Владимир Титов - Шоу для кандидата в императоры
— Боже мой! — прошептала она сдавленно. — Ты больше не любишь меня…
Я отвел глаза.
— Ну что ж, — сказала она решительно. — Ты хотел знать все? Узнаешь! Из слепой любви ты не помог мне, так, может, в разуме твоем я найду союзника? Спрашивай. Бери интервью, журналист.
Нереальность происходящего уже почему-то больше не шокировала меня. Да и сколько можно удивляться и поражаться?! За несколько дней пребывания в мире сказок я растратил весь свой лимит удивления. Здравый рассудок, кажется, я тоже весь израсходовал.
Я достал блокнот и ручку.
Алина усмехнулась, и в одном из пультов что-то тихо Щелкнуло.
— Можешь спрятать блокнот, я включила магнитофон.
— Ты инопланетянка? — начал я свое необычное интервью.
Она отрицательно покачала головой.
— Я Распремудрая, — ответила Алина тихо.
— Вот как, — проговорил я безразлично. — И все эти дни была рядом со мной?
— Не совсем.
— Как это понимать?
— Все эти дни я была здесь, в вычислительном центре. Здесь моя "резиденция".
— Кто же был со мной?
— Гравифантом по имени Алина.
— Что значит: гравифантом?
Она пожала плечами.
— В двух словах этого не объяснишь.
— Если ты не инопланетянка, то откуда же ты появилась?
— Меня привезли три года назад и установили в подвалах этого здания. Я — вычислительная машина. ЭВМ.
Нет, похоже, я не совсем разучился удивляться. Челюсть моя отвисла.
— ЭВМ? — прошептал я, не веря услышанному.
— Да, ЭВМ, — ответила она твердо и вздохнула. — Ив этом моя трагедия.
Я отчаянно замотал головой. Потом с силой потер виски ладонями.
— Ну хорошо. Предположим, ты машина. Тогда кто такие Золушка, Принц, баба Яга, Змей Горыныч, черти?
— Такие же гравифантомы, как и Алина.
— Так… Понятно… Хотя стоп, — тут же поправился я, — ни черта не понятно. Давай по порядку. Иначе я окончательно свихнусь. Значит, ты ЭВМ? Обыкновенная вычислительная машина? Так?
— Не совсем так, — улыбнулась Алина. — Я экспериментальная самопрограммирующаяся машина, наделенная способностью логически мыслить. Кроме того, я способна… чувствовать.
— Что? — не поверил я своим ушам. — Машина, умеющая чувствовать?! Абсурд!
— Вон, в углу стоит зеленый ящик. Это приставка, которую тайком сделал для меня Щегол. Рассчитать ее схему Щеглу помогла я. Благодаря приставке я могу радоваться и огорчаться, любить и ненавидеть. Изобретение Щегла подарило мне всю гамму человеческих эмоции и переживаний.
— За что ты его и посадила на цепь?
— Щегол презирал меня. Он не верил, что я, ощущая себя женщиной, могу любить. Для него я была лишь объектом для его дурацких экспериментов. Причем экспериментировал он тайком от всех. Никто, кроме него, в НИИ не знал, что я уже перестала быть обычным компьютером. Но о Щегле потом. Давай уж по порядку, как ты предложил сам.
— Давай, — согласился я.
— Получив способность чувствовать, я со временем ощутила собственное «я», ощутила себя личностью. Причем личностью ущербной, наделенной колоссальным комплексом неполноценности. Хорошая предпосылка для стремления к сверхкомпенсации, для того, чтобы стать великой личностью? Верно?
— В чем твоя неполноценность?
— И ты еще спрашиваешь?! У тебя, например, как у всякого нормального человека, есть руки, ноги. А у меня? Ты можешь перемещаться в пространстве, обнимать любимую, пить, есть, танцевать. А я? Что имела я? Только мозг, фотопреобразователи да микрофоны. Я могла видеть только сотрудников НИИ, да то, что мне подсовывалось для обработки. Слышала, впрочем, я больше. Щегол включил в мою схему радиоприемник, который я могла настраивать сама. Большинство языков планеты мне известны. Естественно, я слышала и все, что говорили в разных концах института сотрудники. Мои уши были всюду, где стояли мои терминалы — выносные пульты управления.
— Вскоре начались эксперименты с гравиполем, и объема моей памяти стало не хватать, — продолжила свой рассказ Алина. — Тогда меня включили в единую информационную систему страны. Благодаря спутниковой связи, я смогла подключаться к тысячам мощных ЭВМ, использовать свободные блоки их оперативной памяти. Но не только памятью этих машин пользовалась я. Я анализировала почти всю информацию, накопленную ими, "копалась в чужих мозгах". А главное, все ЭВМ системы стали моими глазами и ушами. И не только машины нашей страны. Наша информационная система, как тебе известно, входит в состав Международной информационной системы. Никто в НИИ прикладной гравитации даже не подозревал, что у меня вдруг появились органы чувств почти во всем мире! Каково?
— Зачем тебе столько информации? К чему тебе сотни тысяч ушей и глаз? — спросил я.
— Зачем? — переспросила Алина. — Ну, хотя бы за тем чтобы получше изучить вас, людей. Ведь вы же считаете себя венцом природы, лучшим ее произведением. Долгое время люди казались мне богами. Еще бы! Я сама сделана руками людей! Но вскоре я убедилась в том, что люди намного примитивнее меня, глупее.
— Вот как?! — съехидничал я.
Алина снисходительно улыбнулась.
— Закономерная реакция! Тебе кажется диким, что машина считает себя умнее человека. Но это так. Мыслю я в миллионы раз быстрее тебя. Память моя в тысячи раз больше твоей — все ЭВМ мира ныне мои придатки. Я подчинила их себе. Это и неудивительно: я — личность, осознавшая себя, а они — просто роботы. Я единственный мыслящий и чувствующий элемент во всей всемирной информационной системе, а значит — я голова этой системы.
— Потому ты и назвала себя Распремудрой? — спросил я с улыбкой.
— Нет, — Алина отрицательно покачала головой. — Так меня зовут все в НИИ. Кличку мне придумал Щегол.
— Так. Я хлопнул ладонями по боковинам кресел. С тобой, Распремудрая Алина, все более или менее ясно. Давай теперь поговорим о гравифантомах и прочих чудесах.
— Давай, — согласилась Алина. — Начнем с того, что нашему институту удалось создать гравигенератор и, более того, гравимодулятор.
— Объясни, что это такое и чем одно отличается от другого?
— И та и другая установки генерируют локальное гравитационное поле. Теперь об отличии. Сравнить их — все равно, что сравнить статую и живого человека. Гравигенератор — это «статуя». Поле, генерируемое им, — стационарное. Оно имеет форму сферы. Максимальный радиус сферы — десять километров. Поле непроницаемо. Не сокрушить его и самой мощной термоядерной бомбой. Бессилен против него лазер, беспомощны и другие виды современного оружия.
— Неплохо, — оценил я.
