Петер Жолдош - Сверхзадача
Гилл усилил торможение. Глаза обоих перебегали с лениво покачивающейся стрелки спидометра на экран радара и обратно. Показался вид берега, но совсем не похожего на тот, который они так много раз изучали через камеру спутника, сидя в «Галатее». Это на минуту смутило Гилла. Черт возьми, неужели он ошибся, рассчитывая курс для «Воспа»? Или пока они спали, сбился с курса автопилот? А может, за это время нарушилась радиосвязь наведения между спутником и автопилотом?
— Левее! — воскликнул Сид. — Разве не видишь?
Отмель была длиннее и более плоской, чем он ожидал, казалась незнакомой на вид. Дикий берег, похожий на половинку разбитого блюдца, окруженный угрюмыми отвесными скалами, далее холмы, поросшие лесом. Но вытянутые ромбики лодок покачивались на волнах, как обычно; некоторые казались ближе. «Те, что дальше от берега», — сообразил Гилл.
— Ну что я тебе говорил? Рыбаки на месте. — В голосе Сида, однако, не слышалось энтузиазма. — Теперь выбирай, который из них, и марш к люку. Они нас не видят за облаками, но шум двигателей напугает их.
Гилл колебался. Затем вдруг указал рукой на самый ближний к ним катамаран, — оторвавшись от других, он смело боролся с волнами далеко в открытом океане.
— Хорошо, я понял. Теперь спокойно иди к люку. Остальное уж мое дело.
Арро был преисполнен гордости. Он сказал: дождя не будет, и его не было. Пусть тяжелые тучи нависли над морем и далекие холмы окутал туман, все равно. Остальные, трусливые недоумки, не осмелясь плыть за ним, толклись теперь в лагуне, вылавливая мелкую рыбешку. В тесноте сети наверняка перепутаются, и тогда конец ловле, начнутся крики и ссоры, потом на берегу взаимные упреки и поиски виноватых, а улов упущен, остается распутывать и чинить снасти. Что же, они заслужили все это сполна, надо было слушать его, Арро. Такого чутья, как у него, нет ни у кого на этом берегу. Арро всем своим существом чувствует не только погоду, но и какой сегодня будет улов. Глядеть на волны мало, надо уметь угадывать, есть ли там, в глубине под ними, косяк нагулявшейся в море рыбы, которая только и ждет, чтобы Арро окружил ее своей сетью. И Арро доверяет своему чувству; верят и другие рыбаки, подчиняясь безмолвному взмаху его руки, указывающей, куда заводить лодки, неслышно подгребать широкими веслами. Да и почему им и не верить интуиции первого рыбака на берегу? Конечно, в заливе живет немало хороших рыбаков, даже очень хороших, но никто не может сравниться с Арро, который каждый день вываливает на песок уйму лучшей крупной рыбы. Лучший улов всегда у Арро, об этом знают все. Это с его легкой руки в море стали брать женщин, хотя старики и по сей день ворчат о нарушении обычая. Правда, Арро даже самому себе не признается, что причина этому ревность к красавице Нуа. Когда рыбаки уходят в море, их жены остаются в деревне, и если не слишком упорствуют в верности мужьям, всякое может случиться. А Нуа красивая, первая красавица на всем берегу, нет мужчины, чтобы не обернулся ей вслед. И ей это нравится, Арро знает. Зато теперь она с ним, и вместо поклонения самцов ее овевает слава первой женщины, вышедшей в море на лов рыбы. Ничего, что Грон, подхлестнутый примером Арро, тоже забирает теперь в лодку свою Дие. Ведь Дие хрупкое создание, от нее немного проку на веслах, поэтому она выполняет роль дозорного. И это хорошо, потому что зоркие глаза Дие издалека примечают над водой косые плавники акул, ловкие руки расправляют сети, поплавки. Она всегда вовремя заметит, если перепутаются снасти, и это тоже хорошо, ибо нет большей досады для рыбака, чем проворонить улов по этой причине. Но пусть бы Дие даже не приносила никакой пользы, Арро и тогда не прогонит ее из своей лодки. Ради Грона. Грон хороший рыбак, вторая по важности фигура в экипаже. Потому что первая, конечно, Мат. Если бы не было его, Арро, Мат считался бы первым добытчиком на побережье. Ловок, находчив и всегда молчит. Арро считал главным мужским достоинством молчаливость. В свободное время на берегу он часами отчитывал тех болтунов, что треплют языком во время лова. В море говорить должен один, остальные слушать. И Мат молчал, всегда слушал, что говорит Арро. Превосходный парень. Не таковы, к сожалению, его младшие братья, Арро даже вздохнул украдкой. Если бы не страх перед ним, старшим в лодке, они не закрывали бы рта даже вблизи пугливых макрелей. Непонятно, откуда такое легкомыслие, ведь их обоих, кажется, родила та же мать, от того же отца, что и его, Арро. Желторотые юнцы! Одна надежда, что с возрастом это пройдет, станут и они добрыми рыбаками. И Эви, и Опэ.
Черта с два!
Нерадивый Опэ раньше времени выпустил из рук грузило, просверленный тяжелый камень звонко стукнул по борту лодки. Такая оплошность взорвала Арро. Не заботясь о том, что сам производит больше шума, чем злополучное грузило, он выхватил из воды весло и замахнулся, чтобы хорошенько вытянуть им Опэ по спине. Пусть это послужит ему уроком, напомнит, что первейший закон для рыбаков в море — соблюдение тишины. Судьба, однако, рассудила иначе, и Опэ так и не получил очередной урок искусства ловить рыбу в открытом море.
Над серыми волнами прокатился гром двигателей ракетоплана, включенных на торможение, и поднятое весло в руке Арро дрогнуло, повторяя судорогу мышц, сведенных от инстинктивного страха. Что это, гроза? Не может быть… Он, Арро, вот уже двадцать два года знает наперечет все признаки надвигающейся непогоды, изучил все штормы, смерчи, ураганы, малейшие их симптомы… Даже древние беззубые старики, которых, хотя они и впали в детство, в деревне продолжают нянчить и кормить, из-за этого опыта и мудрости, обладание коими облегчает ежечасную жестокую борьбу за жизнь, не припомнили бы, чтобы в небе гремел гром в это время года! Значит, это не гроза, а что-то другое, более страшное, ибо не слышалось после первого удара перекатов, замирающих вдали. Резкий, режущий уши свист возник снова, словно разрезая на части клубящиеся облака. «Небо кричит, тучи стонут в ответ, — в ужасе содрогнулся Арро. — А все наши смотрят на меня, на кормчего, и ждут моего слова. Конечно, ведь это я руководил ими и порой объяснял даже то, чего не понимал сам. Но что сказать? Я чувствую лишь, что кричащее небо несет смерть, все мы погибнем, пережив еще раз тот ужас, который низвергает на нас эта неведомая смерть с неба. Вот она близится, я чувствую это…»
У Арро перехватило дыхание, он со свистом потянул в себя воздух, чтобы разразиться криком. Но в этот момент небо вдруг замолчало, дикий вой оборвался. Наступила тишина. Бившаяся в ушах кровь словно отсчитывала секунды этой тишины. Только бы не повторилось снова! Но время шло, тишина казалась устойчивой и вечной, только волны мирно плескались о борт лодки.
![Гарольд Пинтер - Лифт [= Кухонный лифт]](/uploads/posts/books/271557/271557.jpg)
