В. Дж. Стюарт - Запрещённая планета
Они внимательно разглядывали прибор. Остроу высказал какое-то предположение о возможной градуировке его шкалы, и снова Адамс удивил меня.
— Конечно,— сказал он, обращаясь к Остроу,— деления шкалы, как мне кажется, градуированы в десятичных долях. Причем каждый блок регистрирует мощность в десять раз большую, чем предыдущий.— Он взглянул на меня:— Верно?
— Совершенно верно,— ответил я.
— А каковы единицы измерения, доктор Морбиус? — спросил Остроу.
— Почему бы нам не назвать их амперами, майор? — сказал я.
— Или вольтами,— улыбнулся он.
— Подождите,— сказал Адамс. Он не шутил. Оторвав взгляд от прибора, он посмотрел на меня.
— Это очень большой измеритель с очень малой градуировкой. Полная его мощность должна...— Он нахмурился.— Должна приближаться к бесконечности.
Его взгляд углубился, когда он пытался заглянуть в лицо невероятному.
— Не могу судить, я не ученый. Тем более не математик,— заговорил Остроу.— Но мне бы хотелось знать...— На мгновение он умолк, а потом задал тот вопрос, которого я одновременно и ждал, и боялся, не знаю, чего больше.
— А каков, доктор Морбиус, источник всей этой невероятной энергии?
Меня опять вынуждали говорить. И показывать. Как ни странно, но теперь мне даже хотелось этого, потому что я заранее предвкушал удовольствие, которое испытаю, наблюдая их реакцию.
— Хорошо, я покажу вам,— сказал я.
Должно быть, они прочли на моем лице, что находятся у порога еще одного удивительного открытия, потому что не проронили ни слова, а только последовали за мной с готовностью, ожидающие и настороженные.
Я провел их через всю лабораторию к другой двери во внутренней части скалы, мановением руки разомкнул цепь лучевого замка, и дверь бесшумно ушла в скалу, открыв висящую в воздухе, словно ожидающую нас кабину. Я поднял ее прозрачный верх, отступил в сторону и пригласил своих спутников занять места. Они медлили. Адамс вышел вперед и стал осматривать наклонный трубообразный туннель, освещенный пунктиром огней, уходящих в бесконечность.
Первым в кабину вошел Остроу. Я указал ему на крайнее сиденье. Сам я занял среднее место лицом к рычагам управления. Через некоторое время Адамс сел справа от меня. Я нажал рычаг, и прозрачный верх кабины опустился над нашими головами.
— Скорость будет очень высокой, джентльмены,— оказал я.— Но вызванные ею неприятные ощущения окажутся непродолжительными.
Мне было нелегко сохранить свой обычный, деловой сухой тон. Но, взглянув на их лица я убедился, что достиг желаемого результата. Тогда я повернул рычаг.
В то же мгновение возникло такое впечатление, будто кто-то огромный невидимой рукой с силой вдавил нас в спинки сидений. Но потом наступило облегчение и мы почувствовали спокойное, мягкое, жужжащее покачивание, вызванное стремительным движением кабины...
Они не говорили ни слова, но я видел, что они - особенно Адамс — внимательно вглядываются в туннель. Разумеется, ничего, кроме расплывшихся пятен света, им не было видно, но я знал, что они бессознательно пытаются подсчитать время, скорость, расстояние...
Я начал тормозить. Жужжание стало тише. Скорость спала настолько, что огни уже не сливались в одну расплывшуюся светлую линию, а мелькали на расстоянии друг от друга. Гладкая поверхность скалы блестела в их лучах матово и неясно...
Кабина вышла из туннеля и остановилась у края ствола первой шахты. Я откинул прозрачный верх.
Наблюдая за ними, я видел, как их глаза, будто подернутые пеленой от шока, вызванного всем увиденным, постепенно прояснялись. Но прояснялись только для того, чтобы снова застыть в необычайном, всепоглощающем изумлении.
Ствол первой шахты просматривался сверху донизу. За ним был виден второй с повисшим над его бездной небольшим мостом. Дальше виднелись жерла других шахт. И всюду — вверху и внизу этих бездонных пропастей - глаз не встречал ничего, кроме неисчислимого, безобразного и одновременно прекрасного повторения одинаковых сегментов, заключенных в блестящие металлические футляры, — один к одному и друг над другом — где каждый сегмент с его ярко светящимся переключателем струится в бесконечном световом рисунке, беспрерывно изменяющемся и всегда одном и том же...
Чтобы открыть дверь кабины, я должен был протянуть руку возле лица Адамса. Он вздрогнул, будто его разбудили после долгого сна, и первым вышел на площадку, возле которой остановилась кабина подвесной монорельсовой дороги. Я последовал за ним. Остроу вышел последним.
Никто из нас все еще не решался нарушить молчание. Я провел их на мостик. Они застыли там, крепко вцепившись в перила, напрягая зрение и принуждая свое сознание поверить тому, что видели глаза. Адамс взглянул вниз и содрогнулся, на мгновение зажмурившись. Остроу пробормотал что-то невнятное...
— Вы смотрите на двадцать миль вниз, командор,— сказал я. Голос мой отозвался каким-то необычайным, сверхъестественным эхом. Я поднял руку вверх.
— Мы находимся в двадцати милях от поверхности.— Я протянул руку вперед.— Туда тоже двадцать миль... Мы стоим у крайнего ствола шахты. Здесь четыреста таких стволов, во всем идентичных этому.
— Нет, это... Это немыслимо! — заговорил Остроу.— Механизм размером в двадцатимильный куб!
Голос его звучал глуше, и эхо, отозвавшееся на него, было еще более причудливым.
— Да, это грандиозно,— сказал Адамс.— Но это совсем не то, ради чего мы сюда пришли.
Он повернулся и в упор посмотрел на меня.
— Но, командор,— сказал я.— Это же только остановка в пути!
Я удивлялся чувству, которое возникло у меня к нему.
Я не испытывал никакого гнева или раздражения. Наоборот, я наслаждался его волнением, настороженностью и, конечно, замешательством.
Мы вернулись в кабину и сели, как прежде. Я закрыл прозрачный верх и предупредил:
— Отсюда гораздо круче. Вам может быть нехорошо.
И, не дожидаясь ответа, перевел рычаг на самую большую скорость. В то же мгновение шахты исчезли, и мы снова очутились в круглом, наклоненном туннеле, несясь вниз с такой скоростью, что вместо мелодичного жужжания слышался резкий визг. Не чувствовалось и прежнего спокойного покачивания. Вместо него была полная неподвижность, вызванная тем, что наши тела оказались буквально расплющенными о сиденья.
Никогда раньше я не осмеливался на такую скорость и даже стал опасаться, что могу пронестись мимо цели. Передвинув рычаг, я замедлил ход, и кабина начала двигаться медленнее. Визг сменился обычным жужжанием, и давление на тело заметно ослабело. Снова почувствовалось легкое покачивание кабины...
