Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий
Никакой информации, никакого интереса, ничего, что могло бы помочь Аю или защитить его жизнь.
Жаль, что он внешне так похож на нас.
В Эрхенранге люди часто указывали на него на улице, потому что слышали о нем и знали, что он в городе. Здесь, где его присутствие хранится в тайне, его никто не замечает. Они, несомненно, видят его, как увидел впервые я: необычайно высокий, сильный, смуглый юноша, только входящий в фазу кеммера. В прошлом году я изучил отчеты врачей о нем; его отличия от нас глубоки, но не лежат на поверхности.
Нужно знать о них, чтобы увидеть в нем чужака.
Почему они скрывают его? Почему ни один из сотрапезников не упоминает его в своих речах или в выступлениях по радио?
Почему молчит даже Оболе? Из страха?
Мой король боялся посланника; эти боятся друг друга.
Я думаю, что Оболе доверяет только мне, иностранцу. Он получает удовольствие в моем обществе (как и я в его) и несколько раз, отбрасывая шифгретор, откровенно просил моего совета. Но когда я советую ему объявить о присутствии посланника, вызвать к нему общественный интерес, он словно не слышит меня.
— Если глаза всего Сотрапезничества будут устремлены к посланнику, Сарф не посмеет тронуть его, — говорю я.
Оболе вздыхает.
— Да, но мы не можем так сделать, Эстравен. Радио, печатные бюллетени, научные доклады — все это в руках Сарфа. Что же мне, произносить речи на углу улицы, как фанатичному жрецу?
— Но можно поговорить с людьми, пустить слухи. Я проделал нечто подобное в прошлом году в Эрхенранге. Пусть люди задают вопросы, а ответом на них будет сам посланник.
— Если бы только он вызвал этот проклятый корабль, чтобы у нас было, что показать людям! Но пока…
— Он не вызовет корабля, пока не убедится, что вы действуете с добрыми намерениями.
— А разве нет? — воскликнул Оболе. — Разве я не уделяю много часов этому делу? Божья вера! Он ждет от нас, что мы поверим ему на слово, но не отвечает нам тем же!
— А должен ли он верить?
Оболе фыркнул и не ответил.
Он ближе к честности, чем любой правительственный деятель Оргорейна, насколько мне известно.
Одгетени Саоми. Чтобы стать высшим чиновником при Сарфе, нужно, по-видимому, проявить определенную глупость. Пример этому — Гуам. Он считает меня кархидским агентом, пытающимся лишить Оргорейн престижа, вовлекая его в грандиозный обман посланника Экумена. Он считает, что, будучи премьер-министром, я готовил этот обман. Клянусь богом, у меня были более важные дела! Он не способен понять это.
Теперь, когда Еджей, очевидно, выставил меня, Гуам решил, что меня можно подкупить, и попытался сделать это на свой манер.
Он внимательно следил за мной и знал, что я должен войти в кеммер в Росте или в Торменбод. И вот прошлым вечером в стадии полного кеммера, несомненно вызванного гормональными инъекциями, он решил соблазнить меня. Произошла как бы случайная встреча на улице Пикафен.
— Харт, я не видел вас полмесяца. Где же вы прятались? Выпьете со мной эля?
Он выбрал ресторан с сотрапезническим общественным кеммер-домом и заказал не эль, а воду жизни: решил не тратить времени. После первого же стакана он взял меня за руку и прошептал:
— Мы встретились не случайно. Я ждал вас и прошу быть сегодня моим кеммерингом.
Он назвал меня по имени.
Я не отрезал ему язык: после ухода из Эстре я не ношу с собой нож. Я только сказал ему, что в изгнании решил придерживаться воздержания. Он продолжал ворковать, держа меня за руки. Он быстро входил в женскую роль кеммера. Гуам прекрасен в кеммере и рассчитывал на свою красоту и половую привлекательность, зная, что я, будучи жанндаром, не использую наркотические вещества для воздержания. Но он забыл, что цель может служить лучшим наркотиком. Я высвободился, хотя его прикосновение, конечно, произвело на меня свое действие, и посоветовал ему поискать партнера в соседнем кеммер-доме. Он посмотрел на меня с ненавистью и сожалением, все же он, какими бы ни были его намерения, действительно находился в кеммере и был глубоко возбужден.
Неужели он думал, что я продамся за такую плату?
Будь они прокляты, эти грязные люди!
Среди них нет ни одного настоящего человека.
Одсордни Саоми. Сегодня Дженли Ай выступил в зале Тридцати Трех. Посторонние не допускались, не велась передача по радио, но позже Оболе показал мне собственную запись этой сессии. Посланник говорил хорошо, с трогательной искренностью и убежденностью. В нем есть невинность, которая мне кажется чуждой и глуповатой, но иногда эта невинность приоткрывает такую дисциплину ума и величия цели, которые мне внушают благоговение.
Через него говорят проницательные и величественные люди, владеющие глубочайшей древней мудростью и невероятно разнообразным жизненным опытом, но сам он молод, нетерпелив и неопытен. Он стоит выше нас, видит дальше, но все же он только человек.
Сейчас он говорит лучше, чем в Эрхенранге, проще. Он учится в процессе работы, как и все мы.
Его речь часто прерывалась выкриками членов господствующих фракций, требовавших, чтобы Президент остановил сумасшедшего. Наиболее шумным был сотрапезник Кменбей.
— Неужели вы поверите в эту чушь? — кричал он Оболе.
Вот отрывок из записи:
Алыпель (Президент): Господин Ай, мы находим эту информацию, переданную нам Оболе, Слосе, Итеманом, Еджеем и другими, весьма интересной. Однако нам нужны кое-какие разъяснения (смех). Поскольку ваша капсула, на которой вы прибыли, осталась в Кархиде, мы не можем осмотреть ее, поэтому не смогли бы вы вызвать ваш звездный корабль? Так вы его называете?
Ай: Звездный корабль — хорошее название.
Алыпель: Да? Но как вы называете его сами?
Ай: Технически это надзвездный корабль с экипажем «Нафал-20».
Голос: А не сани святого Петета?
Смех.
Алыпель: Прошу тишины. Да. Если бы вы могли вызвать корабль, чтобы он приземлился здесь, чтобы мы могли иметь несомненно…
Голос: Несомненную чушь!
Ай: Я очень хочу вызвать корабль, мистер Алыпель, как доказательство и свидетельство нашей доброй воли. Я жду только предварительного публичного извещения об этом событии.
Кахаросайл: Разве вы не понимаете, сотрапезник, что это такое? Это не просто глупая шутка. Это преднамеренное публичное издевательство над нашей доверчивостью, над нашим легковерием, над нашей глупостью; издевательство, подготовленное с необычайной наглостью тем, кто стоит сегодня перед нами. Вы знаете, что он кархидский агент. Вы видите перед собой отклонение того типа, что появилось в Кархиде под влиянием Темного Культа, которое там не лечат, а даже вызывают иногда искусственно для оргий предсказателей. И все же когда он говорит: «Я из космоса», кое-кто из вас закрывает глаза разума и верит! Никогда не представлял я себе такой возможности.
