Мария Симонова - Снайперы
— А известно ли вам, что это за информация, которую вы — будем называть вещи своими именами — нагло украли?
— Это меня не касается, — отрезал Ян.
— Что ж, пожалуй. Тем более что Шмит и сам пока не догадывается, во что он с вашей помощью влез. И вам, конечно же, наплевать, если Павла Шмита найдут в ближайшие дни мертвым на своей квартире или, скажем, в какой-нибудь подворотне. Точнее сказать — убитым. Но это, разумеется, только в том случае, если он будет вычислен. Единственное его спасение состоит в том, что вы не покривили душой и действительно чисто замели за собой следы. Или все-таки покривили?..
— Скорее вероятно другое, — сказал Ян, не скрывая злости. — Сдается мне, что на него кто-то стукнет. Но в любом случае это будут только его проблемы. — На самом деле он не был так равнодушен к участи Шмита, как хотел показать, но ему необходимо было, чтобы Валентин в это поверил, — тогда у Шмита оставалось бы больше шансов на спасение.
— Я вижу, вы готовы обвинить нас во всех смертных грехах, — скорбно произнес Валентин. — Поверьте, мне очень жаль, что у вас сложилось такое скверное представление об организации. Очень жаль. Впрочем, это должно быть чертовски удобно — когда есть на кого свалить вину за свои неудачи.
— Ну да! Скажите еще, что и в наезде Азиата я сам виноват! — Ян не сомневался ни на мгновение, что Валентин в курсе последних событий и прекрасно понимает, о чем речь. — Вот ушел я от него — да, собственными силами. И с работой сегодня справился успешно. Так что, если говорить об удаче, — не надо передергивать. Она меня не покидает вопреки вашим усилиям.
— Я не имею намерения спорить с вами. — Валентин забавно покачал туловищем — перевернутой пирамидой, отчего все его составляющие заходили, словно он был марионеткой на невидимых ниточках. Это почему-то особенно разозлило Яна.
— Конечно, не имеешь, — сказал он. — Потому что тебе крыть нечем.
— Напоминаю, что стоит вам захотеть, и организация решит все ваши проблемы. — Легким жестом снайпер пресек готовые сорваться с губ Яна возражения. — Я догадываюсь, что вы и на сей раз не склонны отвечать положительно. Но задумайтесь на минутку, насколько все тогда стало бы проще — только скажите «да», и Азиат принесет вам свои извинения — в письменной или, если пожелаете, в устной форме…
— А того убитого парнишку вы тоже беретесь воскресить?
Валентин чуть помедлил, потом сказал:
— Позвольте задать вам один вопрос. Если мы это сделаем…
— То есть вернете к жизни убитого человека, — уточнил Ян.
— Да, именно — вернем его к жизни, — легко согласился Валентин. — Тогда вы обещаете дать согласие?
«Само собой», — хотел ответить Ян, но вовремя прикусил язык: воскресить человека из мертвых снайперам, конечно, не под силу, но что им мешает найти другого — кого-то очень похожего на убитого и заплатить ему за правдоподобный рассказ, живописующий его смерть в кафе и последовавшее затем чудесное воскрешение? Ни имени его, ни адреса Ян все равно не знает, так что даже паспортных данных подделывать не придется. Поразмыслив так, он сказал:
— Сначала воскресите, а там поговорим. Валентин покрутил шарообразной головой, очевидно, выражая неудовольствие:
— Это несерьезный разговор. Да или нет?
— Да пошел ты!.. — С этими словами Ян дал системе команду на отключение и сорвал с головы мнемоленту. Многое, очень многое ему хотелось бы под занавес сказать Валентину, да только вряд ли это принесло бы какую-то пользу, поскольку состояло бы по большей части из абсолютно непечатных выражений.
Итак, вокруг него вновь был кабинет ТТТмита — уже реальный, так сказать, во плоти, вместе с хозяином, мешковато съехавшим в кресле: Шмит спал, видимо, богатырским сном, о чем свидетельствовал полностью опорожненный «Бифитер», валявшийся возле его ног.
Ситуация сама подсказывала простейший вариант избежать неприятных разборок с заказчиком — просто-напросто удалиться по-английски, не прощаясь, оставив Шмита наедине с его проблемами. В конце концов основной целью Яна было перекантоваться где-то этой ночью, он ее достиг, и бог с ними, с заработанными деньгами — они, конечно, никогда нелишние, но вряд ли стоит из-за них лезть в петлю, тем более что пока финансов хватает, и вскоре на Северной Пальмире грядет их пополнение.
Логически все это было верно, однако Ян никак не мог заставить себя уйти, оставив беспечного Шмита в неведении по поводу нависшей над ним угрозы. Как-то подленько это было бы, не по-мужски.
Итак, Ян принялся его трясти. Когда Шмит, помычав что-то нечленораздельное, разлепил наконец глаза и они вроде бы приобрели осмысленность, Ян обратился к нему со следующими словами:
— Значит, так, Павел. Работу я сделал. Но попутно выяснилось, что ты меня с этим заказом здорово подставил. — Шмит только моргал, страдальчески морщась — очевидно было, что у него дико болит голова. Ян готовился применить универсальное средство под названием клин клином — добавить ему такой головной боли, что о теперешней останутся только приятные воспоминания. — Понимаю, что тебе сейчас хреново, — сказал он.
— Мне нужно чего-нибудь глотнуть, — сипло произнес Шмит и сделал попытку подняться, но Ян толчком руки усадил его обратно.
— Погоди. Сначала мы с тобой разберемся с делами, потом будешь лечиться. А пока соберись и слушай. Известно ли тебе, что контора, которую мы сегодня ломанули, на самом деле является прикрытием для таких серьезных дел, что нам с тобой теперь заочно выписана путевка на тот свет?
— Ты что, засветил мой адрес?! — вскинулся Шмит, вмиг утратив вопиющие признаки похмельного синдрома.
— Успокойся, твой адрес не засвечен, — утешил его Ян, проглотив только добавление «пока». — Но, повторяю, информация, которую мы скачали, настолько серьезна, что тебя могут вычислить по другим каналам. И у меня сложилось впечатление, что такая задача этой фирме вполне по силам…
— А мне кажется, что ты спалился и теперь пытаешься отмазаться, чтобы получить деньги! — продолжал гнуть свою линию Шмит.
— Если не веришь мне, просмотри добытый материал.
Засопев, как паровоз, Шмит вскочил и, оттеснив Яна от компа, принялся сам щелкать клавишами.
Вместо того чтобы кинуть глаз на экран, где разворачивалась информация, Ян отошел к окну и стал любоваться хмурым московским утром. Разумеется, его кольнуло любопытство, что он там принес за крутые секреты, которые могут стоить Шмиту головы, однако ради целости своей собственной он продолжал придерживаться мнения, что, какие бы ему ни удалось умыкнуть страшные тайны, они его нимало не касаются, поскольку он в данном случае только исполнитель — взял, сдал, и пошли они все к дьяволу со своими дальнейшими разборками.
