Айзек Азимов - Фантастическое путешествие (авторская книга)
Щель проема расширилась, и оттуда хлынул гигантский поток крови, сопровождаемый оглушительным гулом и ревом.
Высокая волна крови настигла «Протеус», подняла его и кинула вперед с головокружительной скоростью.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
КАПИЛЛЯРЫ
Первый же удар сердца разрушил напряжение, царившее в контрольной рубке. Картер воздел обе руки кверху и потряс ими, воздавая хвалу высшим силам.
— Получилось, слава тебе, Господи! Мы протащили их!
Рейд кивнул.
— На этот раз мы выиграли, генерал. У меня не хватило бы смелости приказать им пройти через сердце.
Белки глаз Картера были налиты кровью.
— А мне не хватило смелости не приказать им. И теперь, если они смогут противостоять артериальному кровотоку... — Его голос прорезался в динамике. — Связаться с «Протеусом» как только они сбросят скорость.
— Они вернулись в артериальную систему, — сказал Рейд, но как вы знаете, путь их лежит не прямо к мозгу. Первоначальная инъекция ввела их в одну из главных артерий, которая от левого желудочка вела к мозгу. Легочная артерия выходит из правого желудочка — и к легким.
— То есть нас ждет задержка. Я это знаю, — сказал Картер. — Но время у нас пока есть, — он показал на таймер, на котором вырисовывалась цифра 48.
— Хорошо, но пока все внимание мы должны уделить дыхательному центру.
Он защелкал тумблерами, а на экране показалась команда пульманологов.
— Какова частота дыхания? — спросил Рейд.
— Вернулась к ритму шесть в минуту, полковник. Не думаю, чтобы нам удалось ускорить ее.
— И я не думаю. Держите ее на этом же уровне. Теперь вам придется беспокоиться еще и из-за судна. Оно через пару секунд будет в вашем секторе.
— Сообщение от «Протеуса», — прорезался другой голос. — «ВСЕ В ПОРЯДКЕ»... ну и ну, сэр! Там есть еще кое-что, хотите зачитаю?
Картер оскалился.
— Конечно, хочу!
— Есть, сэр. Тут говориться: «ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ ВЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ, А Я НА ВАШЕМ МЕСТЕ».
— Можете передать Гранту, — сказал Картер, — что я с куда большей охотой... Нет, ничего не передавайте ему. Забудьте.
* * *
Завершение удара сердца заставило поток крови обрести более спокойный характер, и «Протеус» опять двинулся вперед, покачиваясь под беспорядочными ударами броуновского движения.
Грант с удовольствием расслабился — о чем он давно мечтал.
Теперь все они расстегнули привязные ремни, и Грант, приникнув к иллюминатору, убедился, что окружающий вид до мелочей напоминает то, что открылось перед ними в яремной вене: доминировали те же самые синевато-зеленые и фиолетовые частицы, а видневшиеся вдалеке стенки были изрезаны линиями, тянувшимися в направлении движения.
Они миновали проход.
— Не в этот, — сразу же сказал Микаэлс, отрываясь от разложенной на панели управления карты. Вы можете следить за моими пометками тут, Оуэнс?
— Да, док.
— Хорошо. Отмеряйте повороты, которые я тут отметил, и потом направо. Ясно?
Грант видел, что промежутки становятся все короче и короче, проемы мелькали справа и слева, вверху и внизу, на всем протяжении туннеля, который становился все уже, а стенки подступали все ближе, становясь все более доступными взгляду.
— Как подумаешь, что на этих развязках можно заблудиться... — задумчиво пробормотал Грант.
— Здесь не заблудитесь, — сказал Дюваль. — В этой части тела все пути ведут в легкие.
Монотонный голос Микаэлса продолжал повторять:
— Теперь вверх и направо, Оуэнс. Прямо вперед и... м-м-м... в четвертый налево.
— Надеюсь, больше нам не встретятся ваши фистулы, Микаэлс. — сказал Грант.
Микаэлс отреагировал нетерпеливым поднятием плеч: он был слишком занят, чтобы отвечать.
— Сомнительно, — ответил Дюваль. — Встретить подряд две фистулы слишком невероятно. Кроме того, мы втягиваемся в сеть капилляров.
Скорость кровотока заметно упала и соответственно снизилась скорость движения «Протеуса».
— Кровеносные сосуды сужаются, — сказал Оуэнс.
— Так и должно быть, — ответил доктор Микаэлс. — капилляры самые надежные из них; они микроскопических размеров. Продолжайте движение, Оуэнс.
В свете луча прожектора, поднятого над мостиком, можно было увидеть, что на вогнутых внутрь стенках встречается все меньше волосков и они становятся гладкими. Их желтизна постепенно приобретала кремовый оттенок или становилась бесцветной.
Возникало впечатление, что стенки сосудов выложены мозаичными плитами, каждая из которых представляла собой неправильный многоугольник с утолщением в центре.
— До чего красиво, — сказала Кора. — Можно разглядеть даже отдельные клетки, из которых состоят стенки капилляров. Посмотрите, Грант. — Спохватившись, она повернулась к нему. — Как ваш бок?
— Все в порядке. Даже более чем. Вы просто мастерски оказали мне первую помощь, Кора... Надеюсь, между нами установились такие дружеские отношения, что я могу называть вас по имени?
— С моей стороны было бы просто неблагодарностью возражать против этого.
— Да и бесполезно.
— Как ваша рука?
Грант осторожно притронулся к ней.
— Чертовски болит.
— Прошу прощения.
— Не извиняйтесь. Просто, когда... когда придет время, проникнитесь ко мне благодарностью.
Губы Коры сжались, и Грант торопливо добавил:
— Это я в меру сил стараюсь быть легкомысленным. Как вы себя чувствуете?
— В общем, ничего. Бок еще немного побаливает, но ничего страшного. Да я не обиделась... Но послушайте, Грант...
— Когда вы говорите, Кора, я весь внимание.
— Первой помощи вам явно недостаточно, и вы знаете, что пластырь не панацея. Вы что-нибудь сделали, чтобы обезопасить себя от инфекции?
— Смазал йодом.
— Вы собираетесь обратиться к врачу, когда мы отсюда выберемся?
— К Дювалю?
— Вы понимаете, что я имею в виду.
— Договорились, — сказал Грант. — Обращусь.
Он снова посмотрел на мозаичную выкладку плывущей под ними поверхности. «Протеус» медленно и осторожно пробирался по капиллярам. Луч прожектора проходил сквозь их полупрозрачные стенки.
— Кажется, будто стенки прозрачные, — сказал Грант.
— Нет ничего удивительного, — вмешался Дюваль. — Толщина их меньше одной десятитысячной дюйма. К тому же они пористые. Жизнь зависит от проницаемости материала этих стенок и таких же тонких оболочек альвеол.
— Чего?
Несколько мгновений он смотрел на Дюваля, пытаясь понять смысл его слов. Хирурга же, казалось, куда больше интересовало проплывающее за иллюминаторами чудо, чем вопрос Гранта. Кора поторопилась заполнить неловкую паузу.
