Виктор Сапарин - Однорогая жирафа (сборник)
Снаружи раздавались громкие голоса.
Я вышел из палатки. Саша и Сергей стояли около голубей и о чем-то горячо спорили — оба с ножами в руках.
— Из-за чего шум? — сказал я. — Вы сюда посмотрите!
— Никель? — Еременко почти благоговейно уставился на пробирку, на дне которой, как ртуть в термометре, поблескивал металлический осадок.
— Содержание? — Сергей выпустил из рук нож, он воткнулся в землю.
— Шесть и семь десятых!
Сергей свистнул:
— Ого! Вдвое больше, чем во многих никелевых рудах.
— Отлично, — сказал Саша, — вот и голуби пригодились!
Я посмотрел на друзей.
— Голубиная связь, — пояснил Еременко. — Что еще тут непонятного!
Ах, вот в чем дело!
— Что ж, это идея.
Но куда они полетят, эти голуби, если мы их отправим в путь? В свои голубятни? Но мы ведь ничего не знаем о том, где они находятся, кроме разве совхоза «Таежный», откуда к нам прилетел голубь № 3.
— Какое это имеет значение! — Саша нетерпеливо пожал плечами, когда я изложил ему свои соображения. — Напиши только сверху: «Переслать в Листвянск». Вот и все.
— Хорошо, но что ты делал целое утро? — заинтересовался я.
— Вот это.
Саша показал короткие алюминиевые трубочки. Это были пенальчики, которые он вырезал ножом из корпуса конденсатора, оставшегося от разбитой рации.
Для большей надежности мы решили послать всех трех голубей сразу.
Я быстро сочинил донесение, Сергей, обладавший бисерным почерком, изготовил с помощью лупы три крошечные копии, вложил голубеграммы в алюминиевые конверты и прикрепил их к ножкам птиц.
Теперь настала очередь действовать нашему начальнику связи.
Как заправский голубятник, он вооружился шестом, к которому была привязана голубая майка.
Мы выпускали голубей поодиночке, с промежутком в полчаса.
Сделав несколько кругов, птица, напутствуемая взмахами шеста и холостыми выстрелами, ложилась на курс и исчезала в воздухе.
* * *Взяв ружья, мы отправились на охоту. Это было теперь самым неотложным делом.
Настреляв рябчиков, уже под вечер возвращались мы все трое «домой». Стемнело, когда мы, увешанные птицами, подходили к лагерю.
— Еще один! — воскликнул Сергей, указывая на птицу, одиноко сидевшую на осиновом суку. — Пальнем для ровного счета.
И он приложился. Я успел толкнуть Сергея под руку. Заряд дроби пролетел мимо.
Птица взвилась в воздух и закувыркалась — это был наш турман.
Еременко сплюнул.
Ничего, Саша! — заметил Сергей. — Остаются два очка из трех возможных.
Турман, покрутившись в воздухе, уселся на березе рядом с нашей палаткой.
На другой день утром, еще лежа в постелях, мы услышали над своими головами нежное воркование. Сквозь полотно палатки виднелись движущиеся тени, в которых мы узнали силуэты птиц. Выйдя из палатки, мы обнаружили на крыше нашего жилища еще одного возвратившегося почтальона — это была голубка, в свое время первая навестившая нас здесь, в тайге.
— Телеграммы возвращены, — Сергей вздохнул, — за ненахождением адресата.
Действительно, осмотр птиц обнаружил, что в их пенальчиках лежат наши собственные нетронутые голубеграммы.
— Ну, теперь жди третьего, — сказал я.
Подняв головы, мы посмотрели в небо. Но ожидаемой точки мы там не увидели.
Зато послышался слабый шум самолета, летящего где-то за сопками.
— Ага! — Сергей хлопнул по плечу Еременко. — Поздравляю, Саша! Одно попадание из трех возможных… Молодец третий номер! Он всегда казался мне самым порядочным… А как быстро отозвались в Листвянске!
Еременко быстро схватил ракетницу и поднял ствол вверх. Красная дымящаяся черта прорезала воздух.
Но шум мотора, вызывавший эхо и слышавшийся поэтому с двух сторон, постепенно ослабевал, пока, наконец, совсем не затих.
— Промахнулись, — с досадой сказал Сергей. — Ты координаты точно указал?
— Я говорил, что будут искать! Видите, ищут! — ответил я.
— Так ты думаешь… — упавшим голосом проговорил Сергей.
— К нашей голубеграмме это никакого отношения не имеет! Ищут по квадратам…
— А может быть, так просто самолет пролетел, — высказал мрачное предположение Еременко. — Случайный какой-нибудь рейс — медицинская помощь или там лесная охрана: смотрят, нет ли пожаров.
Мы не хотели верить в это предположение и весь день прислушивались, не раздастся ли шум самолета, но к обычным звукам тайги не примешивалось никаких посторонних звуков.
* * *Обследуя обнаруженное накануне месторождение, мы нашли еще несколько выходов рудного пласта почти к самой поверхности земли.
— Как там наши голубочки поживают? — говорил Сергей, когда мы возвращались в лагерь.
Как выяснилось, птицы чувствовали себя отлично. Тем более, что вместо оставленной утром пары нас ожидала в лагере вся тройка.
— Полный сбор, — заметил я. — Поразительная привязанность к трем молодым рудоискателям.
— Да-а! — протянул мрачным тоном Еременко и отвернулся в сторону.
— А вроде казался самым надежным, — огорчился Сергей. — Ты что ж это, милый? — обратился он к голубю № 3. — Стыдно, брат!
Но «милый» вовсе не казался пристыженным. С обычным своим общительным видом он сделал по траве несколько шажков к Сергею и заглянул в ладонь, куда тот высыпал из кисета крошки табаку. Клюнув в ладонь, птица замотала головой и только что не начала плеваться.
— Не нравится? — спросил Сергей. — И этот, брат, последний. Нет больше табачку!
И вдруг воскликнул:
— Те-те-те! А это что такое?
Он показывал на пенальчик, привязанный к розовой лапке птицы.
— Ты же сам его запечатывал, — я пожал плечами. — Что же, ты не узнаешь?
— В том-то и дело, что не узнаю! — торжествующе закричал Сергей. — Этот побольше, да и другой формы.
Я отделил от ножки голубя пенальчик — алюминиевую трубочку, отштампованную фабричным способом. Внутри лежал лоскут бумаги, свернутый аккуратным рулончиком.
Письмо было адресовано мне. Из совхоза «Таежный» передавали полученные по телефону указания из Листвянска. Завтра работ не производить, с утра быть всем в сборе, развести костер побольше и постараться, чтобы он посильнее дымил. Ждать прилета геологов и рабочих с базы.
— Ура! — закричал Сергей и, вытряхнув из кармана последние крошки шоколада от неприкосновенного запаса, бросил их голубю.
— Премия! — пояснил он.
* * *Некоторое время мы все шумно радовались. Но через несколько минут Сергей перестал смеяться и начал как-то странно посматривать на голубя № 3, принесшего нам счастливую весть.
