Андрей Измайлов - Нрав трав или Владимир Ильич очень не любил герань
В тот вечер Роб с удивлением понял, что впервые по-настоящему чувствует себя в безопасности. Теперь он находился под защитой некой более могущественной силы. Радиопередатчик был надежно спрятан. Стоило только нажать на кнопку, и Роб мог связаться с дежурным ведомством в Оксфорде и со всей секретной организацией хранителей.
В камине соскользнуло полено, Роб взял щипцы и поправил его. Миссис Гиффорд поблагодарила его. Когда Роб вернулся в кресло, она спросила:
- Ты ничего не хочешь мне рассказать?
- О чем, тетя Маргарет?
- О том, что тебе говорил Майк.
Она внимательно смотрела на него.
- Когда?
- Прошлой ночью.
Он не знал, уверенность это или только догадка.
- Я уже однажды говорила тебе, - продолжала миссис Гиффорд. Пропажи из кухни всегда бывают замечены.
- Я проголодался ночью... Простите, если...
- Еще как проголодался. Жареный цыпленок, хлеб, ветчина. Я заподозрила неладное, но когда хватилась некоторых вещей в шкафу Майка, больше не сомневалась. Что случилось, Роб?
Он признался, что виделся с Майком, но о его намерении идти в Урбанс умолчал.
- Почему ты не остановил его?
- Я не мог! Пытался, но он и слушать на хотел. Я просил его хотя бы поговорить с дядей Джо, но Майк боялся, что отец не отпустит его.
- А ты отпустил.
- Что мне оставалось?
- Ты говоришь, дядя еще не спал. Почему ты не позвал его?
- Майк так верил мне. Разве я мог предать его, тетя Маргарет?
Она все смотрела на него. В ее лице не было гнева - только отчаяние и невыносимая печаль.
- Ты знал, что его будут разыскивать. Знал и все же позволил уйти, не сказав нам ни слова.
- Да вы бы выдали его! - закричал Роб. - Он так сказал! Это правда?
- Да. Он еще ребенок, ничего страшного с ним бы не случилось.
Роб не мог видеть, как она страдает. Он хотел облегчить ее боль, доказать, что все могло обернуться много хуже. И он решился:
- Вы ошибаетесь, тетя Маргарет. Случилось бы. Они собирались сделать ему операцию. Операцию на мозг, вырезать из него мятежный дух, превратить Майка в послушную куклу!
Она смотрела на него, не отвечая.
- Это правда! Мне сэр Перси все рассказал. Не верите? Думаете, я лгу?!
- Я верю тебе, - сказала она. - Но тут ничего не поделаешь. На голове у моего мужа есть шрам, его не видно под волосами. Это случилось, когда он был еще юношей, до нашей свадьбы.
Пораженный, он уставился на нее:
- 68
- Нет. Не может быть!
- Такое случается, - спокойно ответила она. - С девушками - очень редко. Вероятно, потому что мы больше заняты домом и семьей. С юношами, впрочем, тоже не слишком часто. Это простейшая операция, совершенно безопасная. Все равно, что вырвать зуб.
Вырвать зуб... Только теперь, слушая ее спокойный голос, он понял весь ужасный смысл доверительной беседы у сэра Перси. Понял - и содрогнулся. Мистер Гиффорд, ласково воркующий со своими смешными карликовыми деревцами, когда-то был очень похож на Майка, думал, как он. А они вскрыли его череп и вырезали сердцевину его мужества, как он сам мог обрезать лишний росток у дерева.
- И вы могли позволить им схватить Майка, зная, что его ждет? сказал Роб.
- Он бы остался прежним, каким мы любим его. И он бы не бегал, как дикий зверь от погони, а жил спокойно и счастливо...
- Майк знает - об отце?
Она покачала головой:
- Об этом не принято говорить.
И все тщательно продуманная и выверенная система дала трещину. Чудом уцелевшее бунтарское зерно проросло в следующем поколении, если Майк помог незнакомому беглому мальчишке-урбиту, если понял, что в мире табу живут такие же люди, как он сам. Если смог под изысканной оболочкой привычной и такой удобной жизни увидеть отвратительную беспощадную силу, которая управляет людьми, словно марионетками, и бессловесную покорность марионеток своим элегантным шелковым оковам.
Думая об этом, Роб вздрогнул от омерзения. Майк был прав, прав во всем. А он едва не проглотил лакомую приманку, сулящую силу и могущество, которая на поверку оказалась не менее губительной: быть не куклой в этой страшной игре, а кукловодом.
- Ты молод, Роб, слишком молод, чтобы понять, - услышал он, словно издалека, голос миссис Гиффорд. - Но его скоро найдут. В Графстве невозможно долго прятаться. Я сказала им, во что он был одет, а они обещали не причинять ему боль.
Роб встал.
- Пойдешь спать?
- Да, - он поклонился, не глядя на нее. - Спокойной ночи, мэм.
***
Ночь была теплая. Вдалеке лунными бликами посверкивала изгородь, граница, неприступная лишь в воображении.
С тех пор, как Роб принял решение, многое прояснилось, даже на свою жизнь в Урбансе он теперь смотрел иначе. Вспомнилась та ночь, в доме Кеннели и нечаянно подслушанный разговор. "Опасное дело, - говорил незнакомый мужчина. - Да, приходится рисковать, и нам всем лучше хорошенько это усвоить". Роб тогда уже знал - они говорили о несчастном случае с его отцом, но не сомневался, что риск связан с профессией электрика. А если - нет? Отец был превосходным специалистом и вряд ли мог допустить такую губительную оплошность. А если отец участвовал в тайном заговоре? Вот почему мистер Кеннели отказался помочь Робу. "Там ты будешь в безопасности, - сказал он и тут же, спохватившись: - То есть, там о тебе лучше позаботятся". Тогда, ослепленный обидой, Роб не понял, да и не мог понять, странный смысл этих слов. "Просто сорвалось с языка"... Мистер Кеннели знал, что сын бунтовщика, убитого тайной полицией, не сможет быть в безопасности в доме другого бунтовщика, пусть даже друга его отца.
- 69
Роб окинул взглядом изгородь. Он возвращался в Урбанс: к тесноте и удушливым запахам, к искусственной пище и оглушающему грохоту улиц, к безмозглой толпе, горланящей последний шлягер или обсуждающей, кто кого побил на Играх накануне. Он найдет Майка. Остальное было туманно. Они снова попытаются начать революцию, что так печально окончилась здесь. Даже если придется рассчитывать на помощь горстки верных людей, как мистер Кеннели. Самое главное, смотреть на мир без розовых очков.
Неожиданно вспомнилась одна давняя история. Робу было лет пять или шесть. Отец пообещал пойти с ним гулять, но в последнюю минуту передумал - ему нужно было срочно повидаться с мистером Кеннели. Роб расплакался, но отец все-таки ушел, а вернувшись, принес ему шоколадку в знак примирения. Роб не хотел брать лакомство, дулся. "Это действительно было очень важно, Роб. Поверь мне. Иначе я никогда бы не обманул тебя".
У него было странное чувство, будто, в конце концов, все стало на свои места. Он шел за отцом. Пусть спустя много лет, но шел.
Песенка терпеливо стояла рядом. Роб легонько шлепнул ее и сказал ласково:
- Домой, девочка. Иди домой.
