Владимир Колин - Зубы Хроноса
— Никто не сможет разлучить нас, Парпария. Но если кто-нибудь по-настоящему захочет нам помочь…
Она остановилась, так как биолог резко поднялся.
Молча он начал мерять комнату, шагами, и у Джованны перехватило дыхание, потому что она поняла, что он в последний раз взвешивает все возможности.
Она увидела, как он застыл перед сосудами, содержавшими блестящую розоватую материю, мясистый цветок, погруженный в бесцветную жидкость.
— Когда мы встретились тогда ночью, — заговорил он, не глядя на Джованну, — я предупредил его… Но было уже поздно…
— Да, — прошептала она. — Мы уже были вместе целый месяц.
Парпария повернулся спиной к полкам, уставленным банками, и, сделав три шага, остановился перед креслом женщины.
— Я не против любви, и не считаю, что Витторио мог бы найти лучшую подругу жизни. К тому же, не мне судить…
— И все-таки вы хотели бы, чтобы мы расстались, — напомнила она.
Напрягшись всем своим существом, она ждала. Парпария вдруг опустил ладони на ее плечи.
— Ради вас же самих. Но если это невозможно…
— Нет, невозможно, — сказала она спокойно.
Она поняла, что до победы остался один-единственный шаг и боялась произнести необдуманное слово.
Но биолог уселся снова и, когда он заговорил, в его лице что-то изменилось — может быть, это была лишь тень принятого решения. Джованна почувствовала, что он вдруг перенесся куда-то вне времени, и в то же время был удивительно близко. В его голосе зазвучали новые оттенки — суровость, не исключавшая тепла, скорее наоборот, а серые глаза смотрели на нее и словно сквозь нее, куда-то далее, туда, где начиналась какая-то иная, неожиданная для нее действительность.
— Очень немногие понимают… понимаем… — заговорил Парпария, — все это еще кажется таким необычным… И, хотя когда-нибудь люди об этом узнают, хотя они должны узнать, я чувствую, что обязан просить вас сохранить все в тайне, по крайней мере до тех пор, пока вам будет позволено открыть ее. Подумайте, Джованна. Даете вы слово, что никто, никто на свете не узнает то, что я вам сейчас скажу?
Джованна взглянула прямо в серые глаза и, глубоко вздохнув, ответила: — Даю!
И, потрясенная, обхватила ладонями ручки кресла.
Парпария поднялся, погасил падавший с потолка яркий свет, и комната снова наполнилась таинственным мерцанием стеклянных сосудов. Джованна взглянула на него с благодарностью. На этот раз темнота была для нее благотворной.
— Я вам верю, — сказал Парпария. — Когда я догадался, к чему идет дело, я попросил Витторио привести вас на наше ночное свидание. Я хотел познакомиться с вами, так как должен был сообщить.
— Что анализы не оставляют никаких сомнений!
— Значит, вы знаете? — удивился он.
— Нет, я ничего не знаю. Извините меня…
Парпария на минуту замолчал, и Джованна вдруг ясно ощутила присутствие странных форм в стеклянных сосудах, словно бы его слова прогнали их в небытие, а молчание, напротив, вернуло назад.
— Вы знаете, где родился Витторио? — спросил биолог.
— Разумеется. В Риме.
— Нет, Джованна. Витторио родился на космическом корабле «Титан», первом корабле, исследовавшем Ближайшую Центавру.
Женщина поднесла ладонь к губам. Ее сердце учащенно забилось.
— Но ведь это…
— Это было в 1992 году.
— Это абсурд! — вскричала Джованна, сама не замечая того, как хрипло и неверно звучит ее голос.
— Не хотите же вы сказать, что…
— Нет, хочу — спокойно ответил Парпария.
Они смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз.
— Молчите! — взорвалась вдруг Джованна. Она вскочила с кресла, ломая себе руки. — Ведь это значило бы… Нет, это какая-то глупая шутка! Это значило бы, что ему 218 лет… Как вы можете? А я-то пришла к вам как к другу, единственному, который может…
После целых месяцев нечеловеческого напряжения, предшествовавших решению обратиться к биологу в надежде узнать наконец причину своего беспокойства и странностей Витторио, шутка Парпарии показалась Джованне просто бесчеловечной. Но она упрямо цеплялась за слово шутка, видя в нем единственную возможность отвергнуть ужасные слова ученого, смотревшего на нее все с той же суровой отрешенностью, но с каждой секундой чувствовала все сильнее, что в его словах таилась действительная опасность, прялшя и неизбежная угроза.
— Да, — сказал Парпария. — Вы хотели знать правду. Постарайтесь теперь взглянуть ей прямо в глаза. Путешествие корабля «Титан» продолжалось более восьми земных лет, и за это время на нем родилось шестеро детей, проведших свои первые годы в Космосе. Двое умерли еще до возвращения на землю, а остальные четверо…
— Погодите, — попросила Джованна.
Ей нужно было время для того, чтобы освоиться с этой поразительной новостью, и особенно — чтобы выслушать то, что за нею последует. Парпария не шутил. Страх, в котором она не решалась себе признаться, с самого начала подсказывал ей, что он говорит правду; и она старалась не вдумываться в его слова, чтобы не открыть прячущиеся за ними осложнения, которые, как она подозревала, принесут ей только боль…
— Погодите, — повторила она. — Погодите…
— Я тоже один из четверых, — тихо произнес биолог.
Он подошел к ее креслу, но женщина, сама того не желая, отпрянула от него. «Серые глаза, неизвестный запах… Наверное, вы родственники?… В каком-то смысле, да…» — Чего вы испугались? — спросил Парпария, и Джованна собрала все свои силы, чтобы ответить: — Не знаю… Все это было так… Простите меня. Я готова слушать дальше.
Но ужас не покидал ее. Она чувствовала, что он пробрался под кожу и трепещет там, как затаившееся животное.
— Я предполагаю, что Homo Sapiens, мыслящее существо, появившееся на Земле, является самым блестящим экземпляром, созданным природой в и для земных условий, — продолжал Парпария. — Вероятно, вы знаете что в XX веке результаты атомных излучений оказались чрезвычайно вредоносными, произведя множество уродов и вызвав обратные мутации. Но в новых условиях космического полета результат атомного излучения, которое им пришлось пережить — одного из излучений и, признаюсь, я еще не могу сказать наверное, какого именно — привел к мутациям, порядка. Речь идет о молекулярной мутации типа той, которая превратила HOMO Primigenius в Homo Sapiens, мутации, которая привела к появлению нового вида, свойства которого могут передаваться потомкам. Во время полета на «Титане» появились первые экземпляры «вечного человека» — Homo Eternus…
— Вы в этом уверены? — спросила Джованна, сама удивляясь ненужности произносимых ею слов.
Но она все еще не решалась думать и, сама того не подозревая, просто-напросто просила отсрочки.
