Сергей Герасимов - День рождения монстра
Несколько дней спустя отряд наткнулся на еще один лагерь (здесь, видимо остановилось большая часть населения города) и лагерь оказался богатым. Отобрав все ценное, Хост нагрузил тюками недовольных и те ничем не выразили своего недовольства. Он считал себя вправе поступать так, ведь эти люди раньше отобрали все его имущество. Еще несколько раз они встречали маленькие поселения и группы людей, но обычно люди уходили при приближении отряда и бросали за собой разные позорные предметы, разливали по улицам помои, рисовали грубые знаки, а несколько вполне исправных печатающих диктофонов печатали, будто сговорившись:
«Да здравствует СМ!»
Отношение аборигенов к монстру постепенно, но поступательно менялось. Если раньше изображения чудовища были лишь уродливыми карикатурами, выполненными гневной и возмущенной рукой, то сейчас чудовище выглядело полным силы и достоинства, окруженным почитателями, а почитатели выглядели благородными и были вооружены цепями. Хост обнаружил уже десяток таких компьютерных картинок, а однажды его дорога даже оказалась засыпана листовками в пользу монстра.
46
СМ нашел листовку, изображающую его самого. Теперь монстр стал таким маленьким, что уже не мог дотянуться до верхушек деревьев. Иногда в его мозгу всплывали всякие разноцветные искры и в эти моменты передние лапы подкашивались, а голова кривилась влево. Он следил за людьми, пытаясь увидеть, какое это производит впечатление. Никакого. Люди не замечали слабости своего черного бога.
На листовке монстр был изображен шагающим между небоскребами и давящим лапами пушки. Нарисованный он был неизмеримо больше и страшнее настоящего.
«Собрать и уничтожить!» – отдал он мысленный приказ и каждый человек свиты подчинился приказу. Люди принялись искать листовки, которые изображали повелителя недостаточно красивым и мощным. СМ следил за психикой людей – ни один из собиравших листовки не усомнился. Сторонники рыскали по лесам в поисках автора позорящих картинок. Однажды автора поймали – но не одного, а троих. СМ не стал убивать их сразу, а приказал создать достойное изображение себя. Первый из художников изваял объемное изображение прекрасного чудовища, голова которого достигала облаков. Чудовище шло и превращало все живое в прах. «Нет», – подумал СМ и художника казнили, как создавшего недостаточно величественный портрет.
На портрете второго мастера СМ был еще большим – облака достигали ему лишь до колен. Холмы мускулов топорщились под лоснящейся кожей. Горы рушились, чувствуя приближение исполина. СМ следил за людьми. Ни один из них не считал рисунок преувеличением. «Нет, – подумал монстр, – это явная лесть.» И второго художника казнили, как исказившего истину.
Третий попросил отсрочки, во время которой успел покончить с собой. Его накололи на копья и оставили собакам. СМ просматривал обе картинки и пытался понять, которая из двух более правдива. Он предоставил выбор людям. Люди выбрали вторую. С этого дня монстр больше не замечал собственной увечности. Он больше не уединялся и не рычал в бессилии на небо и скалы.
47
Очнувшись, Гессе увидел уродливое тело Хоста, сидящее на корточках и опирающееся ладонями о землю. Тело громко дышало и издавало запах пота. Гессе осторожно перевернулся со спины и выполз из-под полога палатки. Руки были связаны неаккуратно (к счастью, пальцы Хоста почти не гнулись и не могли завязать хороший узел). Голова здорово гудела после удара. В соседней палатке горел свет. Гессе прислушался – никто не говорил. Два человека не станут включать свет, чтобы просто помолчать, особенно если эти люди два хвастливых охотника.
Он подошел и попросил разрешения войти. Нет ответа. Нога, торчащая из-под одеяла, неестественно вывернута. Пятка почти расплющена. Он заглянул внутрь, откинул край покрывала и задумался. Потом отделил полоску от светящейся пластины а оставшееся выключил.
Огонек проплыл по краю поляны и спрятался между деревьями; мигнул еще раз или два и растворился в черноте – инфраогонь не виден издалека.
Начинало светать. Свет стеклянного факела в руке затушевывался светом утра. Еще немного – и звери, опасающиеся странного огня, решатся подойти поближе. До заброшенного дворца еще километров семь. Тропки среди молодой поросли. Слишком узкие для человека. Можно столкнуться со зверем нос к носу.
Он бросил ненужный факел и пошел быстрее. Все равно не успеть. Можно будет залезть на дерево, но это только отсрочка – ведь собаки останутся ждать.
Он услышал негромкий рык и ушел с тропинки сквозь кусты. Поднялся на пологий склон и стал возле удобного дерева. Из кустов вышла рыжая полосатая кошка и остановились, подергивая кончиком хвоста. Такие охотяся ночью; если охота была удачной, то она не голодна и хочет спать. Но если зверь молод и доволен жизнью, он захочет поиграть с живой игрушкой. Такие игры всегда кончаются одинаково.
Кошка открыла пасть, будто зевнула. Каждый клык – как маленький нож.
Сделала шаг вперед.
– Кис-кис, – сказал Гессе, – ты хорошая кошечка, но мне нечего тебе дать.
Так жалко…
Сейчас неважно что говорить, важна интонация. Зверь не нападет, если услышит интонацию сочувствия в голосе человека. Он не знает такой интонации, а значит будет ее бояться. В голосах хищников и их жертв есть все что угодно – страх, боль, гнев, радость, удовлетворение – нет только искреннего сочувствия.
Во всяком случае, нас так учили. На практике не проверялось.
– Бедненькая такая, – продолжил он, – тебе так спать хочется…
Кошка остановилась и отвернула голову в сторону – как будто что-то увидела.
Так точно ведут себя домашние маленькие кошки, когда подходят к сопернику.
Иногда они решают отойти.
Его рука нащупала ветку и нервы не выдержали. Еще минута и он оказался у самой верхушки. Теперь зверь понял все. Кошка вытянулась так, будто ее туловище было резиновым, и стала точить когти о ствол. Потом легко прыгнула и повисла на стволе – на высоте метров четырех над землей.
Он попробовал отломить ветку – веткой тоже можно обороняться, если ты сверху – но ветка была живой и гибкой. Отломить толстую не было никакой возможности. Кошка сделала еще два прыжка вверх. Она двигалась по вертикальному стволу легче, чем человек по полу собственной квартиры. Гессе снял ремень с пряжкой и приготовился. Можно будет ударить по глазам. На плечо сел овод и Гессе прихлопнул его свободной рукой. Овод не отвалился, а продолжал сидеть, двигая передними лапками. Кошка начала медленно спускаться, спрыгнула и ушла. Он снова хлопнул овода.
– Расслабься, – сказало насекомое и Гессе наконец узнал поисковую мушку.
