Дмитрий Перовский - Конкурс-семинар Креатив: Безумные миры
Шеф ожидал отчёта Макнили. «Макнили это дело не по зубам», — думал про себя Шеф и млел от мысли, как будет сейчас распинать детектива за отсутствие результатов.
В дверь без стука вошёл подчинённый. Среднего роста, прямые короткие волосы, широкие скулы на грушеобразном лице, чёрные глаза. Шеф всегда автоматически отмечал то, что ему не нравится во внешнем виде человека. Особенно ему не понравилось, что в руках у Макнили были булавки. Шеф вспомнил об уколах. По телу пробежала дрожь.
Коп готовился у большой карты на стене. Вонзив булавку прямо в сердце города, он повернулся и сказал: «Я знаю, где живёт Триплет».
* * *Вчера Макнили впустил в себя убийцу, и тот подсказал ему, что делать. Этот тихий голос нашёптывал верные шаги и неожиданные решения. Коп просто заточил острие зонта кухонным ножом, укрепил на нём лезвие, скрыл чёрным лаком, чтобы не бросалось в глаза, и вышел на улицу. На солнце сразу наползла большая жирная туча.
Человек, который шёл перед Макнили, поднял глаза к небу и заторопился, чем сразу привлёк внимание. «Спешит. Скорее всего, до дома неблизко». Коп решил идти за ним. Будущая жертва свернула в узкий проулок.
Пятнадцать минут ходьбы, Макнили почувствовал, что не выдерживает ритм незнакомца и начал подыскивать подходящее место для трупа. Спуск вправо — к набережной. Сейчас или никогда.
Макнили приблизился к жертве сзади, полуобнял его в области шеи и вонзил зонтик, навалившись на него, пока остриё не вылезло у мужчины из груди. Тот даже не вскрикнул — просто сразу обмяк и повис на руках у полицейского.
Прогремел гром. Тогда тихий голос в голове напомнил, что требуется ещё два тела… и быстро. Макнили огляделся — вправо и влево вели проулки. Сначала он сходит направо, потом налево.
* * *— Убийца — идеален, и мы уже убедились, что он не оставляет следов. Но я знаю, как его найти, — Макнили про себя усмехнулся: кто бы знал, как ему досталось это понимание. — Во-первых, убийства в разных частях Старого Города. Маньяк оставляет тела далеко от дома. Он не пользуется машиной, чтобы не привлекать внимание. Он — ходок. Он долго идёт за жертвой, прежде чем убивает её. Что общего у всех мест преступления? Это просто пустынные узкие распутья в старых районах города, но при этом места, где можно после первой выверенной жертвы быстро и безопасно найти не присмотренную заранее вторую и третью. Один труп из каждого триплета является основным. Причём их нетрудно определить — это тоже люди, которые любили ходить. Маньяк двигался за ними более тридцати минут. Он знал, куда они придут, и где он с ними разберётся. Остальной дуплет — это случайные прохожие. По этим признакам, я определил основных жертв из каждой троицы, — на стол Шефа легли три фотографии. Все мужчины, любители моциона. — А их ноги! …по ногам всё видно. У всех — большие и мозолистые. Стайеры… Ха!
Я уже выяснил маршруты, по которым ходили первые двое. Они пересекаются в одном месте, которое я отметил на карте — условно назовём его «точкой отсчёта». Потом оба шли длинными переулками, без поворотов и ответвлений, и выходили каждый к месту своей гибели. Эти проулки были выбраны неслучайно — по ним можно идти до тридцати минут без возможности куда-либо свернуть. Убийца просто шёл за ними до места, которое уже знал. А они, сами того не подозревая, спешили к перекрёстку своей решённой судьбы.
Я рассмотрел данные перекрёстки — у них есть ещё одна особенность: одним из поворотов всегда можно выйти на соседнюю улочку. Это — дорога жизни для маньяка, на которой он не искал жертв, так как это был его путь к отступлению, длинный и безопасный. И она также ведёт к кварталу с точкой отсчёта: наблюдательному пункту маньяка — месту, где он выбрал жертв. Это — престижный квартал. Но мы знаем, что наш маньяк — идеальный. Он не будет высматривать добычу из окна своей квартиры. И он любит ходить — он сидит в самой дальней точке квартала, с которым его можно связать, и в наиболее ближней, чтобы его не спрашивали, что он тут делает, наблюдая за прохожими. И ещё — там есть в пяти минутах бильярдный клуб. Естественно, маньяк не хочет, чтобы его, оставляющего шары на месте преступления и убивающего заточенным кием, связали с бильярдным клубом. Он держится максимально далеко от него и от квартиры.
В итоге я очертил квартал, который отвечает этим нашим условиям. И вот, что получилось, — Макнили нарисовал маркером на карте прямую, соединяющую «точку отсчёта» и клуб. А затем соединил равносторонний треугольник и, ткнув в последний не проколотый булавкой угол, сказал: «Вот дом, в котором живёт Триплет».
— Гениально, — Шеф зааплодировал. — Арестуем там всех… или женщин и детей можно не трогать?!
— Нет, ищем человека, который когда-то посещал этот клуб, любителя ходить, вероятнее всего, по нуждам профессии. Страховой агент подойдёт. Если судить по престижности района — страховой агент с постоянными клиентами. А по странной любви к моциону при хорошей квартире — его клиенты не любят, чтоб к их дому подъезжали машины и тем привлекали к ним внимание.
Ориентировочно ищем не играющего ныне бывшего спортсмена-бильярдиста, работающего чёрным страховщиком. Скорее всего, мужчина в возрасте маньяка, лет тридцати-сорока, потому что уже добился положения, крупного телосложения — не легко убивать деревяшкой. По этим исходным данным выяснение личности займёт не более дня; даже если прочесать не только этот ряд домов, но и весь квартал.
— Но если найдём, нам нечего ему предъявить, кроме твоих домыслов. Он идеальный убийца — ты уже сказал — у нас нет и намёка на доказательства! — Шеф захохотал.
— Мне не нужны большие доказательства, — сухо ответил Макнили. — Я просто его пристрелю.
Комиссар полиции поднялся и протянул подчинённому руку. Затем прослезился.
— Ты знаешь, как я давно не слышал ничего подобного? — а когда Макнили с сомнением принял рукопожатие, он подошёл ещё ближе и обнял его. — Копы перестали думать. Нет, мы притравим этого типа по всем правилам, как в старые добрые времена. Признание — царица доказательства, и он у нас признается.…Знаешь, ты кто? Ты — эвклид, копогеометр, — Шеф натужно и неприятно хохотал своей шутке. Его неожиданная благожелательность смотрелась до того фальшиво, что, получив необходимую подпись, Макнили поспешил на свежий воздух. Но в глубине его души зашевелился толстый солитер социальной радости и удовлетворённости.
Когда подчинённый закрыл за собой дверь, Шеф вздрогнул и закурил сигару. Макнили слишком отчётливо напомнил ему Уиллера. Неожиданная сообразительность детектива заставила его беспокоиться о собственном будущем. На улице за открытым окном веяла изморось — и словно стояла теперь и в самом кабинете, и в глазах, и внутри.
