашиваете, начал ли я свои опыты сразу с человека, а именно с Тонгуса? Нет, я начал с животных. Я сконструировал сложнейшую кибернетическую дешифровально-моделирующую установку. (“Тот самый шкаф”, — подумал я). Установка расшифровывает наследственный код, а затем в строгом соответствии с полученной информацией воссоздает, моделирует на кибернетической основе живое существо. Однажды я поймал сунга — дикого зверька, обитающего в пустыне около оазисов. Взял у него микроскопический срез мяса, содержащий сотни тысяч нормально функционирующих нуклеиновых кислот, и заложил его в установку. И что вы думаете? Работая по заданной программе, моделирующая установка через три часа изготовила абсолютно точное подобие сунга. Его кости, мышцы, кожа, шерсть — все это искусственные полимеры, по своим механическим свойствам и отчасти даже по микроструктуре ничем не отличающиеся от биологических полимеров. Внутри у него небольшой, но емкий аккумулятор и всего лишь полмиллиона молекулярных “нервных клеток”. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы запрограммировать все поведение сунга.
— Можно показать? — спросил Эфери-Рау.
— Конечно. Обоих сразу: и настоящего, и искусственного.
Эфери-Рау вышел в боковую дверь, оставив ее приоткрытой.
Вскоре оттуда, стуча по полу когтями, выскочили два сунга. Шестилапые, с длинными и гибкими телами, с острыми мордочками, с сильными мускулистыми хвостами, они ничем не отличались друг от друга. Зверьки разбежались в разные стороны и стали шарить по углам в поисках песка, чтобы зарыться в него. Ничего не найдя, они вернулись на середину библиотеки и с недоумением озирались вокруг. Наконец сунги сошлись и начали обнюхивать друг друга. Один из них, видимо инстинктивно, почувствовал в другом существо враждебное, чуждое его породе. Его короткая и колючая шерсть взъерошилась, встала дыбом. Грозно заверещав, он набросился на противника. Тот, оглушительно взвизгнув, сильным ударом хвоста отбросил нападающего и сам приготовился к атаке.
