Теодор Старджон - Больше чем люди
- Я не знаю такой книги. Может, расскажешь что-нибудь еще? Может, тогда я смогу отыскать нужную книгу?
Он сломал своими большими руками палку, положил обломки рядом и снова переломил их.
- Я знаю только, что поступаю, как птица, когда пришло время вить гнездо. И знаю, что когда закончу, хвастаться будет нечем. У меня будет сильное и быстрое тело, каких ни у кого нет, но без головы. Но, может, это потому, что я только первый. Тот рисунок, который у тебя есть, пещерный человек...
- Неандерталец?
- Да. Как подумаешь, он не представлял собой ничего особенного. Ранняя попытка чего-то нового. Вот кем я стану. Но, может, когда я кончу, появится и нужная голова. Вот тогда уже будет что-то.
Он довольно хмыкнул и ушел.
***
Я искала, искала много дней, но не могла найти то, что ему нужно. Нашла журнал, в котором утверждалось, что следующий шаг в эволюции человека будет в психическом, а не в физическом направлении, но ничего не говорилось о.., назовем это организмом. Говорилось кое-что о плесени, но это скорее напоминало совместную деятельность амеб, а не симбиоз.
Моему ненаучному, лично незаинтересованному сознанию не представлялось ничего подобного тому, что он ищет. Разве что оркестр, в котором каждый музыкант играет на особом инструменте, со своей техникой и по особым нотам, но при этом получается одна мелодия. Но он имел в виду нечто совсем другое.
И вот я пошла к нему однажды в прохладный осенний вечер, и он взял то немногое, что у меня было, и гневно отвернулся от меня с проклятием, которое я не разрешаю себе вспоминать.
- Не можешь найти, - сказал он мне. - Больше не приходи.
Он встал, отошел к изорванной березе, прислонился к ней и стал смотреть на движущиеся на ветру тени. Я думаю, обо мне он совершенно забыл. И когда я заговорила с ним, подпрыгнул как испуганное животное. Должно быть, настолько погрузился в свои странные мысли, что не слышал, как я подошла.
Я сказала:
- Лоун, не вини меня в том, что я не нашла. Я старалась.
Он справился с неожиданностью и посмотрел на меня этим своим взглядом.
- Винить? Кто тебя винит?
- Я тебя подвела, - сказала я, - и ты сердишься. Он смотрел на меня так долго, что я почувствовала себя неловко.
- Не знаю, о чем ты говоришь, - сказал он наконец. Я не хотела, чтобы он отворачивался от меня. Он ушел бы. Оставил бы навсегда, даже не подумав обо мне; ему было все равно! Это не жестокость и не беспечность, как они мне известны. Он был равнодушен, как равнодушна кошка к распускающемуся бутону.
Я взяла его за руку и затрясла, но это все равно, что трясти фасад моего дома.
- Теперь ты знаешь! - закричала я. - Ты знаешь, что я читала! Ты должен знать, что я думаю! Он покачал головой.
- Я личность, я женщина! - кричала я. - Ты использовал меня и ничего не дал взамен. Ты заставил меня нарушить все привычки моей жизни, заставил читать много часов напролет, приходить к тебе в дождь и в воскресенье, и ты не разговариваешь со мной, не смотришь на меня, ты ничего не знаешь обо мне, и тебе все равно. Ты наложил на меня заклятие, которое я не могу разорвать. А когда закончил, ты говоришь мне: "Больше не приходи".
- Я должен давать что-то взамен того, что взял?
- Люди поступают так.
Он снова заинтересованно хмыкнул.
- А чего ты хочешь от меня? У меня ничего нет. Я отодвинулась от пего. Я чувствовала.., не знаю, что я чувствовала. Немного погодя я сказала:
- Не знаю.
Он пожал плечами и отвернулся. Я едва не прыгнула на него, потащила назад.
- Я хочу, чтобы ты...
- Ну, черт побери, что?
Я не могла смотреть на него, говорила с трудом.
- Не знаю. Есть что-то, но не знаю, что именно. Что-то такое.., даже если бы знала, не могла бы сказать. - Он покачал головой, и я снова взяла его за руку. - Ты читаешь книги во мне. Не можешь прочесть... меня?
- Я никогда не пытался. - Он зажал мне лицо и придвинулся. - Вот.
Взгляд его проник в меня, как необычный зонд, и я закричала. Попыталась вырваться. Я не хочу этого, уверена, что не хочу. Я отчаянно вырывалась. Думаю, он оторвал меня от земли своими большими руками. Держал, пока не закончил, потом выпустил. Я, всхлипывая, жалась к земле. Он сел рядом. Не пытался притронуться ко мне. Не пытался уйти. Наконец я успокоилась и ждала.
Он сказал:
- Больше так не буду.
Я села, подоткнула под себя юбку и легла щекой на поднятое колено, чтобы видеть его лицо.
- Что произошло? Он выругался.
- У тебя внутри все перемешалось. Тебе тридцать три года. Зачем ты так живешь?
- Я живу очень удобно, - раздраженно ответила я.
- Да, - сказал он. - Десять лет в одиночестве, только служанка. Больше никого.
- Мужчины животные, а женщины...
- Ты на самом деле ненавидишь женщин. Они знают что-то такое, чего ты не знаешь.
- И не хочу знать. Я и так счастлива.
- Еще бы. Дьявольски счастлива!
Я ничего не ответила на это. Не выношу такую речь.
- Ты хочешь от меня две вещи. Ни одна не имеет смысла. - Он посмотрел на меня, и впервые на лице его я увидела чувство - глубокое удивление. - Ты хочешь все знать обо мне, откуда я пришел, как стал таким.
- Да, хочу. А что еще я хочу от тебя? Что знаешь ты и не знаю я?
- Я где-то родился и рос, как сорняк, - сказал он, не обращая на меня внимания. - Среди людей, которые не могли даже сдать меня в приют. Поэтому я готовился стать чем-то вроде деревенского дурачка. А потом ушел в лес.
- Почему?
Он подумал и наконец ответил:
- Наверно, потому, что образ жизни людей не имел для меня смысла. А в лесу я рос, как хотел.
- Как это? - спросила я, преодолевая огромное расстояние, которое постоянно то возрастало, то убывало между нами.
- Это то, что я и хотел узнать из твоих книг.
- Ты мне никогда не говорил. Он вторично сказал:
- Ты учишься, но не думаешь. Существует нечто.., ну, личность. Сделана из отдельных частей, но это одна личность. У нее есть руки, ноги, рот, который может говорить, и у нее есть мозг-Это я, мозг этой личности. Не очень умный, но лучший из тех, что я знаю.
- Ты сошел с ума.
- Нет, - ответил он, не обижаясь и совершенно уверенно. - У меня уже есть части, подобные рукам. Я могу переместить их куда угодно, и они делают все, что я хочу, хотя они еще слишком молоды, чтобы принести много добра. Есть часть, которая говорит. Говорит очень хорошо.
- Не думаю, чтобы ты хорошо говорил, - сказала я. Не выношу не правильный английский. Он удивился.
- Я говорю не о себе! Она там, с остальными.
- Она?
- Та, что говорит. Теперь мне нужна часть, которая думает, которая может взять все что угодно, сложить одно с другим и получить верный ответ. И когда все части будут вместе и привыкнут действовать сообща, я буду тем новым типом существа, о котором говорил тебе. Понятно? Только.., хотел бы я, чтобы у него была голова получше.
