Дмитрий Романов - Нф-100: Великое переселение
Однако доверие многих к воину армии Ваджара было настолько непоколебимым, что и тут они усмотрели лишь необходимую меру во избежание попадания в грозовой фронт.
- Всё верно, - говорил один, хлопая по плечу обезумевшего от страха товарища, - этот старый вояка знает, что делает.
- И верно, назад дороги нет -- гроза идёт прямёхонько к перекрёстку...
- О да, и наше счастье, что мы его миновали, - подхватывал тут же другой
Но всё ближе пламенел огненный спрут, и неуверенные улыбки сходили с лиц, вновь сменяясь гримасами страха. Тогда кто-то предложил обвязаться верёвками. Часто караванщики, вершащие путь по подвесным мостам, использовали страховочные канаты, для чего даже были предусмотрены отдельные поручни. Это делалось в основном при сильных ветрах, раскачивающих мосты и грозящих сорвать с ног идущего.
Обвязались все, кроме Мак-Мина. Это показалось Ринг-до странным, и вновь его посетила успокоительная мысль, что всё минует, раз такой знаток, как Мак-Мин не удосужился позаботиться о страховке. Они двинулись дальше, сопротивляясь острому песчаному ветру, в котором уже чувствовались капли влаги. Ветер принёс резкий запах озона -- верный признак наступающего конца.
Следующая вспышка была самой яркой. На миг всё поглотил белый вакуум, резануло по глазам и пахнуло жжёной серой. Настил моста ушёл из-под ног, и вот уже в лицо бил ветер снизу. Закручивались страховочные верёвки, балки полотнища моста трещали и скользили со всех сторон, змеились канаты. Кому-то пережало в узлах поручней шею, и в лицо Ринг-до брызнула тёплая жидкость. Когда он понял, что вновь поставить ногу некуда, и под ним нет ничего, купец даже не стал кричать или проклинать подлого Мак-Мина -- он крепко зажмурился, и перед глазами его стоял образ ребёнка -- его самого в три года... он собирал красивые камушки на берегу верхней реки.
Мак-Мин крепко держался за канат поручня. Мост, срезанный стрелой молнии, летел вниз, медленно змеясь и волнуясь в воздухе. Воин Ко-ра знал, что нельзя искать сейчас точек опоры, что нужно позволить телу свободно лавировать, предать его собственным инстинктивным импульсам, и собрать силу лишь в запястье держащийся руки. Всё же должна быть точка отсчёта.
Они падали долго, воздух свистел в ушах, не давал выдохнуть, забивая ноздри, слепил глаза. Повсюду стоял треск и гомон валящихся камней, свистящих канатов, вопли караванщиков. Но внизу... О, внизу Мак-Мин уже видел другой мост с притушенным факелом, одиноко тлеющем в безднах тьмы. Цза был рядом! Охотник не упустит своей жертвы, хватка за канат моста была куда слабее хватки хищника, мысленно уже вонзающего когти в плоть жертвы.
Глава X
Когда всё утихло, Димитри привстал и долго вглядывался вдаль, вновь усилив пламя факела. Вдоль канатов моста прошла волна нового движения. Это белёсые корни, оплетающие настил, зашевелились, потревоженные столкновением. Идти дальше представлялось опасной затеей -- активность щупалец граничила с агрессивностью. Но вариантов у астрогатора не оставалось, поворачивать назад было нельзя, и он медленно, чуть дыша, начал продвигаться. Под ногами поскрипывал настил, и жутковатые узоры сплетались и расплетались в постоянном шевелении.
Чуть дальше мост странно провисал одной стороной, продольно скручиваясь. Димитри остановился и замер -- он разглядел чьи-то пальцы, вцепившиеся в полотнище дорожки. Кто-то висел по ту сторону, видимо, выброшенный с упавшего моста, однако успев ухватиться за этот. Подобная акробатика вызывала восхищение. Астрогатор бросился на помощь.
Но как только подошвы его взметнули пыль поблизости, таинственная рука исчезла. Димитри перевесился через канатный поручень, но не увидел там никого. Он уже подумал, что опоздал, и что человек соскользнул в пропасть. Но тут раздался скрип настила, и глухо бухнули по нему подошвы чужих сапог. Димитри вскинул факел и отшатнулся назад. Перед ним в белой изорванной рубахе с кривым клинком в огромной руке высился настоящий богатырь. Он был выше Димитри на голову, чуть ли не вдвое шире в плечах, а та лёгкость, с которой тот вспорхнул на мост, была под стать разве что цирковому акробату из Марс-Вегаса.
Рука Димитри метнулась к излучателю, хотя он и понимал, что использовать столь мощное оружие здесь, на этой паутинке над пропастью было сущим безумием. И это не помогло даже на психологическом уровне устрашения -- воин, заметив движение, тут же кинулся на него. В одно мгновение Димитри ясно осознал, насколько ничтожными были его шансы. Вернее, их не было вовсе. Он почувствовал, как калёное лезвие с надтреском входит точно под рёбра, как скользит холодком кверху, разливая струю жара за собой, и как останавливается прямёхонько у горла, разорвав сердце...
Но в следующий же миг он пришёл в себя, осознав силу самовнушения. Бросок не состоялся, огромный воин не достиг цели. Взметнувшись вверх, вознося кинжал, Мак-Мин ощутил, как вслед за ним с полотна настила метнулось нечто. Оно в долю секунды обвило его ногу и резко осадило его обратно. Он упал на руки, не выпуская клинка. Что-то потащило его прочь, вдаль по мосту, в темноту. Но он успел сгруппироваться и резануть лезвием. Гибкости его позавидовала бы и змея. На ноге он увидел обрубок белёсого щупальца, а из мрака, изредка освещаемого разрядами уходящей грозы, набегали новые белые волны. Казалось, там курился густой дым.
План Мак-Мина стремительно рушился. Он, вдруг, осознал, насколько глупо было выступать одному против Цза, за которого стеной стоят полчища хорон-за. Сомнений не оставалось -- эти пришельцы были заодно с белой чумой. Мак-Мин осклабился и зарычал, подобно зверю. Пусть Цза узнает одно -- живым воин Ко-ра не сдаётся!
Клинок снова взвился, сверкнув в тёмном воздухе смертоносной лазурью, Мак-Мин сделал молниеносный выпад. Но и на этот раз атака увязла в плену десятка лоз. Корни словно чуяли кровь воина, свирепели от его энергетики и передавали по волокнам импульсы повышенной активности. В момент всё тело его оказалось спелёнутым, словно мумия. Он успел лишь пару раз взмахнуть рукой с клинком, как уже вокруг шеи, через плечи, словно дьявольские перепончатые крылья, растягивалась белая пелена. Она свалила его с ног, приклеив к полу. Она лезла ему в лицо, и он вгрызался в неё, как волк, терзал и выплёвывал целые жгуты вперемешку со слюной и кровью ободранных дёсен. Слышались его стоны и храп. Но стонал он не от боли -- это воздух выходил толчками от стальных объятий. Удивительно, что рёбра до сих пор оставались целы! Волокнистый жгут оплёл и стянул его всего.
Димитри наблюдал это в свете факела, оторопело застыв. Корни сначала как бы не обращали на него внимания. Но вот уже потянулись к нему. С меньшим пылом, чем к незнакомцу с кинжалом, но всё же уверенно и неотступно. И тогда он кое-что вспомнил.
