"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 10 (1970 г.)
Пока один из помощников выводил из машины времени двух осликов и привязывал их к колышкам, а я пытался проникнуть взглядом сквозь дымку, позади меня прогремели выстрелы - б а х! б а х!
Я обернулся и увидел Кэртни Джеймса с дымящейся «пятисоткой» в руках, а в пятидесяти ярдах от него - улепетывающего вовсю орнитомима. Орнитомимы - это среднего размера динозавры, безобидные существа с длинной шеей и длинными ногами, нечто среднее между ящерицей и страусом. Они семи футов высотой и весят столько же, сколько и человек.
Я был несколько обескуражен, потому что сахиб, безрассудно палящий по всему живому, столь же опасен, как и тот, кто впадает в панику или удирает со всех ног.
Я заорал:
– Идиот вы этакий! Какого черта вы стреляете без разрешения?
– А кто вы такой, чтобы тут распоряжаться, когда мне стрелять, когда нет из собственного ружья? - отпарировал он.
Мы снова крупно поговорили, пока Холтзингер и Раджа не утихомирили нас.
Я пояснил:
– Выслушайте меня, мистер Джеймс, доводы мои достаточно убедительны. Во-первых, если вы расстреляете все ваши патроны еще до конца экспедиции, ваше ружье превратится в бесполезную палку и им нельзя будет воспользоваться в случае нужды, а другого, такого же калибра у нас нет. Во-вторых, если вы будете палить из обоих стволов по кому попало, что вы станете делать, если крупный теропод нападет на вас, прежде чем вы успеете перезарядить ружье? И последнее. Не спортивно убивать все, что попадает в поле зрения. Я стреляю, чтобы раздобыть мяса, или ради трофеев, или защищаясь, а не для того, чтобы только слышать звуки выстрелов. Если бы люди могли обуздать свою страсть к убийству, охотничий спорт процветал бы и в нашу эру. Дошло?
– Да-а… как будто… - протянул этот парень, живой, как ртуть.
Из машины времени вышли остальные участники охоты, и мы разбили лагерь на безопасном расстоянии от места материализации. Нашей первой задачей было раздобыть свежего мяса. Охотничья экспедиция рассчитана на двадцать один день, и мы точно калькулируем наш пищевой рацион, чтобы в случае необходимости обойтись консервами и концентратами, но все же рассчитываем убить хотя бы одного зверя. Обеспечив себя мясом, мы отправляемся в короткое путешествие с четырьмя или пятью стоянками, охотимся и возвращаемся на базу за несколько дней до появления транзитной камеры.
Холтзингеру, как я сказал, нужна была голова цератопса любого вида. Джеймса устраивала только голова тираннозавра.
Представление о тираннозавре как о самом жестоком хищнике сильно преувеличено. Он не активный хищник, больше питается падалью, хотя проглотит и вас, если вы ему подвернетесь. Он не так опасен, как некоторые другие плотоядные тероподы, например большой заврофаг юрского периода или даже более мелкий горгозавр той эпохи, в которой мы находились.
Тираннозавр того периода, в который прибыли мы, не являлся царем ящеров, так называемым тираннозавром-рексом. Тот появился позднее, был более крупного размера и более специализирован. Этот же носит название - тираннозавр-трионикс. Его передние конечности еще не стали рудиментами, хотя они и годны лишь для того, чтобы ковырять в зубах после сытной трапезы.
Сразу же после полудня, разбив лагерь, Раджа и я взяли наших сахибов на первую охоту. У нас была карта местности, составленная во время предыдущих экспедиций.
У Раджи и у меня своя система охоты на динозавра. Мы разделяемся на две партии, по два человека в каждой, и двигаемся параллельным маршрутом на расстоянии от двадцати до сорока ярдов друг от друга. В каждой партии - сахиб, идущий впереди, и проводник, который следует за ним и показывает, куда идти.
Сахибам мы говорим, что ставим их впереди, чтобы они могли стрелять первыми. И это действительно так. Но есть и другая причина. Дело в том, что они постоянно спотыкаются и падают с ружьем на взводе - будь проводник впереди, он был бы убит.
Разделяемся же мы на две партии потому, что, если динозавр двинется в сторону одной группы, другая сможет сбоку выстрелить ему в сердце.
Мы карабкались по бесчисленным руслам высохших речек, пересекавших местность во всех направлениях, в течение часа, и сахибы уже обливались потом, когда Раджа вдруг свистнул. Он заметил группу «крепкоголовых» динозавров, ощипывающих побеги саговника.
Это были троедонты - маленькие орнитоподы ростом с человека, с выпуклостью на верхушке головы, что придавало им человекообразный вид. Но выпуклость была всего лишь толстой костью, и мозг их так же мал, как и у других динозавров. Когда самцы дерутся из-за самок, то бодают друг друга головами.
Они то опускались на все четыре лапы, прожевывая побеги, то вставали и оглядывались - троедонты осторожнее прочих динозавров: ведь они любимое блюдо крупных тероподов. Иногда думают, что раз динозавры глупы, то и чувства их неразвиты. У некоторых видов, как, например, у завроподов, это действительно так. Но у большинства хорошее обоняние, зрение и тонкий слух. Уязвимость их в другом: поскольку у них нет ума, у них нет и памяти. Отсюда: с глаз долой - из головы вон. Если вас, брызгая слюной и заранее облизываясь, атакует крупный теропод, лучше всего спрятаться в расселине или за кустом, и, как только он потеряет вас из виду и не сможет почуять, он тут же забудет о вас и побредет прочь.
Укрываясь за карликовыми пальмами, мы подкрадывались с наветренной стороны к ящерам. Я шепнул Джеймсу:
– Вы уже стреляли сегодня. Подождите, пока выстрелит Холтзингер, но и тогда стреляйте только в том случае, если он промахнется или ранит зверя.
– Угу,- сказал Джеймс.
Мы разделились. Он пошел с Раджей, а Холтзингер со мной. Это стало уже правилом. Джеймс и я действовали друг другу на нервы, а Раджа, если только выбросить из головы весь этот вздор о восточном монархе-предке, был славным, отзывчивым малым, которого нельзя было не любить.
Итак, мы пробирались ползком, с противоположных сторон огибая участок карликовых пальм, и Холтзингер уже приподнялся, приготовившись стрелять. Из крупнокалиберного ружья нельзя стрелять лежа. Нет достаточной амортизации, и отдача может сломать плечо.
Холтзингер прицеливался, скрываясь за листвой крайних пальм. Я видел покачивающееся дуло его ружья, когда вдруг прогремели оба ствола ружья Джеймса. Самый крупный динозавр упал, катаясь в агонии по земле, а остальные огромными прыжками помчались прочь; головы их судорожно подергивались, хвосты стояли торчком.
– Поставьте ружье на предохранитель! - крикнул я Холтзингеру, бежавшему к убитому динозавру. Когда мы подбежали к «крепкоголовому», над ним, переломив ружье и продувая стволы, уже стоял Джеймс. Самодовольство прямо-таки распирало его, можно было подумать, что ему только что отвалили миллион. Он стал просить Раджу заснять его в этой героической позе - попирающим ногой динозавра. Его первый выстрел был в самом деле превосходен - прямо в сердце. Но Джеймс не мог побороть искушения выстрелить еще раз, хотя бы впустую.
