Андрей Круз - Лучший гарпунщик (отрывок)
— Вера, когда к преподобному пойдем? — спросил я.
— С полудня по этим делам он принимает. — ответила она. — С утра у него школа и больница.
— Я сейчас за командой идти хочу. — с заметным облегчением начал рушить неловкое молчание Игнатий. — Пока то, да пока се — к часу дня вернусь.
— А ты в них уверен? — спросила девочка.
— Конечно. — кивнул шкипер. — У "Красного дельфина" репутация хорошая была и экипаж не сменялся.
— А что же они шлюп-то свой затопили в таком случае?
В голосе Веры прорезалась некая ирония, которую я счел добрым знаком. Ирония — это эмоция. все лучше чем грустное молчание.
— Не их вина. — решительно заявил шкипер. — Хозяина их вина, Симеона. Лоцмана ждать не стал, повел судно сам в Чертову банку, ну и загнал его на риф. Сам в долгах теперь, а команда без работы. Хорошо хоть выплыли, ветер был попутный и море тихое. дошли за неделю до Крыла Чайки, а оттуда сюда уже как перегонный экипаж, довели чужое судно с верфи, из ремонта.
— Ну, хорошо, на тебе ответственность. — кивнула девочка.
— А на ком же еще? — засмеялся Игнатий. — Она всегда на шкипере.
Допив чай, Иван направился к машинному отсеку, где продолжил прерванное вчера занятие, Игнатий тоже ушел с судна, направившись к форту, а Вера спросила:
— Пойдешь со мной на рынок? Надо купить всякого, пройтись по лавкам хочу. А потом и к преподобному.
— Пройдусь, чего же не пройтись. — согласился я. — Ты мне вот что скажи: книгами там торгуют? Я вчера внимания не обратил.
— Конечно. — кивнула она. — Только мы в тот угол площади вчера не заходили. Есть в городе два букиниста. А что хотел?
— Что-то про ваш мир. Как тут все устроено, история его, карты, может быть.
— Карта у меня в каюте висит хорошая, заходи да и смотри. — ответила она. — А вот насчет книг… можно найти что-то. Даже школьную историю почитать можно. А что знать хочешь?
— Да все хочу. — пожал я плечами. — Хочу знать, например, почему у вас календарь такой. С чего отсчет лет идет?
— С Возрождения. — сразу ответила она. — Когда Совет Основателей объединился на Большом острове и вокруг него первые люди собрались.
— А что до этого было?
— Темные годы. — все так же без запинки, как на экзамене, ответила она. — Каждый выживал как мог, все как негры жили, племенами. Основатели собрали людей, желавших спасти этот мир, помогли им старыми знаниями, начали строить дома и мастерские. И Церковь дала Закон.
Что-то в таком духе я себе и представлял, если честно. Полагать, что такой мир, как сейчас вокруг, получился путем естественной эволюции, было бы неумно.
— А Темные годы после чего случились? — снова спросил я.
— Ты и этого не знаешь? — поразилась она.
— А откуда мне знать? — так же поразился я. — Я тут всего три дня.
— Ну да… — согласилась она со мной. — Темные годы наступили после Великого Разрушения, когда море сменило сушу, а суша раскололась на части. Длилось это все семь лет, погибли почти все люди на земле. Кто тонул, кто погибал в землетрясениях, кто потом умер от голода и погиб в стычках за кусок хлеба.
— Когда это произошло?
— В смысле?
— Ну, в погибшем мире был ведь своей календарь, так?
— Ну да… наверное. — согласилась она. — Как же без календаря?
— Вот и я так думаю. — поддержал я ее в таком выводе. — А по тому календарю когда Великое Разрушение началось? В каком году?
— Откуда я знаю? — чуть возмутилась она. — В каком надо, когда довели Землю до этого, тогда и случилось.
— Довели? — переспросил я.
Даже вот как… а я, было, укрепился в мысли, что была какая-то природная катастрофа.
— Довели, конечно. — решительно ответила девочка. — Когда решили, что могут управлять землей во вред друг другу, а вышло так, что Земля ударила по всем. И все, тот мир погиб.
Ну вот я что-то и узнал. Почему не удивляюсь, интересно?
— А в книгах об эом прочитать можно?
— Конечно. — кивнула она. — У букиниста спроси, он найдет, что тебе нужно. Карту посмотреть хорчешь?
— Пошли. — кивнул я, поднимасяь с палубы, ну и Вера сразу подхватилась.
Спустились по трапу, она открыла легкую дверку в тесную каюту с двумя койками, одна над другой, как в купе поезда. Нижняя откинута, верхняя — поднята. На противоположной стене висела большая карта с заголовком "Новый океан". Я посмотрел на нее и понял — всю георграфию, что я раньше учил, надо выбрасывать на помойку. Я не мог узнать ни единого клочка суши или воды. Вообще ни одного. Никак. Только вот сетка координа имеется.
Не помню я долготы Москвы, но широту помню. Как раз вот эта, где написано "Новая Фактория". И надпись эта возле маленького кружка, прилепившегося снизу к материку или огромному острову, размером с Австралию, наверное, только вытянутую с запада на восток. А все пространство снизу, до самого северного тропика, было заполнено невероятной мешаниной из тысяч островов, словно кто-то паззл из нескольких тысяч кусочков собирать намеревался, да так и передумал, бросил все на столе, как есть.
— Вот это да… — протянул я, озадаченно почесав в затылке. — И много островов заселено?
— Около двух процентов. — явно из школьного курса ответила Вера.
— А что на остальных?
— Где ничего, а где пока и не был никто. — пожала она плечами. — Людей мало, едва успевают справляться с той землей, что у них есть.
— А кто где живет? — спросил я. — Как понять?
— Вон пунктиры красные. — показала она пальцем. — Это границы. К западу — франки, к востоку — мусульмане.
— А дальше что к востоку? — перескочил я пальцем за следующий пунктир.
— Дикая территория. — ответила девочка. — А дальше азиаты какие-то живут, но басуры с ними не общаются вообще, а нам туда ходу нет. Живут себе и живут, в общем, нам не мешают, а мы — им.
Если я все правильно понимаю, то россыпь островов смело уходит куда-то в бывший Китай, так что появление азиатов тех краях не слишком удивляет.
— А вот это что за пятна?
Я показал на несколько заштрихованых зон на материке, а заодно и некоторых группах островов.
— Это опасные области. Там что-то осталось от старого мира, что теперь в этих местах жить не дает.
— В смысле? — заинтересовался я.
— Отрава всякая. — пожала она плечами. — Люди там не живут, даже дикари. Уроды какие-то попадаются, люди рассказывали, кто раньше бывал. Церковь велит таких сразу убивать, как только увидишь.
— Радиация? — спросил я, опасаясь, что Вера даже не знает, что это такое.
Но ошибся, ответила она сразу, вопросу моему не удивившись:
— И радиация, и химия какая-то осталась. Раньше хуже было, постепенно очищается. Но есть места куда человеку нельзя. Или можно, но чень ненадолго. И только пьяному.
