Виктор Сапарин - Ультраглаз (сборник)
Алексей Степанович держал в пальцах простую серебристую палочку.
Он убрал ее в свою коробочку.
— Как же зажечь ее снова?
— О другую спичку.
Алексей Степанович сунул коробку в карман.
— В этом и заключалась та идея, что занимала меня тогда. Как гасить? Горение у меня было в то время уже налажено. Но вот как гасить? Спичка должна быть совершено безопасной. В этом и заключался весь фокус. Вы понимаете: спичка ломается как раз рядом с пламенем. Происходит благодаря разнице температур и особому составу соломки. Ну, да это скучная материя. Она интересна только посвященным. Но что это? Смотрите!
Я оглянулся. Один из белых «бакенов», мирно дремавших на поверхности озера, пришел в движение. Он поплыл по воде. Потом вдруг стал на ребро и начал быстро крутиться. Должно быть, крупная и сильная рыба сматывала лесу. Затем кружок перевернулся красным донышком кверху и снова замер.
— Терпение, — сказал Алексей Степанович, делая предостерегающий жест. Он встал на колени и всматривался в красный кружок, невинно застывший у самых камышей. — Пусть заглотает.
Я и сам знал, что щука, схватив живца как попало, спешит с ним в укромное место, где и заглатывает добычу с головы. Для этого-то у жерлиц и делается длинная леса. Заглотав живца, щука плывет дальше и только теперь, натянув лесу, чувствует крючок, который обнаруживает свое спрятанное жало. Но уже поздно! Трехлапый крючок, словно маленький острый якорь, сидит в брюхе хищницы…
Красный кружок вдруг заскользил по воде, нырнул, вынырнул, а метрах в пятнадцати от него из воды выпрыгнула большая щука. Она изгибалась всем телом, желая освободиться от крючка; металлический поводок торчал у нее изо рта, леса уходила в воду.
— Попалась!
Я схватил сачок и бегом бросился к лодке. Алексей Степанович, как всегда, неторопливо зашагал за мной.
Тайна черной крыши
Поселок показался мне не совсем обычным. Угловой дом — прямоугольный сруб в северорусском стиле с высоким крыльцом — представлял удивительный контраст с низким, обтекаемой формы сооружением из фанеры и стекла, которое напоминало павильон для продажи газированной воды. Но в этом киоске жили: на грядке, позади стеклянной дачи копался загорелый юноша в одних трусах, а по дорожкам бегал малыш, видимо только что принявший душ. Из зеленой бочки, установленной на столбах и снабженной обыкновенной лейкой, еще лились струйки воды.
По соседству с этими приверженцами солнца, воды и воздуха обитали, очевидно, почитатели тени. Дача с многочисленными башенками и шпилями едва выглядывала из густых зарослей.
Какой-то любитель монументальных сооружений построил солидное здание из выложенного узором кирпича под железной крышей, его сосед — рубленую дачу обычного типа, а третий, самый легкомысленный, а может быть, и самый скромный, уютное и чистое летнее жилье на небольшую семью, изящный тесовый домик с легкой крышей из гонта, похожей на деревянную чешую.
Я прошел уже две улицы, но не видел и двух одинаковых дач.
— Вы и не увидите их, — объяснил мне словоохотливый старик, сидевший на лавочке; он так ласково смотрел на меня, что мне показалось естественным задать ему свой вопрос. — Это поселок архитекторов. Каждый строил дачу по своему вкусу, более того — по своему, проекту.
Так вот оно что!.. Этот поселок представлял собой в некотором роде архитектурную выставку. И здесь действительно было что выбрать строителям дач, они могли найти тут образцы на всякий вкус.
Но что за странная дача? На самом солнцепеке, на покрытом дерном бугре, небольшой домик с односкатной крышей… матово-черного цвета. Вокруг домика кольцеобразная песчаная дорожка.
Ну и жарища же, должно быть, там, под этой железной крышей, притягивающей солнечные лучи! Я как-то летом жил в чердачном помещении на недостроенной даче и чуть не зажарился тогда заживо. Что за фантазия красить крышу в такой цвет! В этом домике, надо полагать, живет самый зябкий из всех обитателей поселка.
Впрочем, о вкусах не спорят. Я прибыл сюда не любоваться дачами, а проводить электричество. На-днях в новый поселок должны были дать ток, и на моей обязанности лежало проверить состояние подготовительных работ.
Столбы, свежепросмоленные в нижней части и с янтарными каплями наверху, были еще не пронумерованы, и я затруднился, как отметить столб, на верхушке которого был плохо навинчен изолятор.
Оглядываясь, я снова обратил внимание на странную дачу с черной крышей. «Черная крыша, — подумал я, — хорошо запоминается». «Прямо против бокового окна ч. д. (то есть черной дачи», — записал я себе в блокнот.
Ориентир мне понравился: я прибегал к нему еще несколько раз, пока производил осмотр в этом районе.
И когда мне потребовалось обозначить место для дополнительного трансформатора (в самом центре незастроенной лужайки), я с особым удовольствием занес в блокнот: «против крыльца ч. д. 60 метров».
— Знаю эту дачу, — сказал бригадир, которому я после обхода поселка вручил листок из блокнота, объяснив, обозначают «ч. д.». — Там какой-то странный владелец! Представьте, он отказался проводить электричество! Дача совсем новенькая: только на этих днях кончили красить крышу. Владелец сам следил за покраской.
Почему этот любитель жары и противник электричества выбрал для крыши столь необычный цвет, бригадир не мог объяснить.
— Чтобы был хороший ориентир, — высказал он шутливое предположение.
Но бригадир ошибался, и мы в этом очень скоро убедились.
Во второй половине дня, когда я осматривал угловой магистральный столб, где предстояло подключение поселковой сети (это было в километре от поселка), я увидел шагавшего по полю бригадира с листком в руке. Еще издали я мог разглядеть выражение недоумения на его лице. Подойдя ко мне, он сообщил, что ни одного из отмеченных мною в блокноте столбов с дефектами монтеры разыскали, а когда он направился на место сам, тоже ничего не нашел.
Мало того! Место, которое я выбрал для установки трансформаторной вышки, приходилось, по его словам, на… кирпичный дом.
— Аккурат, где стоит печь и выведена труба, — заявил бригадир.
Пожимая плечами, разглядывал я блокнотный листок, где все было обозначено, по-моему, так ясно и точно.
Солнце уже клонилось к закату, когда мы с бригадиром зашагали к поселку, но стоявшая в этот день жара словно и не собиралась еще спадать. Дорогой бригадир поглядывал на меня как-то странно.
Очутившись на знакомой уличке, я испытал неясное ощущение, будто что-то изменилось. Долго не мог я найти ни одного отмеченного мной столба. Те же столбы, которые я в конце концов отыскал по отметкам, сделанным на них моим карандашом, действительно стояли не там, где они должны были находиться, судя по моим записям в блокноте.
