Сакс Ромер - Золотой скорпион
Он больше ничего не произнес, сел и, не переставая курить, оглядел лица присутствующих. Затем он добавил:
— Вот что я еще, хотел сказать, джентльмены. У меня есть одно небольшое замечание, но сейчас оно, пожалуй, не имеет значения…
— Nom d'un petit bonhomme! — пробормотал Гастон Макс. — Я понимаю. Вы думаете, что Эриксен завершил свои опыты, прежде чем умер, но в любом случае он не воплотил их в жизнь!
Помощник комиссара сделал жест рукой, так что стали видны пятна табака на его среднем и указательном пальцах.
— Вам придется выяснить все эти пункты, мистер Макс, — сказал он. — Я только подсказываю идею. Но я начинаю разделять вашу точку зрения, что была совершена серия дерзких, необычных и безнаказанных убийств в Европе. Возможно, они были произведены с помощью неизвестного яда. Надеюсь, что нам все-таки предоставят возможность эксгумировать тело покойного сэра Фрэнка Нэркумба в ближайшие дни. Это дело удивило меня чрезвычайно. Какое препятствие мог представлять хирург с точки зрения врага? Или же — что у него можно было выкрасть перед смертью? Смерть изобретателя, государственного деятеля, военачальника могла бы быть объяснена гипотезой Желтой организации мистера Макса, но какой цели пытались достичь, устраняя хирурга?
Гастон Макс пожал плечами, и на его губах заиграла многозначительная улыбка.
— Мы узнали немного, — сказал он, — и многое предполагаем. Давайте попытаемся угадать побольше, а узнать все.
— Вы не возражаете, — добавил Данбар, — если мы заслушаем рапорт сержанта Сауэрби.
— Конечно нет, — согласился помощник комиссара, — вызовите сержанта Сауэрби.
Мгновение спустя вошел сержант Сауэрби; его лицо было красным, а волосы были взъерошены больше, чем обычно.
— Есть что докложить, Сауэрби? — спросил Данбар.
— Да, инспектор, — ответил Сауэрби в той манере, как это принято в полиции, затем он взглянул на помощника комиссара и добавил: — С вашего разрешения, сэр.
Он вынул блокнот, в точности такой же, как у Данбара, открыл его, и на лице сержанта появилось глубокомысленное выражение.
— Во-первых, сэр, — начал он, не поднимая глаз от блокнота, — я расследовал дело относительно такси, проданного в рассрочку некоему Чарльзу Маллету…
— Ха-ха! — рассмеялся Макс весело, — он назвал меня молотком.11 Это не Маллет, сержант Сауэрби, у вас слишком много «л» в этой фамилии, это — Малет, что означает — «человек из Малайзии».
— О! — прокомментировал Сауэрби, подняв глаза от записей, — действительно. Вы совершенно правы, сэр. Так вот, бывший владелец такси требует выплатить остаток суммы!
Все засмеялись, даже неулыбчивый помощник комиссара.
— Уплатите ваши долги, мистер Макс, — сказал он. — Иначе вы можете испортить репутацию французской полиции! Продолжайте, сержант.
— Это такси… — продолжал сержант, но Данбар его остановил.
— Опустите ту часть вашего рапорта, в которой речь идет о такси, Сауэрби, — сказал он. — Мы узнаем о нем у мистера Макса. Вы что-нибудь выяснили о желтом автомобиле?
— Да, — ответил Сауэрби невозмутимо и перешел к следующей странице. — Он был взят напрокат в гараже господ Уикерз в Кенинг-Тауне с понедельной оплатой. Леди, которая его наняла, была француженкой, ее звали мадемуазель Дориан. Она не могла представить никаких рекомендаций, известно было только, что она остановилась в гостинице «Савой». Поэтому она внесла крупный залог. Шофер у нее был свой, какой-то цветной.
— Она все еще пользуется этим автомобилем? — возбужденно оборвал его Данбар.
— Нет, инспектор. Сегодня утром она потребовала залог обратно: она сказала, что уезжает из Лондона.
— Она оплатила прокат чеком? — воскликнул Данбар.
— Деньги были получены через полчаса после того, как она его выписала.
— В каком банке?
— В «Лондон Кантри энд Бирмингем», в Кенинг-Тауне. Ее собственный счет в Стрэнд-банке был закрыт накануне. Ничего не удалось выяснить ни о ее модистках, ни о ювелирах, ни о чем прочем. Хотя я, конечно, побывал в гостинице.
— Ну, и?!
— Леди под именем мадемуазель Дориан снимала апартаменты в течение шести недель, иногда там обедала, но большую часть времени проводила вне гостиницы.
— Посетители?
— К ней никто никогда не приходил.
— Она обедала в одиночестве?
— Да, всегда.
— В ресторане?
— Нет, в своей комнате.
— Черт возьми! — пробормотал Макс. — Это — она. Я узнаю ее привычки!
— Она уехала сегодня? — спросил Данбар.
— Она уехала неделю тому назад.
Сауэрби закрыл блокнот и убрал его в карман.
— Это все, что вы имели доложить, сержант? — спросил помощник комиссара.
— Все, сэр.
— Благодарю, вы свободны.
Сержант Сауэрби вышел.
— Сэр, — сказал Данбар, — я вызвал инспектора Келли; китайский квартал находится в его ведении. Мне пригласить его зайти?
— Да, инспектор.
Тотчас вошел плотный, грубовато-добродушный ирландец — вполне характерный экземпляр умного старшего офицера полиции. Он внимательно оглядел присутствующих.
— А, инспектор, — приветствовал его помощник комиссара, — нам требуется ваша помощь в одном деле, связанном с Чайнатауном. Вы хорошо его знаете?
— Конечно, сэр.
— На этой карте, — помощник комиссара ткнул указательным пальцем, покрытым желтыми пятнами, в карту Лондона, — вы видите район, обведенный кругом.
Инспектор Келли склонился над картой.
— Да, сэр.
— Внутри этого круга, который в диаметре не превышает размером шиллинг, как вы заметили, находится дом, посещаемый членами одной группы. Мне сообщили, что эти люди могут быть китайцы или кто-нибудь с ними связанный.
— Да, сэр, — сказал инспектор Келли, широко улыбаясь, рассматривая прямоугольник внутри круга, — я думаю, что это вполне возможно! Семьдесят пять или, может быть, восемьдесят процентов всех жилых помещений, вплоть до чердаков и подвалов, на этих трех улицах занимают китайцы.
— Для вашего сведения, инспектор: мы полагаем, что эти люди принадлежат к опасной банде международных преступников. Не знаете ли вы какой-нибудь особенный дом или дома, которые, возможно, могли бы использоваться как место встречи членов такой банды?
Инспектор Келли почесал свою коротко остриженную голову.
— Как раз вот здесь была убита женщина, сэр, — сказал он, показывая ручкой, взятой со стола, на угол Трикольт-стрит, — около двенадцати месяцев тому назад. Мы выследили убийцу; им оказался китайский матрос, его нашли как раз в этом доме. Это своего рода лавка старьевщика, к которой прилегает полуразвалившееся здание, подвалы которого нависают над рекой и заливаются водой во время высокого прилива. В этом доме курят опиум и играют в карты, и я не стану утверждать, что там нельзя достать спиртного. Но дело там налажено хорошо.
