Дэн Симмонс - Эндимион. Восход Эндимиона
– Знаю, сержант, – отозвалась Энея.
Грегориус посмотрел на своего бывшего командира, потом – снова на Энею.
– Девушка, я знаю, что вам не по вкусу вещать будущее, хоть мы и знаем, что вы туда поглядываете от случая к случаю. Но скажите-ка мне… есть ли шанс нам с капитаном встретиться снова?
– Да. И с другими, кого вы считали погибшими… к примеру, с капралом Ки.
– Тогда я пошел. Будь по-вашему. Хоть я больше и не в гвардии, но привычку к послушанию в меня вколотили крепко.
– Сейчас от тебя требуется не просто послушание, – поправил его отец де Сойя. – Это – нечто более прочное и глубокое.
Сержант Грегориус на мгновение задумался.
– Есть! – откозырял он и быстро отвернулся. Потом, овладев собой, протянул руку Энее: – Пойдемте, девушка.
Мы оставили его на заброшенной платформе где-то в районе Южного побережья, но Энея сказала, что подлодки подойдут туда в ближайшие сутки.
Над Мадре-де-Диос вперед вышел отец де Сойя. Энея движением ладони остановила его.
– Уверен, это моя планета, – сказал священник. – Здесь я родился. Здесь мой приход. Мне всегда казалось, что здесь я и умру.
– Может, и так, – согласилась Энея, – но вы мне нужны в более трудном месте и для более опасной работы, Федерико.
– Где? – Он вопросительно-печально посмотрел на нее.
– На Пасеме. Там – наша последняя остановка.
– Погоди-ка, детка, – подступил я поближе. – Это я пойду с тобой на Пасем, раз уж ты так упорно хочешь туда пойти. Ты сама сказала, что я могу остаться с тобой.
– Да. – Энея коснулась прохладными пальцами моего запястья. – Но я бы хотела, чтобы, когда придет время, отец де Сойя отправился вместе с нами.
Отец-иезуит покорно склонил голову, хоть и выглядел несколько расстроенным. Очевидно, в Обществе Иисуса дисциплина похлеще, чем в швейцарской гвардии.
В результате на Мадре-де-Диос вызвались остаться специалист по бамбуку Войтек Майер и его невеста Вики Грозельш.
На Фрихольме мы расстались с Янушем Куртыкой. На Кастропе-Рексель, недавно терраформованном Священной Империей, – с отставным солдатом Джигме Тарингом. Ему досталась задача отыскать местных повстанцев. Над Бережливостью, под обстрелом Флота, превратившим силовое поле в свето-музыкальное шоу, вперед вышла Хелен Дин О’Брайан. На Эсперансе мы оставили бывшего градоначальника Йо-куня Чарльза Чи-кьяп Кэмпо. На Лугу, стоя по горлышко в желтом разнотравье, покрывшем всю планету, мы долго махали вслед Ишеру Перпету, одному из самых яростных и непокорных, мятежнику, которого отец де Сойя спас с каторжной галеры. На Кум-Рияде новые поселенцы поспешно рушили мечети. Туда мы телепортировались в самый глухой час ночи вместе с Мервином Мухаммедом Али, беженцем с этой планеты, и Перри Самдап, давней моей знакомой по Тянь-Шаню.
Над Возрождением-Малым, когда на нас неслось целое полчище местных боевых кораблей, готовых разнести «Иггдрасиль» на атомы, вперед шагнул бледный молчаливый Хоган Жабер.
– Я был шпионом, – сказал он, обращаясь к Энее, но глядя на отца де Сойю. – Я продал свою верность за деньги, чтобы когда-нибудь вернуться на эту планету и возродить утраченное могущество нашего рода. Я предал своего капитана и продал собственную душу.
– Сын мой, – тихо ответил отец де Сойя, – ты уже давно искупил эти грехи… если это грехи. Ты прощен и твоим капитаном, и, что куда важнее, Богом. Ты никому не причинил зла.
Жабер задумчиво кивнул:
– Голоса, которые я слышу с тех пор, как выпил того вина… – Голос его прервался. – Я знаю многих людей на этой планете. Я хочу вернуться домой и начать новую жизнь.
– Да. – Энея протянула ему руку.
На Витус-Грей-Балиане Б мы с Энеей и Дорже Пхамо перенеслись в пустыню, вдали от реки, возделанных полей и разноцветных домиков, где добрые люди выходили меня и помогли сбежать от Радаманты Немез. Здесь были лишь скалы да потрескавшаяся от зноя земля. С запада, где кроваво алел закат, надвигалась пылевая буря. Совсем как на Марсе, только воздух более теплый и плотный. И еще здесь пахло смертью и пороховой гарью.
Нас мгновенно окружили странные, укутанные до самых глаз люди. В руках у них были иглометы и адские хлысты. И снова я шагнул вперед, чтобы загородить Энею от опасности.
– Погодите! – крикнул знакомый голос, и один солдат съехал по склону красной дюны. – Подождите! – снова крикнула она и размотала башлык.
– Дем Лоа! – Я бросился к маленькой женщине в громоздкой боевой амуниции. По ее щекам, оставляя грязные дорожки, бежали слезы.
– Ты привел ее, – сказала моя спасительница. – Как и обещал.
Я познакомил ее с Энеей и Дорже Пхамо, чувствуя, что от радости поглупел. Дем Лоа и Энея мгновение разглядывали друг друга, а потом обнялись.
– А где Дем Риа? – спросил я, окинув взглядом темные силуэты, маячившие в алых сумерках. – И Алем Микайл Дем Алем? И ваши дети, Бин и Сес Амбре?
– Мертвы. Все мертвы, кроме Сес Амбре. А она пропала без вести после последней атаки с базы в Бомбасино, – проговорила Дем Лоа. Я молча смотрел на нее, не в силах ничего сказать. – Бин Риа Дем Лоа Алем умер от болезни, остальные погибли в войне с Империей.
– В войне с Империей… – тупо повторил я. – Дай-то Бог, чтобы не я послужил ее причиной…
– Нет, Рауль Эндимион, – подняла ладонь Дем Лоа. – Не ты. Те из нас, кто дорожит обычаями Спектральной Спирали Амуа, отвергли крестоформ… Это и послужило причиной. Когда ты был здесь, восстание уже началось. Потом, позже, нам даже показалось, что мы победили. Трусы на базе в Бомбасино просили мира, они игнорировали приказы командования и заключили с нами договор. И тогда прибыли корабли Имперского Флота. Они разбомбили собственную базу… А потом – наши селения. С тех пор здесь идет война. Когда они приземлились и попытались оккупировать планету, мы убили многих. Они прислали новые войска.
– Дем Лоа… Я… мне так жаль.
Она кивнула, положив ладонь мне на грудь, и лицо ее осветилось улыбкой. Дем Лоа снова посмотрела на Энею.
– Ты та, кого он все время звал в бреду. Ты та, кого он любит. Любишь ли ты его, дитя?
– Люблю, – ответила Энея.
– Хорошо. Было бы очень грустно, если б женщина, о которой человек, будучи при смерти, говорит с такой любовью, не отвечала ему взаимностью. – Дем Лоа перевела взгляд на Громомечущую Мать-свинью, царственную и безмолвную. – Вы священница?
– Не священница, – поправила Дорже Пхамо, – а настоятельница монастыря Самден-гомпа.
– Вы правили монахами? – улыбнулась Дем Лоа. – Мужчинами?
– Я… э-э-э… наставляла их.
– Ну, это почти то же самое. – Дем Лоа рассмеялась. – Что ж, добро пожаловать, Дорже Пхамо. – Она обернулась к Энее: – А ты останешься с нами, дитя? Или только коснешься нас и продолжишь путь, как гласят пророчества?
