Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца
— Господин Ай, очень многие хотят встретиться с вами. Среди них есть и крупные рыбы, и плотва. Среди них такие люди, с которыми вам нужно обязательно поговорить, потому что они довольно влиятельны. Я и спросил для себя честь предложить вам свое гостеприимство, поскольку у меня большой дом и обо мне известно, что я занимаю нейтральную позицию. Я не гегемонист и не свободноторговец, а попросту обыкновенный комиссар, исполняющий свои обязанности. Это ни в коем случае не навлечет на вас сплетен, которые могут возникнуть из того, что вы остановились в том, а не в ином доме. — Он снова рассмеялся. — Но это означает, что вам придется очень много есть. Надеюсь, что вы не имеете ничего против?
— Я в вашем распоряжении, господин Шусгис.
— Значит, сегодня у нас будет маленький ужин с Ванаком Слоусом.
— Сотрапезником из Куверы, Третьего Округа, не так ли?
Я, разумеется, прежде чем приехать сюда, выполнил необходимую в таких случаях домашнюю работу. Комиссар тем временем распространялся о том, как любезно с моей стороны было узнать и запомнить некоторые сведения, касающиеся его страны.
Да, здешние манеры, несомненно, отличались от кархидских. Там бы это его изумление уменьшило его шифгреттор или оскорбило бы мой. Я не знаю точно, как бы это было, но там практически любое действие или высказывание оскорбляло чей-нибудь шифгреттор.
Мне нужна была одежда, приличествующая такому случаю. Свой парадный наряд из Эргенранга я потерял во время нападения на Сьювенсин, поэтому я поехал в центр города на государственном такси и приобрел наряд орготского щеголя. Хиеб и рубашка были очень похожи на кархидские, но вместо коротких штанов здесь круглый год носят брюки, страшно неуклюжие на вид, с вытянутыми на коленях штанинами. Преобладающие цвета — пронзительно-голубой и ярко-красный, а качество ткани и крой одежды оставляли желать лучшего. Типичная массовая продукция. Эта одежда подсказала мне, чего же, собственно, недостает этому огромному и привлекательному городу — ему недоставало элегантности. Элегантность — не такая уж высокая цена за просвещение, и я охотно согласился бы ее заплатить.
Я вернулся в дом Шусгиса и наслаждался горячим душем, бьющим одновременно со всех сторон покалывающими, как иголки, тонкими струйками. Я вспоминал о холодных жестяных ваннах, в которых я стучал зубами от холода прошлым летом в восточном Кархиде, и вспоминал обледеневшие тазы с холодной водой в моей комнате в Эргенранге. Разве это имеет что-нибудь общее с такими удобствами? Да здравствует комфорт!
Я напялил на себя свои обновки цвета пурпура и индиго, после чего вместе с Шусгисом его личным автомобилем был доставлен на вечерний прием.
В Оргорейне гораздо больше, чем в Кархиде, всевозможных слуг и прочего обслуживающего персонала. Это объясняется тем, что все орготы работают на государство, поэтому государство обязано обеспечить работой всех своих граждан, и оно выполняет это условие. Во всяком случае, таково общепринятое объяснение, хотя оно, как большинство объяснений экономических проблем, при ближайшем рассмотрении теряет свою суть.
Ярко освещенный, высокий и белый салон сотрапезника Слоуса позволил свободно разместиться двадцати, а может, тридцати гостям.
Трое из них были сотрапезниками, остальные принадлежали к орготской знати. Они представляли собой нечто значительно большее, чем просто группу орготов, желающих посмотреть на «чужака». Здесь я не был просто диковиной, курьезом, каким был целый год в Кархиде, не был ни выродком, ни загадочным чудовищем. Я был, как мне казалось, ключом.
Какие же двери предстояло мне открыть? Некоторые из этих высокопоставленных должностных лиц и государственных деятелей знали это. Я же этого не знал.
Мне не было суждено узнать об этом и во время ужина. На всей Зиме, даже в заселенном варварскими племенами Перунтере, беседа о делах за столом, во время еды, считается проявлением крайней вульгарности. А так как ужин был подан почти сразу же, без промедления, я решил повременить с вопросами и занялся едой — наваристым рыбным супом — и моим хозяином и собеседником. Слоус был молод и очень любезен, глаза у него были очень светлые, а голос — сдержанный и выразительный. Он производил впечатление человека, глубоко преданного какой-то идее. Это располагало к нему, но заставляло задуматься, чему именно он предан. По другую сторону от меня сидел другой сотрапезник, Оубсли, с плоским невыразительным лицом. Он был толст, жизнерадостен и любознателен. Уже после третьей ложки супа он спросил меня, правда ли, черт побери, что я прибыл к ним из какого-то иного мира, и как там — все говорят, что там теплее, чем на Гетене, — и как же там тепло?
— Ну, например, на такой же географической широте, как та, на которой мы сейчас находимся на Гетене, на Земле никогда не бывает снега.
— Никогда не бывает снега… Никогда не бывает снега? — Он расхохотался с непосредственностью и искренностью ребенка, услышавшего заведомую ложь и смехом своим демонстрирующего, что он понял правила игры и охотно их принимает.
— Ваша зона обитания напоминает нашу субарктическую зону. Кроме того, мы находимся в гораздо более позднем послеледниковом периоде, чем вы, следующем за ледниковым, но еще не полностью из него вышли. В принципе, Земля и Гетен похожи, впрочем, как и все обитаемые миры. Человек может существовать только в достаточно узких границах условий, Гетен как раз и определяет одну из этих границ…
— Значит, есть миры еще более жаркие, чем ваш?
— Большинство из них теплее нашего, некоторые просто жаркие, почти горячие. Планета Где, например, представляет собой в основном каменисто-песчаную пустыню. Она изначально была достаточно горячей, а хищническая бездумная эксплуатация пятьдесят или шестьдесят тысяч лет тому назад нарушила естественное равновесие. Леса пошли на топливо. Люди там все еще живут, но эта жизнь похожа, если я правильно понимаю тексты культа йомеш, на то место и с теми условиями, куда после смерти отправляются воры.
Это замечание вызвало улыбку у Оубсли, спокойную, одобрительную улыбку, которая неожиданно заставила меня изменить отношение к этому человеку.
— Последователи некоторых религиозных сект утверждают, что те промежуточные миры, в которых люди оказываются после смерти, вполне материальны, фактически и физически находятся на других планетах реально существующего мира, реальной Вселенной. Знакомы ли вы с такой точкой зрения, господин Ай?
— Нет, не знаком. Меня описывали уже по-разному, но еще не было случая, чтобы кто-нибудь принял меня за духа. — В это мгновение взгляд мой скользнул вправо, и, говоря о привидении, я его увидел. Привидение было темное, в темном одеянии, неподвижное и незаметное. И сидело оно недалеко от меня, как вампир на пиру.
