Семен Слепынин - Звездные берега
Капитан развел руками.
— Мне тоже не верится. Не хочется верить. Но прошли, видимо, тысячелетия.
Пока разговаривали, кругом сгущался шелковистый туман. Очевидно, это был какой-то вид энергии, поддерживающий нас в несовмещенном времени.
Густой и непроницаемый туман понемногу рассасывался и накалялся. Это не было похоже на предыдущий тихий солнечный рассвет. Ослепительные блики теснились со всех сторон. Раскаленные шары проплывали и внутри нас.
Когда последние клочья тумана истончились и распались, мы долго не могли ничего понять. Разноцветные огни мигали, извивались, крутились, брызгали искрами. Сквозь огненную пляску проступали человеческие лица, равнодушные и неподвижные, как маски. Угадывались фасады огромных зданий, переплетенных сетью движущихся эстакад и светящихся парабол. На них лепились мерцающие сферы.
Кое-как разобрались: мы — в чреве чудовищного мегаполиса, сверхгорода-автомата. Замелькали сцены безобразнее прежних. Кто-то выхватывал из сытой жизни супергорода самое отвратительное и показывал крупным планом. Вот с огромной высоты бросился вниз человек. Он врезался в каменное покрытие с такой силой, что буквально расплескался. Откуда-то выскочил дворник-автомат и смыл кровавое месиво, оставшееся от самоубийцы. Запестрели перекошенные лица сумасшедших. Затем началось такое, о чем и сейчас не могу вспоминать без дрожи. Какие-то застенки, пытки…
Мы закрыли глаза руками, стараясь подавить тошноту. Сквозь пальцы почувствовали, что пляска огней прекратилась. Открыли глаза и увидели клубящийся туман — сгустки энергии, своего рода облака времени, на которых нас переносили из одной несовмещенной эпохи в другую. Обволакивающий туман не рассасывался, наливаясь светом, а пропал моментально. И так же мгновенно исчезло ощущение призрачности окружающего. Мы в реальной, в совмещенной эпохе — в пустыне. На голой равнине только наши сиротливые следы.
— Нам наглядно показали, до чего безобразна история планеты и вообще вся людская жизнь, — с усмешкой проговорил капитан. — Дескать, быть покойниками лучше…
Я и сейчас, когда прошло много времени, не перестаю удивляться прозорливости капитана. Да, сам Абсолют пытался разговаривать с нами без посредничества своих слуг. Он хотел убедить: живое человечество — мятежное, буйное и никчемное племя. То ли дело пустыня — идеал вечного успокоения, мира и гармонии…
Мы огляделись. До самого горизонта желтыми холмами простиралась раскаленная пустыня. Оазиса нет. Он остался в недостижимом прошлом. И не было никаких надежд, что могущественные силы захотят еще раз побаловать райскими уголками. Похоже, они бросили нас на произвол судьбы.
Что делать? Где искать ракету? Чувство безнадежности все больше овладевало нами. Капитан ободрял как мог:
— Не вешать носы, братцы. Накачали брюхо первобытной водой — и будьте довольны. С таким запасом воды не пропадем. Разобьем пустыню на квадраты и будем искать ракету.
Посовещались и пошли сначала на восток. Старались не смотреть вниз, на ослепляющий песок. От него, как от раскаленной плиты, струился горячий воздух. Сверху немилосердно жгучим потоком лились солнечные лучи. Ни ветерка, ни малейшего движения. И тишина. Такая тишина, что наш шепот казался буйным обвалом в горах — пустыня откликалась стократно звенящим и шелестящим эхом.
Первый день шагали сравнительно бодро. Ревелино поднимался на остроконечные холмы и осматривал горизонт. Мы останавливались, с волнением ожидая его крика: «Ракета!» или «Оазис!». Но Малыш, опустив голову, каждый раз молча спускался вниз.
Ночь переспали, приютившись у одинокой скалы. После полуночи из космического пространства опустился пронизывающий холод. В черном омуте неба тонкими льдинками сверкали бесчисленные звезды.
Со второй половины следующего дня начались кошмарные часы. Пустыня и беспощадное солнце высосали из нас последние капли влаги. В переливах горячего воздуха кружился рой огненных мотыльков. Временами казалось, что мы тонем в расплавленном металле.
С трудом переставляя ноги, я поддерживал обессилевшего планетолога.
— Бросай, Сережа, — шептал он. — Иди сам. Ищи…
— Молчи! Ты же знаешь, что не оставлю.
— Человек в пустыне! — неожиданно раздался крик Малыша. — Человек!..
— Наконец-то! — встрепенулся Иван. — Это тот самый чугунный идол… Сейчас найдем ракету.
Поспешно, насколько еще хватало сил, поднялись на гребень пухлого бугра и встали рядом с Ревелино.
Дальше нам пришлось пережить одно из самых сильных потрясений.
Вдали, в той стороне, куда показал Малыш, мы заметили одинокую фигурку. Иван ошибся: это была не статуя, а человек. Живой человек! Он стоял на гребне серповидного бархана и правой рукой подзывал к себе. Потом повернулся спиной и стал ждать.
— Призрак? Мираж? — прошептал Иван.
— Не призрак и не мираж, — ответил капитан. — Следы…
В самом деле: пологий склон испещрен черными точками — следами незнакомца. А призраки следов не оставляют.
— Тогда контакты, — оживился Бурсов. — Подойдем?
— Если зовут, надо идти, — кивнул капитан.
Чем ближе подходили, тем сильней росла безотчетная тревога. Незнакомец все так же стоял спиной к нам. Его невысокая, но стройная фигура кого-то напоминала. Одет он был в такой же комбинезон, как и у нас. И то и дело рукавом стирал с лица пот: видно, ему, как и нам, тяжко приходилось в адском пекле.
Когда расстояние сократилось до пяти метров, человек медленно обернулся. Мы остановились как вкопанные. Несмотря на жару, по спинам пробежал мороз: на нас запавшими, мертвенными глазами смотрел… Федор Стриганов! Наш капитан! А какой взгляд!.. Полный тоски взгляд из какой-то немыслимой дали. Дали, из которой нет возврата.
Вселенская тишина. Не шелохнется ни одна песчинка. И в непоколебимом молчании пустыни громом прозвучал знакомый четкий голос:
— Не пугайтесь. Вот я какой стал… Не бойтесь, идите за мной.
Хотел еще что-то добавить. Но раздумал, махнул рукой и начал спускаться вниз, печатая глубокие следы.
Когда оцепенение прошло, мы взглянули на капитана: вот же наш вожак! Стоит живой среди нас! И тут на лице Федора я впервые обнаружил подобие страха. Сейчас, вспоминая те минуты, я думаю, что Стриганов, видимо, уже тогда почувствовал: двойник явился из его, Федора, будущего… Капитан побледнел, но быстро овладел собой и твердо сказал:
— Идемте! Ничего больше не остается.
Он был прав: нам ничего больше не оставалось, как только следовать за таинственным проводником. Кругом раскаленный океан песков. Сверху давил такой же пустынный белесый купол неба, с которого насмешливо взирал на нас один лишь огненный глаз солнца.
