Олег Измеров - Дети Империи.
– Знаете, как-то давно не попадались. Ну вот, увидели бы вы мамонта, вы бы не стали ему поклоняться? Также и церковь. Человечество выросло из детства.
Проспект кончился, и уличное освещение стало гораздо экономичнее. Зина протерла варежкой проталину на стекле.
– Звезды. Опять ночью подморозит.
– Знаете, Зина, у меня такое ощущение, что вам было уготовано судьбой штурмовать какие-то горные вершины или стать женщиной – космонавтом.
– Почему?
– Не знаю. В вас чувствуется какое-то ощущение взлета.
– В детстве я действительно мечтала стать летчицей. Полететь на Северный Полюс или вокруг Земли. Тогда об этом многие мечтали. Не получилось… Но я не жалею, и вообще, кто знает, может, в космос можно будет пассажиром летать. Или на искусственном спутнике Земли ставить какие-то биологические опыты. Как вы считаете, справлюсь?
– Несомненно. Там же невесомость, излучения… Это условия, которые просто невозможно создать на земле. У космической биологии большие перспективы.
– Тоже интересовались этим направлением?
– Так, в популярных журналах встречал.
– А как вы полагаете, жизнь во Вселенной может быть в разных формах или она, раз зародившись в одной, переносится с планеты на планету?
«Интересный разговор пошел. Хотя, насколько помню, в эти годы везде было – космос, жизнь на других планетах, братьев по разуму во Вселенной искали…»
– Ну, во всяком случае, на ближайших планетах жизни нет.
– Это с чего вы так решили?
– А я не решил. Просто мне так кажется.
– Все шутите. А может быть, среди нас ходят представители иных миров.
«Это к чему она вдруг, интересно?»
– А… а почему вы так думаете?
– А я не думаю, мне так кажется, – весело ответила Зина и улыбнулась.
Пока они так болтали, трамвай уже достиг Куйбышева.
– Вам сейчас выходить на Почте – напомнила Зина.
– А вам?
– А мне почти у Стальзавода. Детская больница.
– Ну так тут рядом. Довезу сумки.
– Да я и сама донести могу.
– Зина, а что сейчас делать в общежитии? Телевизор смотреть? А вечер прекрасный.
Виктор не мог признаться, что хотел заодно увидеть места, где прошло его раннее детство.
Остановка трамвая была прямо возле детской больницы. Больница была такой же. И дома напротив – почти такие же. Только вместо послевоенного дома с гастрономом друг против друга симметрично стояли два довоенных Дома специалиста – один из них не был полностью разрушен в войну. А вот дом, где прошли его первые детские годы – чуть поодаль, за той же металлической оградой в дворике с небольшими деревьями. Из парадного на снег выпал лучик света, кто-то вышел. А там, за углом будет общежитие, куда его привезли из роддома.
Но когда они с Зиной немного прошли по Ленина и он заглянул за этот угол, то увидел, что общежития нет, и на этом месте стоят низенькие одноэтажные домики. Обратно в детство нельзя было вернуться даже здесь.
Зина жила в пятиэтажной бессемейке напротив четырнадцатой школы. В бытность Виктора здесь стояли построенные еще до войны деревянные двухквартирные дома, которые начали сносить только к концу первого десятилетия нового века.
– Слушайте, я вас замучила своими сумками и заморозила. Идемте сейчас ко мне, я напою вас чаем.
– Да нет, спасибо, не надо, я совсем не замерз.
– Не возражайте, идемте пить чай. Все равно в вашем общежитии сейчас нечего делать.
Возле подъезда стояли и о чем-то спорили бабушки; Зина с ними поздоровалась, и Виктор тоже.
– Обсуждать не будут? – спросил он, когда они вошли в подъезд и поднимались по широкой лестнице с вившимися змеей деревянными перилами.
– Кого? – удивилась Зина. – Вы же одинокий. Надеюсь, вы не хотите сказать, что я способна приводить к себе женатого человека? Вы же представляете себе, насколько это аморально!
– Ну, конечно нет! – воскликнул Виктор, соображая, что здесь если одинокая женщина приводит к себе одинокого мужчину, то это считается хорошо, а если женатого – то это жутко осуждается. – Но они-то об этом не знают.
– А кто это, интересно, открыто, при людях, приведет к себе занятого? Представляете, что будет?
Виктор не представлял, но понял, что это весьма и весьма чревато во всех отношениях.
– Действительно, – сказал он. – Вы правы, пора пить чай, а то я перестану соображать.
– А я что говорила.
Главы 21-24.
21. Связь в большом городе.
Бессемейка была с коридорной планировкой, и квартира Зины находилась на четвертом этаже. В отличие от большинства квартирных дверей в этом коридоре, возле этой не было круглой кнопки звонка.
– Вот и мои апартаменты. Целых одиннадцать метров на человека со всеми удобствами. Правда, кухня маленькая, но с большими только по кредиту, а кредиты только семейным. Впрочем, сейчас везде так.
«Одиннадцать метров? Для этого времени даже очень недурно»
– Ну так не царское же время, чтобы в рабочих казармах жить… Разве что таблички не хватает и звонка.
– Звонок никак не повешу. – призналась Зина. – Да и вроде как особо не нужен. Гостей особо не ходит, разве что подруги иногда. Постучат.
Она открыла ключом дверь и пригласила Виктора внутрь.
– Проходите, сумки вот там слева у двери пока ставьте.
«Маленькая кухня» – это на самом деле было громко сказано. Как таковой, кухни здесь вообще не существовало, а был короткий коридор-прихожая с дверями в душ-санузел и комнату. На правой от входа стене, возле двери в душевую, висела вешалка для верхней одежды, а левую сторону занимала кухонная ниша с небольшим умывальником, столиком и двухконфорочной электроплитой, над которыми висели шкафчики. Тем не менее все было довольно аккуратно и удобно. «Гораздо лучше общей кухни» – решил Виктор.
– Духовки вот только нет, – посетовала Зина. – Поэтому я пеку в чудо-печке. А если некогда, на первом этаже есть домовая кухня и там делают полуфабрикаты. А еще на первом этаже есть стиральные машины, сушка, красный уголок-читальня и спортзал. Там даже велосипеды-тренажеры есть, и я туда каждый день хожу. Проходите в комнату, я сейчас чайник поставлю.
Виктор повесил куртку и вошел в комнату, даже в полумраке выглядевшую довольно просторной – где-то, на глаз, метра три на три с половиной, интуитивно нашарил на стене справа от себя выключатель и щелкнул им.
«Однако, довольно продвинутый интерьер для конца пятидесятых…»
Мебель цвета ольхи действительно была ближе к стилю его студенческих лет, из плоских панелей. Справа от двери, вдоль стены, стояла невысокая кровать с деревянными прямоугольными спинками и пружинным матрацем; на однотонном покрывале лежали две небольшие подушки разного цвета, а над кроватью висел коврик в тон интерьеру. Возле нее стояла тумбочка, на которой возвышался чемоданчик табачного цвета с пластмассовой ручкой спереди – магнитофон, похоже, – а на крышке его приютился небольшой квадратный хромированный будильник. Далее, у окна расположился небольшой однотумбовый стол. На нем вытягивала шею настольная лампа, и стоял переносной приемник «Сатурн», синий, с белой декоративный панелью и круглым циферблатом шкалы настройки, напоминавший дамскую сумочку. Похожий, только красный, Виктор видел в универмаге. Над столом висела полка с книгами, тетрадями и папками.
