Лента Ососкова - История вторая: Самый маленький офицер
— Пока… Тиль, — неуверенно сказал мальчик и сглотнул. Прощаться не хотелось, энтузиазма не прибавляло и то, что обещал ещё встретиться только разум. Сердце же не знало наверняка, поэтому не торопилось возражать или соглашаться, продолжая размеренно и почти незаметно стучать в ребра и гнать кровь вспять.
Тиль рывком вскочил на ноги и снова сгрёб мальчика в охапку, слегка закружившись на месте, словно не рассчитав движения.
— Эти твои погоны…
— Почему ты надел вчера красную футболку? — вырвалось у Сифа прежде, чем он успел хоть немного подумать.
Тиль медленно ослабил хватку и очень тоскливо вздохнул:
— Контраст — основа композиции.
Впрочем, они оба, кажется, прекрасно понимали, что именно имел в виду Сиф.
— Ты хочешь знать более точный ответ? — на всякий случай спросил Тиль. Сиф представил себе это и вздрогнул под ставшими уже привычными «беспокойными ручками».
— Знаешь, — он всухую сглотнул, — наверное, нет.
Друзья постояли какое-то время молча, покачиваясь с ноги на ногу, словно баюкая друг друга, на пороге комнаты и коридора, и всё не решались сделать последний шаг прочь… В коридоре пол был выстлан линолеумом, и босые ноги Тиля на мгновенье прилипали к нему, производя характерный «липкий» шорох. Где-то над головами тикали весьма концептуальные часы — висящие против зеркала и идущие наоборот. Время отматывалось назад — тик-так… и Сиф неожиданно обратил внимание, что лицо Тиля стало совсем новым, другим. Таинственный художник-автор словно совершенно заново его перерисовал, потому что таким спокойным лицо раньше просто не могло быть.
— Теперь тебе легче? — спросил мальчик неуверенно.
— Наверное, я всё же смогу попрощаться, — Тиль разжал руки. — ПС — неоценимая вещь.
— Оценить её точно сложно… — Сиф содрогнулся, вспомнив всего лишь неясный отголосок своих ощущений во время голода-ломки.
«Тик-так», — напомнили часы, производя вместе с тиканьем ещё целый набор чуть слышных шорохов и пощёлкиваний. Казалось, внутри часов поселился настоящий сверчок.
— До встречи, — немного растерянно произнёс Сиф, вняв часам, и сунул ноги в ботинки, не удосужившись найти ложечку для обуви.
— Уже? — обречённо, но довольно спокойно вздохнул Тиль и столь же растерянно и неуверенно ответил: — До встречи.
Сиф открыл дверь и шагнул за порог — точно с дерева прыгнул. Хотелось обернуться, но Сиф и так знал, что его друг стоит в коридоре и смотрит вслед. А лицо у него — как у потерявшегося ребёнка, этого не под силу скрыть даже ПС.
Сиф ускорил шаг и через ступеньку бросился вниз по лестнице. Когда почти не успеваешь отдавать команду ногам, куда наступать, и только надеешься, что нога не ошибется на пять сантиметров, что ты не полетишь из-за этого кубарем, — некогда думать о лице Тиля. Некогда вообще думать, даже ступеньки не успеваешь считать — в конце концов, это просто чуть замедленное падение с лестницы.
Тиль был благодарен другу, что тот исчез решительно, без терзаний и раскачки. Долго провожать Тиль попросту не умел. И не любил. До сих пор с содроганием вспоминал прощание с Крысом. Они ведь думали — круче них нет никого на свете. Они ведь думали, что научились главному в этой жизни — убивать, не видя во враге человека. И вдруг одним махом их выбросило из войны прочь, и оказалось, что жить-то они и не умеют. Особенно — жить вне привычной стаи-семьи, где, пока ты сильный, за тебя порвут любому глотку. Правда, если ты станешь беспомощным, тебя бросят, стараясь не глядеть в глаза, как оставляют уличного щенка, которого накормили сосисками, с которым поиграли, но взять не хотят или не могут.
… Они прощались ночью в «детской комнате» отделения милиции, в котором оказались, не успев уйти от ночной «облавы» на беспризорников. Впервые Шакалы расставались, глядя друг в другу глаза, и просто не знали, что сказать. Той ночью один из них, Гек, сошел с ума. Ещё двоих потом увезли в больницу — по ним ударила ломка от сильных переживаний, а ПС уже давно неоткуда было достать. Крыс рыдал, уткнувшись в плечо Тиля, а Тиль… не знал, что сказать. Понёс какую-то чушь, заставил Крыса на себя обидеться. Думал, так легче будет… оказалось — тяжелее. До сих пор тяжело. Им казалось — так не бывает. Война и жизнь для них были равнозначны.
Наутро им сказали, что война закончилась шесть месяцев назад.
… Шакалы не умеют прощаться. Хорошо, что Сивый ушел решительно и быстро. А то было бы, как с Крысом… Навкино болото, а ведь Крысик тоже был белобрысым и маленьким! Случайность, судьба… или просто напомнил, и только поэтому возникла дружба?..
В принципе, Крысу всегда было далеко до своего предшественника. Он казался младше, хотя был, на самом деле, старше Сива. Он не покорил Капа с первого взгляда, которому доверяли все Шакалы, знали, что Кап ошибается редко.
Ноябрь 200* года. Забол, городок Рата. За два месяца до встречи Сивого с Заболотиным.Шакалы шли по улице безбоязненно, презрительно разглядывая немногочисленных оставшихся жителей. Характерный шакалий прищур — взгляд слабого хищника-падальщика на ещё более слабую жертву. На тех, что постарше, — настоящий камуфляж, но цвета всё равно почти не разобрать. У всех оружие, его много, ведь это их единственная гордость.
Мирные жители глядят на них со страхом, не замечают даже, что самому старшему среди Шакалов едва сравнялось шестнадцать.
У почти вдребезги разнесённого дома Шакалы вдруг останавливаются, показное презрение во взгляде сменяется любопытством: у дома стоит ребёнок, смотрит на стаю исподлобья, даже не на стаю, а в упор на Капа.
— Вы пришли отомстить гадам, разрушившим мой дом? — звонко спросил ребёнок по-русски. Тиль, тринадцатилетний помощник Капа, невольно залюбовался смело выпрямленной спиной и такими знакомыми, злыми глазами. Глазами осиротевшего зверька, уже начинающего смутно осознавать, что он хищник.
Шакалы ждут ответа своего вожака. Кап медлит, затем встряхивает головой и хохочет — зло, но весело:
— Мы пришли помочь тебе отомстить!
Шакалы подхватывают смех, но пацанёнок их не боится. Стоит и очень по-взрослому думает над их словами. Затем вскидывает голову, зеркально повторяя движение Капа, и смело отвечает:
— Ну, давайте, помогайте!
Тут Тиль не выдерживает и, взглядом испросив разрешение у Капа, подходит, берёт лицо мальчишки руками и долго глядит в смелые, хотя и покрасневшие от прошлых слез, глаза. Потом протягивает мальчику свой пистолет-пулемёт — у него их два, вполне можно поделиться — и говорит, кривя губы в улыбке:
— Это помощь раз.
К ним подходит Кап, бесцеремонно отодвигает Тиля и протягивает пацану две молочно-белые капсулы из собственного запаса:
