Владимир Васильев - Прятки на осевой
На обочине колеи приткнулся слегка тронутый ржавчиной БРДМ без колес. Батон у него слегка задержался.
– Чего? – насторожился Кекс.
– Да это… – пробормотал Батон. – Поссать бы.
Кекс молча вынул ПДА, но даже не успел переключить его в режим биосканера – из открытого люка БРДМ стремительно выскочила какая-то буро-пятнистая тварь. Цвет – единственное, что успел отметить Кекс; точнее, даже не цвет, а окрас – пятнами, от темно-бурого, медвежьего, до светлого, словно мох на болоте. И еще у твари были как минимум конечности – то ли четыре, то ли пять. ПДА Кекс рефлекторно выронил, и тот повис на коротком шнуре. Неrstal отрывисто рявкнул, изрыгая свинец, но мгновением раньше сухо татакнул «Калашников» Психа. Тварь еще в прыжке пару раз дернуло, значит, как минимум один из сталкеров в нее попал. Но она все же добралась до Батона, рухнула на него с высоты двух метров, сбила с ног, смела с тропы. Батон заорал и тоже выстрелил, но в воздух, потому что прицелиться или хотя бы направить ствол куда нужно ему мешала тварь. Кекс, матерясь, отвел свое оружие в сторону – не хватало еще Батона пристрелить – и, выхватив мачете, ринулся на помощь.
– Да все уже, – неожиданно спокойно произнес Псих, не двигаясь с места.
Батон продолжал орать и барахтаться под тварью, и то, что он не умолкал и не прекращал барахтаться, убедило Кекса в правоте Психа. Кекс забросил автомат за спину, перехватил мачете в правую руку, осторожно приблизился, схватил тварь за край рваного комбинезона и стащил с Батона.
Батон прекратил орать и нечеловечески быстро пополз прямо на спине прочь от того, кто на него напал. Полз он прямо в ноги Психу, и когда подполз, Псих скупым и резким движением сграбастал его за шиворот и поставил ноги.
– Все уже, успокойся.
Батон, кажется, начал приходить в себя. Орать перестал чуть раньше, а теперь подавил безудержную панику, во время которой хочется убегать сломя голову, невзирая на здравый смысл, препятствия и возможные при бегстве опасности в виде ловушек и аномалий. Отмычку все еще трясло, но во взгляде хотя бы появилась осмысленность, и автомат он взял так, что перехотелось у него оружие отобрать. Правильно взял и направил стволом в землю, чтоб ненароком своих не задеть.
Теперь можно было глянуть, что за монстр на Батона набросился. К удивлению Кекса, монстр до странности походил на человека, но в стремительном броске это было трудно понять, потому что на голову его были надеты остатки старого противогаза, так, что макушка и верхняя часть лица вместе с глазами были скрыты. Морда противогаза была начисто оторвана, оставляя нос и рот нападавшего свободными. Болтающийся у пояса хобот противогаза Кекс впопыхах принял за дополнительную конечность хобот торчал из притороченной к боку сумки и, несомненно, мотылялся при каждом движении, словно хвост собаки, завидевшем хозяина. Человек был одет в рваный-прерваный военный комбинезон, а обут в единственный армейский ботинок – вторая нога оставалась босой и, соответственно, грязной донельзя. Кекс перс вел взгляд на руки с заскорузлыми мозолями и многажды обломанными ногтями.
– Твою мать! – выругался Кекс и осторожно ткнул то ли человека, то ли монстра кончиком мачете. Вряд ли следовало ожидать от него сюрпризов – Псих всадил одну пулю прямо в лоб, а вторую в правый глаз, естественно, прострелив при этом противогазное стеклышко. Кроваво-стекольное месиво в глазнице слабо пульсировало.
К правому боку существа, как уже говорилось, была приторо ена противогазная сумка; слева на ремне сохранилась кобура, откуда торчала пистолетная рукоять. Вздумай оно не прыгнуть, а выстрелить, Батона можно было бы уже отпевать.
– Сколько ж я снорков не встречал? – спросил Кекс, ни к кому конкретно не обращаясь. – Год? Или больше?
– Я тоже давненько не сталкивался, – поддакнул Псих. – Год, вряд ли, но полгода точно.
Снорками называли людей, потерявших в Зоне разум, но но какой-то причине сохранивших жизнь. Поведением они ничем не отличались от животных, жрали все, что удавалось поймать, по чаще сами становились чьей-нибудь пищей, потому что тело чело века мало приспособлено к дикой жизни и конкуренцию настоящим животным снорки быстро проигрывали. Тем не менее практически все вменяемые сталкеры снорков опасались, потому что эти твари, утратив разум, обретали взамен феноменальную прыгучесть и легко могли наброситься из засады. Мгновенно, так, что не успеешь не то что выстрелить, даже стволом повести в нужную сторону.
Кекс потянул за шнурок, взял ПДА и наконец-то задействовал биосканер. Из живых биосканер показывал трех сталкеров, да какую-то мелочь под БРДМ. Снорка прибор живым более не считал.
Вернув ПДА на штатное место, Кекс перевернул труп на спину. Над остатками нагрудного кармана виднелась грязная нашивка с едва читаемой надписью: «Сержант Довжук». Кроме фамилии и звания, чуть ниже виднелся код воинской части и группа крови.
– Прощай, сержант Довжук, – пробормотал Кекс со вздохом. – Хотя, подозреваю, умер ты гораздо раньше.
Кекс перевел взгляд на взъерошенного Батона.
Тот, тяжело дыша, таращился на мертвого снорка и все еще сжимал в руках автомат.
«Надо бы его отвлечь, – подумал Кекс. – Пусть расслабится. Понятно, что переволновался, но сколько ж можно – сталкеру нельзя надолго проваливаться, даже если он пока всего лишь отмычка».
– Слышь, Батон? Хватит тормозить, идем дальше. Ты вроде поссать собирался? Давай, и двинули, нам еще ночлег искать.
Батон перевел на Кекса взгляд, все еще хранящий толику безумия.
– Да я, собственно, уже… – буркнул он и опустил глаза.
Псих цинично заржал, но сейчас именно это и требовалось.
– Я поведу, – сказал Псих, отсмеявшись. – Давайте, подобрали сопли, и вперед. Кекс, а пистолетик ты прихвати, вдруг пригодится…
Глава семнадцатая
В «Вотрубе» Сиверцев и Тараненко для начала просто пообедали – борщ подали хоть куда! Солдатня в «Ать-два» определенно ленилась на поварских должностях, в отличие от местных кудесников котла и чумички. Обедали неторопливо, потому что Покатилова на месте все равно не было, о чем шепнул маскирующийся под киношного гангстера Хома. Сиверцев не очень понял, зачем это было сказано – вроде бы он еще не успел стать важной птицей в покатиловской иерархии. Он, собственно, никем еще не успел стать, поскольку находился в «Вотрубе» в качестве покатиловского консультанта всего лишь в третий раз и не чувствовал себя тут своим. Даже упомянутого Хому Сиверцев знал лишь наглядно и имя (а скорее не имя, а кличку) запомнил только потому, что Покатилов однажды так к своему подручному обратился. Тем не менее Хома возник у их столика уже на четвертой минуте, когда официант принял заказ и улетучился на кухню.
