Лилия Баимбетова - Планета-мечта
Скоро дети стали замечать странные вещи. Жили они на чердаке, который был вовсе не чердак, а что-то вроде мансарды, и ночью, собравшись возле люка, ведущего вниз, они видели, что к дедушке приходят странные люди, не похожие на людей. Приходили иногда и звери. С гостями дедушка запирался в комнате и гнал бабушку; там, за закрытыми дверями, гости вместе с дедушкой пили яблочное вино и говорили на непонятном детям языке (а дети пытались и подслушивать). Однажды, не выдержав, пришли к деду Ли и Ринальдо и спросили:
— С кем ты встречаешься по ночам, корт?
«Корт» — это было уважительное обращение к дедушке в Перепутье, так его дети и звали, бабушку же звали нэнэ. Нея, самая младшая, побоялась пойти к деду, и потому старшие пошли одни.
— Почему Нея не пришла с вами? — спросил дед.
— Она маленькая и боится, что ты станешь нас ругать.
— Не любит она Перепутье так, как любите его вы, — ответил на это дед, — потому и не пошла с вами. Но и в ней тоже заключена великая сила и потому ей придется быть с вами, хоть она и не любит Перепутье.
И поведал дед своим внукам, что они рождены властвовать над этой землей, что некогда звалась Росстани, и что земля эта гораздо больше, чем кажется чужакам, и великие тайны скрыты в этой земле. Но какие тайны, не сказал. Этим им пришлось и удовольствоваться. Еще узнали они, что нынче их дед является правителем Перепутья, и оттого-то и приходят к нему по ночам — кто за советом, кто за повелением.
Война кончилась, и детям пришлось возвратиться домой — вопреки желанию их деда. Дети были еще малы и должны были слушаться родителей. Но Ли и Ринальдо полюбили Перепутье всей душой и вечно стремились туда, Нея же не полюбила, но любила она брата и сестру и не желала разлучаться с ними.
Много минуло лет, дети выросли и разлучились. Жили они в разных местах, и Ли и Нея давно потеряли брата своего Ринальдо из виду. Все трое поистине были одарены магическими силами и учились у лучших колдунов того времени. Немало великих подвигов они совершили вместе и поодиночке, немало сделали для развития магических искусств, основали магические школы. Все эти годы любовь к Перепутью не оставляла Ли и Ринальдо, Нея же не уставала повторять, что ей там никогда не нравилось, и пеняла сестре за то, что старшие заставляли ее в детстве бродить по лесам. В Перепутье они никогда больше не были, хоть и рождены были править той землей.
Слава их гремела от моря и до моря, но однажды Ли почувствовала усталость от магических трудов. Захотелось ей вернуться в Перепутье, увидеть вновь леса и поля, увидеть благословенную Дэ, петляющую в глинистых берегах. Захотелось ей снова бродить по лесам, слушать пение птиц, разыскивать незнакомые места. Всю жизнь она мечтала об этом, но ей казалось, что детство невозможно вернуть. Сейчас же затосковала она по Перепутью так, что, оставив все книги и труды свои, оделась в дорожный плащ, взяла посох и, выйдя с заднего крыльца, навеки ушла, никого о своем уходе не предупредив.
Весть об исчезновении знаменитой колдуньи скоро дошла до сестры ее Неи, и та заподозрила истину. Но Нея не любила Перепутье и не хотела бросать свою школу, своих учеников ради каких-то лесов и полей. Нея любила людей, а не леса, и во многом нынешняя магия, которой так гордиться Альверден, пошла от Неи Росстанийской. Нея была знаменита гораздо больше, чем ее брат и сестра.
Докатилась весть об исчезновении Ли и до Ринальдо, брата ее. Ринальдо понял, куда она ушла, и затосковал по Перепутью и по прежним временам. И скоро Нея услышала, что брат ее тоже исчез неведомо куда. Шли годы. Школа Неи Росстанийской стала знаменитейшей на всей Алатороа, но с некоторых пор странная тоска стала мучить известную волшебницу. Она скучала по брату и сестре, ведь больше родни у нее не было. Вспоминались ей те годы, что провели они вместе, и однажды, придя поутру к ней в спальню, служанка нашла лишь нетронутую постель. С тех пор никто больше не слышал о Нее. Но легенды говорят, что все они встретились в Перепутье и жили там, властвуя над лесами, полями и реками, и были счастливы.
16. Дневник-отчет К. Михайловой.
Алатороа, Иллирийские леса, хутор Этре, день восьмой.
Раннее утро. Солнце, еще низко стоящее над горизонтом, невыносимо ярко. Воздух еще прохладен, но под солнечными лучами уже кажется жарко, только в тени стоит еще утренний холод. Держится еще роса. Свет и тени так ярко перечертили мир, что ничто не выглядит так, как всегда: слишком ярко блестит трава под солнцем, словно ненастоящая, слишком черны и густы изломанные тени от домов и кустов калины. Небо ярко-голубое, чистое, ясное, и только на востоке, еще ниже низко стоящего солнца тянутся размытой белой полосой облака.
Легкий ветер шевелит траву и листья. Ветер еще прохладный, утренний. Далеко где-то сорока трещит одиноким треском: трак, трак, трак, — не переставая. Солнце слепит глаза, но отвернешься от него — и блестящая трава и черные тени тоже слепят глаза своей невыносимостью. День будет жаркий, очень жаркий.
Боже! Ни звука в округе, лишь эта сорока, и стрекочет она все ближе. А когда ее не слышно, какая наступает тишина. Нет еще не мух, ни кузнечиков, только ветер иногда почти беззвучно всколыхнет траву. Все кажется ненастоящим вокруг. Не то чтобы искусственным, но — нереальным. И небо это слишком ярко. Но какое солнце! Жара сегодня будет невыносимой.
…с Рездигом Этре мы разговорились перед завтраком. Он показал мне свой диплом, висящий на стене, где золотыми чернилами было написано его имя. Мы говорили об Альвердене, и вдруг посреди разговора он расплакался и стал вытирать слезы. Погибший Альверден, мертвый Альверден.
— В это невозможно поверить, — говорил мне старик в выцветшей рубашке и рабочих заплатанных брюках, — В это невозможно поверить. Зачем вы только пришли сюда? — вдруг крикнул он, — Разве мало в космосе других планет? Неужели в космосе мало других планет?
Я молчала.
— А странный человек вас привел, — сказал мне Рездиг немного погодя.
Я немного помялась, потом все-таки рассказала ему о своих подозрениях. Рездиг Этре был все-таки дипломированным колдуном, и он мог что-то посоветовать мне. Он выслушал меня, помолчал, пожал плечами.
— Не знаю, не знаю, — сказал он, — Возможно. Что-то идет от него, какая-то волна. Но последний раз я видел файнов давным-давно, да и этого вашего парня я только минуту и видел. Неразговорчивый парень.
— Да, — сказала я, — Неразговорчивый.
— Может, он и файн, хоть я и не слышал никогда о темноволосых файнах. Что-то в нем такое есть. Волна от него идет. Знаете, колдуны так своих распознают, по волне. Но он не обученный маг, нет, а кто-то из этих. Может, файн, а может, еще кто. Но, знаете, что? Будьте поосторожнее с ним. Может, это мои стариковские глупости, но больше всего он похож на призрака.
