Николай Томан - В мире фантастики и приключений. Выпуск 1. 1959 г.
Нужно было немедленно открыть замок. Но чем? Ершов ощупал карманы, - в них не было ничего подходящего, кроме перочинного ножа. Открыв нож, Ершов просунул лезвие в дужку одной из петель. Упругая сталь ножа прогнулась слегка от усилия его рук, но и дужка начала медленно сворачиваться в сторону. Нужно было бы посильнее нажать на нее, однако Ершов боялся шевелить сундучок.
Наконец перекрученная несколько раз железная петля отскочила от сундучка. Майор, затаив дыхание, осторожно открыл крышку и тотчас же увидел коричневый грибообразный предмет, торчащий из деревянной коробки, вложенной в сундучок.
Не могло быть никаких сомнений, что это взрыватель мины замедленного действия.
Ершов торопливым движением вытер выступивший на лбу холодный пот и опустился перед сундучком на корточки. За время работы в разведке и контрразведке он изучил множество систем различных мин замедленного действия - и своих, отечественных, и иностранных. Коричневый гриб показался ему похожим на немецкий часовой взрыватель “Feder-504” с заводом на двадцать одни сутки. Но он и отличался чем-то от него, - во всяком случае, Ершову с таким механизмом никогда еще не приходилось иметь дело.
Присмотревшись повнимательнее, майор обнаружил в верхней уширенной части корпуса мины несколько подвижных ободков с рубчиками накатки. Нижняя же цилиндрическая часть, имевшая меньший диаметр, была, видимо, ввинчена в запальную шашку с взрывчаткой, лежавшей внутри деревянного ящика.
Первой мыслью Ершова было схватить сундучок с миной и сбросить с поезда. Но тут же сообразил, что вряд ли удастся отбросить его так далеко, чтобы не опасаться детонации. Мину вообще опасно было трогать, так как она могла взорваться даже в руках от самого легкого сотрясения.
Поезд между тем развил довольно значительную скорость, и телеграфные столбы по бокам тормозной площадки мелькали все чаще и чаще. Но Ершов уже ни на что не обращал внимания, все мысли его и чувства были сосредоточены теперь только на мине. Продолжая изучать ее, он заметил вскоре на верхней части корпуса смотровое окошко. Через застекленное отверстие были видны колесико балансового маятника и установочный диск с красными делениями и цифрами. Нетрудно было сообразить, что цифры на дуге диска означали часы, а деления между ними - минуты.
Пока Ершов изучал взрыватель, он заметил, что установочный диск слегка сместился вправо, на два мелких деления.
Не дотрагиваясь до мины, майор торопливо принялся осматривать взрыватель со всех сторон. В самой верхней части его, в центре широкого ободка с рубчиками накатки, он заметил вскоре головку с красными черточками делений и цифрами - от единицы до двадцати четырех. Как и в смотровом окошке, находился здесь красный треугольник. Угол его совмещался с цифрой “четыре”. Видимо, это и было заданное время замедления механизма взрывателя. До взрыва, следовательно, оставалось теперь всего четверть часа. Ершоз все же вздохнул с некоторым облегчением. Вынув платок из кармана, он вытер им лицо, мокрое от пота, и впервые осмотрелся по сторонам.
С тормозной площадки хвостового вагона ему была видна холмистая местность с низкорослым кустарником, подступавшим почти к самому полотну железной дороги.
Выжженный солнцем и припудренный пылью балластного песка, кустарник казался окаменевшим. Зато многочисленные холмы, тесно примыкавшие друг к другу, в легком мареве утреннего тумана представлялись ему свернувшимися в клубок гигантскими животными. А вверху, над холмами и над крышами вагонов, уже розовело небо раннего утра.
Нужно было торопиться, так как с каждой минутой механизм взрывателя становился все более чувствительным к сотрясению. Боевая пружина его вот-вот готова была послать ударник в чувствительную сердцевину капсюля-детонатора.
Но где же тут предохранитель взрывателя? Ершов знал, что при обезвреживании мин замедленного действия необходимо прежде всего остановить часовой механизм. В немецком взрывателе “Feder-504” делалось это просто: нижнее подвижное кольцо на уширенной части его корпуса нужно было только переместить несколько вправо.
Есть ли тут такое кольцо?
Ершов еще раз осмотрел корпус взрывателя. Вот чуть пониже верхнего заводного ободка видны рубчики второго, поменьше размером. Может быть, поворот именно этого кольца остановит часовой механизм?
Ершов осторожно дотронулся до корпуса взрывателя, но тотчас же отдернул руку. А что если это не то кольцо и поворот его только ускорит взрыв?…
Поглощенный тревожными мыслями, майор не чувствовал, что поезд стал постепенно уменьшать скорость. Он заметил это лишь тогда, когда эшелон совсем остановился. Рисковать теперь было не к чему. Майор мгновенно выпрямился. От неудобного сидения на корточках ноги закололо тысячью иголок.
Сундучок Темирбека у него в руках, теперь нужно спуститься поскорее с тормозной площадки на железнодорожное полотно, а ноги словно чужие. Он шел, как на протезах. Но вот он ступил наконец на зыбкий песок дорожного балласта… А еще несколько секунд спустя сундучок Темирбека находился уже за кюветом, и взрыв не мог угрожать даже полотну железной дороги.
Вот тут-то и увидел майор Ершов, как, отцепив паровоз от состава, устремился к паровозной будке помощник Шатрова Федор Рябов. И майор легко, почти как в детстве, побежал к нему по обочине дорожного полотна, оглашая воздух радостным криком:
– Рябов! Шатров!…
СПАСИБО ВАМ, ТОВАРИЩИ!
Когда силы оставили Ольгу и она чуть не упала на землю, ее осторожно поддержал молодой железнодорожник, в котором она узнала оператора Ерохина. Однако слабость Ольги была минутной. Она тотчас же взяла себя в руки и довольно твердо произнесла:
– Большое вам спасибо, товарищ Ерохин. Я теперь и сама доберусь. А вы не задерживайтесь, пожалуйста, из-за меня.
– Да что вы, Ольга Васильевна! - горячо воскликнул железнодорожник, все еще продолжая поддерживать Белову. - Как же я могу оставить вас здесь одну?…
– Нет, уж вы не беспокойтесь, пожалуйста, - осторожно отстранила его руку Ольга, и в голосе ее послышалось легкое раздражение. - Теперь ведь мне ничто не угрожает.
Поезд с опасным грузом действительно был уже довольно далеко, и Ерохин, несколько растерявшийся в напряженной обстановке, успокоился и тоже понял, что непосредственная опасность миновала.
– Ну, как хотите, товарищ Белова, - смущенно проговорил он, оставляя Ольгу. - Я пойду тогда.
Когда железнодорожник ушел, Ольга снова почувствовала неприятную, томящую слабость во всем теле и, отойдя немного в сторону, медленно опустилась на обочину полотна железной дороги.
