Юрий Яровой - Четвертое состояние
Да нет, чего на нее обижаться? Навела в моей берлоге порядок — верно. Потом эту берлогу заставила обменять на вполце приличный кооператив. Да и все остальное... Одна беда: не о чем нам с ней было разговаривать. Банальная история! А вся беда была в том, что она сама это понимала. Я — ладно, пережил бы, тем более что именно в этот период у меня пошло — одна книга вышла, что называется, из-под пера, вторая явно получалась, сам видел
Зачем я тебе все это рассказываю? Сам не знаю — тошно у меня сегодня на душе. Иногда я, в минуты самокритичности, соглашался: да, дорогой Геннадий Александрович, пора примириться — холостячество у тебя на роду написано, и не ты ли сам в этом виноват?
Знаешь, Милочка, чем ты меня поразила? Раскрыла мои слепые глаза на самого себя. Так кто я есть — преуспевающий журналист или средненький писатель? Но дело даже не в этом. Кто во мне кого тиранит — вот в чем суть моей беды. Журналист писателя? Нет, как раз наоборот — понимаешь, моя дорогая? Я все чаще думаю, что неудачником в семейной жизни меня сделала «Эрика». И самому страшно, а все-таки напишу: иногда мне кажется, что в том письме «Эрика» отбарабанила все правильно: «Почему бы тебе, моя дорогая, проблему наших взаимоотношений не включить в план твоего НИРа?..»
Дописался, кажется, «Бумага, на которую выкладываешь свои мысли, темнеет от...» От стыда она, эта бумага, темнеет. Хватит. Выговорился. Прости, Милочка. Я тебя, кажется, и в самом деле люблю. И это уже страшно.
Твой Г. Л.
Быть или не быть? Дилемма Гамлета: посылать или не посылать...
Завтра утром улетаем во Владивосток. Пока вылетаем вдвоем: я и Богоявленская.
Что тебе еще сказать на прощанье? Не хочется уходить побежденным. Вчера забоданный репортаж, объединив с ранее забоданной статьей о биоплазме, переписал в очерк литературного плана — люди, драма идей (как говорил Шоу: «Драма — искусство столкновения идей») — и отправил в журнал «Факел».
Да, спроси, пожалуйста, у Антона: можно мне ваши фото оставить себе на память? Там ведь ты есть — в лаборатории...»
Часть третья. СКАЖИ, КТО Я
I
«г. Москва, редакция научно-популярного журнала «Мысль и труд», корреспонденту, писателю товарищу Лаврову Г. А.
Глубокоуважаемый Геннадий Александрович!
С большим вниманием, с большим интересом и волнением прочел я ваш замечательный очерк в журнале «Факел». Впервые я увидел свою жизнь как бы со стороны — жизнь подвижника в науке и технике.
Глубоко справедливы ваши замечания о том, что «гений — это человек, который видит дальше и понимает глубже других людей; поэтому он руководствуется иной, чем у них, системой этических оценок». Мне тоже иногда приходили в голову подобные мысли — когда я думал над судьбой некоторых подвижников Идеи, которые своим сверхзрением увидели то, что оказалось недоступным для остальных. Но у меня, конечно, никогда бы не хватило слов, чтобы выразить эту глубокую и важную мысль так метко.
Я трижды прочел ваш замечательный очерк и пришел к выводу, что мне еще повезло в жизни — у меня уже 16 авторских свидетельств. А другие подвижники науки и техники так и остались непризнанными, а некоторые в борьбе за свою Идею были даже сожжены на костре. Теперь, после того как я прочел ваш очерк, у меня появилась твердая уверенность в том, что мне удастся запатентовать и мою главную идею — концепцию атома-икс, которую вы, применительно к живой материи, называете биоплазмой (это тоже мой термин).
В связи с этим я настоятельно хотел бы посоветоваться с вами относительно главного в моей жизни приоритета — концепции биоплазмы (атома-икс), которую, как я убедился благодаря вашей бескорыстной помощи (присылка трудов Республиканской конференции в Алатау), небезызвестный ваш «ученый» Колющенко начал втихую присваивать. Поскольку вы работаете в центральном органе и имеете столь известное имя, вы должны знать пути входа в Комитет по делам изобретений и открытий. Меня же лично референты этого Комитета не признают, даже когда я им подтверждаю, что являюсь обладателем 16 авторских свидетельств. Но я убежден, что теперь они, после выхода из печати вашего замечательного очерка, вынуждены будут признать и этот мой приоритет (атом-икс).
С глубоким к вам уважением и надеждой на благополучный ответ.
В. Гринеев,
инженер-изобретатель,
г. Победный, 05.08.74 г.».
II
«г. Москва, редакция журнала «Мысль и труд»,
тов. Лаврову Г. Л.
Я пишу вам по. поручению моих товарищей, чтобы передать возмущение вашим очерком в журнале «Факел» под названием «Четвертое состояние жизни», который мы расцениваем как пасквиль на наш коллектив и наше дело.
Нам казалось, что вы достаточно полно и глубоко изучили историю вопроса, чтобы выступить с объективной статьей, показывающей всю теоретическую важность и практическую ценность концепции биоплазмы, разрабатываемых нами в рамках представлений и достижений современной биоэнергетики и физики плазмы твердого тела. В этом нас также убеждали и отрывки вашего репортажа, который вы готовили для журнала «Мысль и труд» и с которыми любезно позволили нам ознакомиться, чтобы избежать фактических ошибок и неточностей. И тем более неожиданным и совершенно необъяснимым в сопоставлении, с вышеуказанным явился для нас тенденциозный, изобилующий оскорбительными для некоторых моих товарищей (Шлемов, Колющенко-Ингаева, Загайнов) характеристиками, почерпнутыми вами, очевидно, из частных бесед, очерк в журнале «Факел».
Мои товарищи поручили мне ответить вам по существу следующих, затронутых в вашем очерке вопросов и получивших в нем совершенно не соответствующее действительному положению вещей освещение.
1. Центральной линией вашего очерка явилось описание взаимоотношений между инженером В. Гринеевым и руководителем нашей лаборатории и научной темы кандидатом биологических наук А. Колющенко. Опираясь на ряд бесспорных фактов (выдвижение априории в философском аспекте в 1964 году Гринеевым понятия «биоплазма», совместная публикация в 1968 году брошюры «Концепция биологической плазмы» и др.), вы в дальнейшем сосредоточиваете внимание читателей на разрыве, как вы выражаетесь, «научно-дипломатических отношений» между ними, представляя, таким образом, В. Гринеева как мученика и правдоборца, а группу А. Колющенко — узурпатором его идеи. Надо ли вам, прекрасно осведомленному в истории генезиса концепции биоплазмы, доказывать, что это ложь и клевета на наш коллектив? Вы отлично знаете, что причиной разрыва «научно-дипломатических отношений» явилось отнюдь не желание присвоить себе честь и приоритет концепции биоплазмы, а фанатическое упорство В. Гринеева: в научную концепцию, согласующуюся с теорией плазмы твердого тела, он вкладывает совершенно антинаучный смысл, подменяя электронно-протонную и электронно-дырочную плазму, наличие которой регистрируется физическими приборами, совершенно фантастическим «атомом-икс».
