Фредерик Пол - Остановка на Медленном Году (сборник)
— «Летняя жена»? — задумчиво произнесла она. — А что, это идея!
— Как ты считаешь, а Бланди это понравится? — с напряжением в голосе спросил Винкор.
— Господи, Винкор, — засмеялась Мурра. — Тебе самому следует спросить у Бланди. Я никогда не вмешиваюсь в его дела. Если выходишь замуж за гения, то следует научиться позволять ему поступать так, как он этого желает. — И она беспомощно развела руками. Потом она сказала: — Кстати, я, наверное, и сама полезу на лед; похоже, что там у них очень весело.
При подъеме ей пришлось увернуться от полудюжины птиц-«попугаев», убегавших от Бланди и мальчишек. Ярко окрашенные — алые, изумрудно-зеленые, покрытые цветными пятнышками — они были совершенно неопасными, разве что для жуков, которыми они питались, но Мурре они не нравились, поскольку она никак не могла их подчинить себе. Даже сам по себе подъем к леднику уже не нравился Мурре. Она скользила и спотыкалась, потом зеленую траву сменила мягкая почва, которая перешла в грязь, и только потом можно было выйти на крепкий лед. Мурра была очень довольна, что надела старые ботинки.
А еще она радовалась, что оделась потеплей, потому что наверху было холодно. Не так как зимой, солнце пригревало, но вот ветер… К тому же она могла слышать шум текущей подо льдом воды, а время от времени раздавались звуки, будто рядом ломалась толстая ветка — это трещал лед. Так что было ли здесь по-настоящему безопасно?
Она остановилась и поглядела на Бланди и двух мальчишек: четырнадцатимесячного крепыша Петтернеля и недавно научившегося ходить Порли. Они пока что еще не заметили ее. Их внимание было приковано к гладенькому месту на льду: дети разбегались и скользили, размахивая руками для баланса, кричали от восторга и смеялись, когда малыш Порли падал.
Все великолепно, думала Мурра, с удовлетворением видя, что ее муж радостно хохочет. Это она прекрасно придумала с пикником. Мурра огляделась по сторонам. С ледовой крыши взгляд на мир был просто великолепен. Она ясно могла видеть реку и десяток ручьев, пополнявших ее талой водой; в некоторых ручьях вода была хрустально-чистой как и сам лед, в других — молочно-белой от растертых в пыль камней, катившихся в потоках. Этот вид был намного интересней и приятней, чем на фотографиях или даже чем на картине, что висела в ее гостиной; он немного теплее, решила Мурра, подумав на мгновение, смогла бы она снова начать писать картины. В самом начале второго года своей жизни, перед тем как обратиться к поэзии, Мурра считала, что у нее талант художника. Но это требовало так много кропотливой работы, а заметный прогресс приходил так медленно. К тому же в это время она повстречала Бланди и открыла для себя новый путь к карьере. Естественно, в качестве его музы: во всем, что он написал, всегда имелась и ее частица. Но, главным образом, в качестве его жены.
Только ведь жена могла быть и матерью.
Уже не в первый раз Верла заронила в сознание Мурры неприятные мысли. И все же, подобные виды на будущее были не для нее: долгие месяцы беременности с отвисшим животом, когда напрочь исчезает всякое изящество движений. А потом боль при родах. И боль в будущем, если ребенок умрет…
Мурра поежилась. Самое плохое заключалось в том, что время на ее биологических часах уже помчалось вскачь. Для того, чтобы иметь детей, был хорош второй год, если вы заранее подумали об этом. К несчастью, второй год Мурры уже давно был в прошлом.
Вот только хотела ли она иметь детей? Крикливых, переворачивающих все вверх дном? Разве не лучше были дети ее ума? Например, ее стихотворения, поэмы; разве не были они такими же ценными как обычные дети?
Но и в этом смысле время для Мурры тоже начало спешить. Если кто собирался стать поэтом — настоящим поэтом, чьи произведения с радостью принимаются различными людьми, а не только мужем самого поэта — уже пора было стать им, разве не так?
Мурра повернулась и удивилась. Бланди уже был рядом с нею, держа детей за руки. Улыбаясь во весь рот, он спросил:
— Уже пора кушать? Надеюсь, Верла взяла для детей сухие носки.
— Естественно, — заметила Мурра, ожидая, когда ее муж отпустит мальчишек и подаст ей руку, чтобы помочь спуститься по скользкому льду назад, туда, где Магрит уже положил мясо на гриль, а старый Вориан задумчиво глядел на пейзаж — возможно, следующую весну он уже и не увидит. Сосредоточившись на спуске, Мурра совершенно позабыла о малышах сзади, пока не услыхала, как кричит сестра, окликая младшего по имени.
Они с Бланди повернулись. Маленький Порли растянулся на льду, а его брат отчаянно тянул его.
— Он только поскользнулся, — хныкал Петтернель, — он не хотел падать.
Все взрослые устремились по склону, Верла впереди, Мегрит сразу же за ней — мгновенно превратившись из повара в доктора. Пока Мурра добралась до них, все уже скучились возле детей. Мегрит положил голову малыша себе на колени, отворачивая пальцем веко, чтобы осмотреть его глаз. Верла плакала, а Бланди корил сам себя.
Тут Порли открыл и второй глаз и, пытаясь встать, завопил как резаный.
Мегрит засмеялся.
— С ним все в порядке, Верла. Он всего лишь упал; подумаешь, земля ушла из под ног. Правда, теперь у него вся одежда мокрая… Ой, вы что, не слышите запах? Если я немедленно не спущусь, мясо превратится в уголь!
С мясом все обошлось, а еще был салат, и Вориан открыл бутылку вина, превознося его достоинства. Так что пикник, несмотря ни на что, удался на славу, хотя Верлу до сих пор трясло.
Когда все уже поели, Мурра подсела к мужу. Снизив голос, она сказала:
— Бланди, ты знаешь, у Винкора появилась идея, которую он желает с тобой обговорить. «Летняя жена». Новый сериал на жаркое время. Что ты об этом думаешь?
Бланди стиснул губы, потом пожал плечами. Но и не сказал «нет».
— Ясное дело, — продолжила Мурра, — что у нас и не может быть прежнего состава; правда, если ты считаешь, что есть смысл этим заняться. Но может я в чем-то помогу, например, поработаю с ролью жены…
Она ожидала, что он ответит.
— Но без тебя я ничем подобным заниматься не собираюсь, ты же понимаешь.
И только когда Бланди ничего не ответил, до Мурры дошло, что весь этот день пошел насмарку.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мерси МакДональд терпеть не могла, если что-то делалось плохо, но уж если хорошо, то она могла довериться даже выборному капитану Гансу Хореджеру. Понятное дело, как человек он был и оставался подонком, и тут уже ничто не могло изменить ее мнения. Тем не менее, она признавала в нем первоклассного космопилота. Он наилучшим образом провел «Нордвик» на орбиту вокруг планеты Долгий Год. На корабле даже пушинка не дрогнула. Легкий толчок, потом еще один — еще легче — и они уже были на месте.
