Гордон Диксон - Прирожденный полководец (Дорсай!; Генетический генерал)
— Да, пожалуй.
— Тогда Уильям добьется своего, — пожал плечами Донал, — перейдет в противоположный лагерь с компромиссным решением и позволит ситуации развиваться в нужном ему направлении.
— Ну, что ж, — медленно сказал Галт, — это мне понятно. Но что же дальше? Чего же он хочет?
Донал покачал головой.
— Я не уверен, — сказал он осторожно, — я не знаю.
На этом они окончили свой частный разговор, и Галт повел Донала к другим делегатам конференции.
* * *Собрание началось так, как это обычно бывает на подобных конференциях, с Групп любителей коктейля в залах Дворца Протектора Блейна.
Блейн, как интересно было увидеть Доналу, оказался плотным, хладнокровным беловолосым человеком, который внешне никак не отвечал характеристике, данной ему галтом.
— Ну, что вы о нем думаете? — пробормотал Галт, когда Блейн со своей женой, обходя гостей, расстался с ними.
— Алмазный человек, — сказал Донал, — но мне кажется, сейчас его нечего бояться. — Донал заметил, как Галт улыбнулся. — Он сейчас слишком погружен в свои дела. И я предвижу, что скоро он вступит в борьбу.
— С Уильямом? — шепотом спросил Галт.
— С Уильямом.
Все это время они потихоньку приближались к Уильяму, сидевшему лицом к ним в конце зала и разговаривавшему с высокой стройной женщиной, стоящей к ним спиной. Когда Галт и Донал подошли, Уильям взглянул на них мимо женщины.
— А, маршал, — сказал он с улыбкой. — И Протектор?
Женщина обернулась, и Донал оказался лицом к лицу с Анеа.
Если пять прошедших лет произвели изменения во внешности Донала, то на внешности Анеа они отразились еще сильнее. Теперь ей было больше двадцати лет, и последние следы юношеской незрелости исчезли. Она сейчас блистала той редкой красотой, которая никогда не уменьшается с годами и не оставит ее даже в пожилом возрасте. Она очень развилась с того времени, когда Донал в последний раз видел ее, приобрела женственность. Зеленые глаза ее с неопределенным выражением смотрели на Донала с расстояния в несколько десятков сантиметров.
— С радостью вижу вас вновь, — сказал он, наклоняя голову.
— Я тоже, — голос ее изменился.
Донал поглядел на нее и произнес:
— Принц, я...
Уильям встал и обменялся рукопожатием с Доналом и Галтом.
— Польщен новой встречей с вами, Протектор, — сказал он вежливо Доналу. — Полагаю, это маршал пригласил вас на конференцию. Для меня это очень хорошо.
— Да, это хорошо для вас, — ответил Донал.
— Я люблю юных откровенных людей за столом конференции — не обижайтесь, Хендрик. Они обычно гораздо восприимчивее к новому.
— Я не собираюсь претендовать на что-нибудь иное. Я — солдат, — ответил Галт.
— И это делает вас особенно опасным. Политиканы обычно чувствуют себя лучше с людьми, от которых они знают, чего ждать. Честный человек — это всегда проклятие для дельцов.
— Жаль, — вмешалась Анеа, — что их очень мало для того, чтобы проклясть всех дельцов.
Она взглянула на Донала. Уильям улыбнулся.
— Избранная из Культиса вряд ли может относиться иначе к обычным смертным, — высказался он.
— Вы можете отправить меня на Экзотику в любой момент, — возразила она.
— Нет, нет, — Уильям, смеясь, покачал головой. — Человек такого типа, как я, чувствует себя хорошо только в окружении хороших людей, подобных вам. Я погружен в жестокую действительность — это моя жизнь, и я не хочу иной, но иногда для душевного отдыха нравится заглянуть через стены в монастырь, где наши величайшие из трагедий кажутся шипами розы.
— Не следует недооценивать розы, — сказал Донал. — Люди умирали из-за разницы в их цвете.
— Верно, — сказал Уильям. — Война Алой и Белой Розы, древняя Англия. Но этот конфликт, как многие другие, возник из-за вопросов собственности. Войны никогда не возникают из-за абстрактных причин.
— Наоборот, — сказал Донал. — Войны происходят именно из-за абстрактных причин. Они развязываются людьми среднего и пожилого возраста, но ведет их молодежь. А молодежь нуждается в чем-то большем, чем политические и практические мотивы, для величайшей трагедии Вселенной ведь, если вы погибаете в юности, с вами погибнет вся Вселенная.
— Что за необычное суждение со стороны профессионального солдата, — засмеялся Уильям. — Это напомнило мне, что я должен обсудить с вами кое-что. Я знаю, что вы считаете самым главным в армии подготовку полевых войск и добились в этом больших успехов. Это заинтересовало меня. В чем ваш секрет, Протектор? Вы разрешите прислать наблюдателей?
— Никакого секрета нет, — сказал Донал. — Причина успеха заключена в одном человеке — полевом командире Яне Гриме.
— А, это ваш дядя, — сказал Уильям. — Как вы думаете, не смог ли бы я перекупить его контракт.
— Боюсь, что нет, — ответил Донал.
— Что ж, мы еще поговорим об этом. Мой стакан совсем опустел, кто хочет со мной выпить?
— Нет, благодарю вас, — сказала Анеа.
— Я тоже не хочу, — сказал Донал.
— Ну, а я выпью, — промолвил Галт.
— В таком случае, идемте, Галт, — Уильям обернулся к Галту. Они пошли вдоль зала. Донал и Анеа остались вдвоем.
— Итак, — сказал Донал. — Вы не изменили своего мнения обо мне?
— Нет.
— Это слишком для утонченного разума избранной из Культиса, — иронически сказал он.
— Я не сверхчеловек, — вспыхнула она, как будто в ней проснулся юношеский дух. — Нет, — сказала она уже более спокойно, — вероятно, в мире миллионы людей хуже вас, но вы корыстны. И этого я не могу забыть.
— Уильям перекупил ваши мнения, — сказал он.
— Он, во всяком случае, не выдает себя за человека лучшего, чем он есть.
— Почему зло изобретательней добродетели? — удивился Донал. — Вы ошибаетесь. Уильям изображает из себя Демона, чтобы закрыть вам глаза на то, кем он действительно является. И вряд ли кто-нибудь взглянул в глубину его души.
— Да? — Голос ее был презрительным. — И что же там, в глубине?
— Нечто большее, чем личное возвышение. Он живет как монах, он не изыскивает личной выгоды из долгих часов работы и не заботится о том, что о нем подумают.
— Как и вы...
— Я? Я забочусь о мнении людей, которых уважаю.
— Например?
— Например, о вашем мнении, — ответил он убежденно. — Хотя не знаю, почему.
Она посмотрела на него, глаза ее широко раскрылись.
— О, — воскликнула она, — не говорите же так.
— Не знаю, почему я вообще говорю с вами, — неожиданно с горечью ответил он и отошел.
Пройдя мимо гостей, он отправился в свою комнату и работал там до утра. Даже ложась в постель, он не смог уснуть сразу — он отнес это за счет похмелья после выпитых коктейлей.
