Коллектив авторов - Полдень, XXI век (июнь 2011)
Ирка достала из ящичка ручку с погрызанным синим колпачком и безуспешно пошаркала по бумаге: «Так и знала, не пишет».
Она бросила ручку обратно в ящик и решила, что больше за свои деньги ничего покупать не будет: «Должны же нас когда-нибудь обеспечивать инвентарем?!..» – бойкая мысль тут же сменилась невеселым выводом: – «От них дожде-е-ешься». Ирка взглянула на часы: «Интересно, я успею попить кофе?» – она тут же попрощалась с этой затеей и угрюмо констатировала: – «А вот и первые клиенты ползут. Наверное, за дверью с вечера караулили…
Так я и думала – ко мне. Здесь, кроме меня, еще два оператора, нет, им медом намазано!»
Ирка дождалась, когда к ней доковыляет дряхлая худенькая старушка в выцветшем платье, и с чувством полного удовлетворения протараторила:
– Женщина, ждите, не видите, у меня компьютер завис?!
Вон еще два окна свободных, – небрежно махнула Ирка в сторону, откуда доносились звуки праздного разговора и пленительный аромат кофе.
Старушка послушно заковыляла туда.
«Зря я так, – подумала Ирка, – другие глаза выцарапать готовы и лозунги наготове держат: мол, клиент всегда прав, мол, в книгу жалоб напишу. А ты им за копейки улыбайся… Вон семьдесят седьмое, за углом: молодцы! И ремонт у них евро, и сами не перетрудились. Спрятались за поворотом, а все к нам идут, будто медом намазано. Обед у них вовремя, закрываются за час. А мы тут сиди до последнего клиента. Они показательное отделение, к ним начальство из Москвы водят – пыль в глаза пускают; а планы выполняем – мы». Ирка вздохнула и от обиды снова пнула системник. Ей сегодня как никогда работать не хотелось. За окном, замурованным рекламным щитом, – май…
«Идут все к нам, жалобы пишут… Вон Любка тот раз очередь быстро усмирила: идите, мол, в соседнее, раз тут плохо обслуживают. А они сразу попритихли: там на них, видите ли, орут, а тут все вежливые. «Вежливые – а сами жалобы пишут… – Ирка вздохнула. Нетерпеливо пощелкала по клавиатуре. – Сегодня, кажется, полнолуние, – вспомнила Ирка, – опять шизики попрут. Любка – молодец, она их быстро отшивает: неси, мол, справку, тогда письмо в Кремль отправлю. Они как услышат «справку» – так бегом домой. Залечили, наверное».
Компьютер наконец загрузил программу; работать не хотелось. Ирка снова его выключила. Услышала топот широких старомодных каблуков начальницы и с недовольным видом оглянулась, демонстрируя свой праведный гнев: мол, опять старое железо не работает. Но начальнице это было не интересно, она взяла со стола какие-то бумаги и затопала к себе. Из ее халупки тоже доносился запах кофе.
Ирка услышала девичий хохот, доносящийся из-за барьера касс напротив: «Видимо, старушка как раз “то самое”, но нельзя же так. Больной человек все-таки. Эти две новенькие только и знают, что смеются и болтают ни о чем. Зачем их взяли? Обе просто необучаемые, технику ломают, недостача – стабильно!
Но – кому еще работать? Сокращение прошло, так теперь за те же деньги втрое работы на всех навешали».
– Женщина, что вы хотели? – громко спросила Ирка старушку, которая растерянно озиралась по сторонам. Видимо, девчонки ее обслуживать не стали.
Старушка с надеждой посмотрела на Ирку и быстро заковыляла к ней. Ирке стало смешно, она вспомнила стишок собственного сочинения:
Стоит бабуля у дороги,
Костыль в руке – не те уж ноги…
Жалко-немощно-седая;
Машины мимо пролетают —
Ну разве можно перейти?..
Вдруг нет препятствий впереди:
Костыль в руке – промчалась пулей
Через дорогу та бабуля!
И снова эта старушонка
Идет-ползет черепашонкой.
А ведь могла бы стать поэтом… Ирка вздохнула и взяла письмо из трясущейся руки старушки. Она сегодня и за себя, и за Любку – в двух местах сразу, за долбанные копейки!
На конверте в разделе «получатель» было написано: «Богу». Девчонки напротив притихли; Ирка, еле сдерживая улыбку, спросила:
– А адрес где?
Напротив грохнули со смеху. «Никакой культуры, – подумала Ирка, – сейчас начальница выйдет: доржетесь!»
Старушка замялась и прошамкала, что не знает адреса, она вообще неверующая.
– Ну хоть церкви какой-нибудь? – серьезно предложила Ирка.
– Да я не знаю, – застенчиво ответила старушка, смущенно махнула рукой и торопливо направилась к выходу.
Ирка равнодушно швырнула письмо под стол, там таких – «на деревню дедушке» – было с десяток.
А вот и еще, с досадой подумала Ирка, выжидающе глядя на приближающегося клиента с выпученными глазами: мужик явно не в себе, хотя одет прилично…
– Девчонки, телефон есть?! – громко начал клиент. – Там бабку машиной сбило! – вытирая платком пот со лба, с одышкой добавил: – Похоже, конец!
Ирка помчалась к начальнице, телефон только у нее и был:
«Неужели с мобильника позвонить не мог?»
Кассы напротив опустели, девчонки ушли поглазеть – будто им медом намазано.
Ирка не пошла, ей как-то стало тоскливо и жутко. Она облокотилась на изувеченный лакированный стол, края которого показывали склеенные опилки, – он уже не раздражал; полумрак в помещении… – кому это нужно? Был человек – и нет.
Как просто! Ирка пожалела, что была груба со старушкой: Ну и что, что плохо одета и больная, – она же Человек! Тут приходят важные в костюмах, так и ждут, что их вылижут, а чуть что не так, так их гребаная напускная интеллигентность вмиг испаряется, только ее и видели. Да ну их, жалко старушку. Плохо к ней тут отнеслись. И надо же, начальница не видела, а то бы этих двоих штрафанула».
Ирка не слушала бледных девчонок, которые в ужасе рассказывали начальнице о подробностях страшной аварии, наперебой щебетали, как им «стало нехорошо», как все-таки «жаль клиентку» и…
Ирка наконец свела кассу, отчиталась перед начальницей и поспешила домой, заранее зная, что на улице уже сумерки. Она тайком взяла письмо старушки и положила в сумочку: все равно ни отправитель, ни получатель его не потребуют.
Пустая маршрутка: «Вот повезло, хотя не повезло, из-за этих двоих сводились три раза, поздновато закончили, вот транспорт и пустой. Все нормальные люди давно ужинают и смотрят какую-нибудь “Варю”. Что еще вечером можно делать тому, у кого ни семьи, ни детей?»
Ирка достала письмо и впервые за семь лет работы в почтовом отделении вскрыла чужое. Она с нетерпением развернула мятую коричневую оберточную бумагу с корявыми крупными буквами:
Дорогой Бог! Я совсем не (зачеркнуто)… Я никогда в тебя не верила. Ты мне, когда приснился, сказал, чтобы я тебе написала.
Вот я и решила тебе написать.
Расскажу немного о себе. Может, знаешь, кто такие комсомольцы? Я была самым сознательным, меня ставили в пример.
