Александр Студитский - Сокровище Черного моря
— А, Иван Иванович! — обрадовано воскликнул он, увидев Ланина. — Вот кого я жду с нетерпением. Как дела?
— Превосходно, Евгений Николаевич! — ответил Ланин. — Приехал за вами. Все готово для работы. Бросайте эту лужу и едем на океан.
Смолин испытующе посмотрел на него.
— Вы уверены, что там мы сможем продуктивно работать? Ну, не томите, говорите сразу, сколько?
— Все литературные указания о высокой концентрации золота в воде северных морей оказались правильными, — сразу посерьезнев, ответил Ланин. Ровно вдвое выше средних концентраций в Черном море.
— А в водорослях?
— Совершенно такие же отношения. Накопление, по-видимому, вдвое интенсивнее. Полагаю, что Ольга Федоровна своими методами выявит эти различия более точно.
— Методами Ольги Федоровны? — переспросил Смолин, улыбаясь. — Как, Ольга Федоровна, что вы ответите этому человеку?
Ольга пожала плечами.
— Я не считаю эти методы моими, и не моя вина, что они недостаточно тонки.
Смолин примирительно коснулся ее руки.
— Ну, не горячитесь. Я совсем не хотел вас обидеть. Наоборот, я вас вызвал, чтобы порадовать. Прошу, товарищи.
Он распахнул двери, приглашая сотрудников в кабинет.
Ольга стремительно осмотрелась. Первое, что ей бросилось в глаза, были массивные свинцовые коробки, выстроившиеся аккуратными рядами вдоль стены на стеллаже. Она метнула взгляд на письменный стол и увидела знакомые продолговатые ящики с круглыми черными циферблатами.
— А-а, счетчики Гейгера[24], - обрадовался, как хорошим знакомым, Ланин. — Вот, о чем я не додумался там, на Мурмане.
Смолин усмехнулся.
— К сожалению, и я здесь, на Черном море, лишь неделю назад додумался до этого… Ну, Аркадий Петрович, показывайте!
Петров вытащил из аквариума коричневый проросток водоросли не более сантиметра в длину.
— Ольга Федоровна, определите вес на глазок, — весело предложил Смолин.
— Не берусь… Ну, может быть сто-двести миллиграммов… Он же совсем крошечный.
— Значит, сколько в нем может быть золота?
— Если он из той же серии, с которой я уже имела дело, то пять десять гамм.
— Сможете вы их осадить из раствора? — спросил Смолин.
— Что вы, Евгений Николаевич…
— То-то же. А ну, Аркадий, действуйте! Петров раздвинул и снова сдвинул свинцовый футляр. Щелкнул выключатель. Вспыхнула зеленая лампочка, и стрелка гейгеровского счетчика с мерным стрекотаньем задвигалась по циферблату.
— Вот вам и ваши пять — десять гамм, Ольга Федоровна! — сказал Смолин. — Рекомендую вам, товарищи, наше новое техническое средство в действии.
— Изотоп[25] золота?! — догадалась Ольга.
— Да. Это еще один союзник в нашей борьбе с косностью живого вещества. Прорастание шло в среде, куда был введен радиоактивный изотоп золота с периодом полураспада[26] 185 дней. И вот вам результат. Теперь уже легко вести контроль за накоплением золота в наших растениях. Не так ли, Ольга Федоровна?
— Замечательно! — восторженно ответила Ольга.
— Еще бы! — подтвердил Петров.
Смолин посмотрел на сотрудников радостным взглядом.
— Итак, товарищи, на этом подготовительные работы мы можем считать законченными, — торжественно произнес он. — Приступаем к разрешению поставленной перед нами задачи.
— Здесь, в Севастополе? — спросила Ольга. Смолин отрицательно покачал головой.
— Ну, нет, не затем я держал Ивана Ивановича шесть месяцев на Мурмане. Отказываться от условий, которые есть там, нельзя. Едем на Мурман, Ольга Федоровна, и не позднее завтрашнего утра. Ступайте домой, собирайтесь. О билетах мы позаботимся.
Часть третья. САЙДА-ГУБА
Глава 20. ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ
Почти круглые сутки, едва скрываясь к полуночи за горизонтом, светило полярное солнце. Ольге был непривычен и странен этот свет. Работа шла иногда и днем и ночью. Выходя из лаборатории после многих часов непрерывного стояния у приборов, Ольга долго соображала, куда клонится солнце — к закату или на полдень. Но в конце концов она привыкла ориентироваться во времени. Днём солнце светило над материком, посылая лучи сквозь мглистый воздух с той стороны, откуда приехала Ольга. Ночью оно ненадолго погружалось в океан, окрашивая розовыми отблесками заката его свинцовую хмурую гладь.
Работали с упорством, самозабвенно. Смолин, как только приехал, принялся за лабораторные исследования в таком темпе, что временами у его сотрудников в голове звенело и круги стояли перед глазами. Он стал беспощадно требователен, настойчив, не забывал ни одной мелочи и успевал лично следить за ходом всех опытов, поставленных по его плану.
Прежде всего предстояло изучить состав флоры красных водорослей в прибрежных водах Баренцева моря, выявить формы наиболее перспективные для воспитания золотонакопителей. Параллельно шла разработка методики культивирования.
Здесь Смолин во всю ширь использовал разработанный им в Севастополе новый метод выведения золотоносных водорослей. Метод оказался применимым к любым водорослям Баренцева моря. Измельченная до состояния полной гомогенности ткань растения превращалась как бы в маточный — раствор, в котором происходило бурное развитие бесчисленных проростков водорослей. Проростки, возникающие из массы измельченной ткани, были качественно новыми существами, измельчение разрушало до основания старую форму, в которую были облечены исходные, родительские организмы. И самым важным, самым ценным в новой методике оказалось то, что эти проростки брали начало не от одного родительского растения, а от двух или трех или даже нескольких десятков, растертых в общую, однородную массу живого вещества. Это было нечто вроде оплодотворения — таинственного процесса слияния двух клеток, в результате которого начинается жизнь нового живого существа. Но здесь сливались не две клетки, а вещество множества организмов, собранных экспериментатором воедино.
Новая жизнь, возникающая в результате слияния двух родительских зародышевых клеток, отличается высокой способностью приспосабливаться к окружающим условиям. Растения, создаваемые Смолиным из растертых водорослей, получали во много раз большую способность к приспособлению. Они отливались в любые формы, предлагаемые исследователем.
Способность приспособляться — пластичность этих организмов, казалось, была безгранична. В первых же культурах проростков, выведенных из самых обычных багрянок Кольского залива и воспитанных в среде, содержащей золото до пятитысячных процента, способность к накоплению золота повысилась в сто раз. Но Смолин остался этим недоволен.
