М Валигура - Кольцо Афродиты
- Чо там? Дай позекать,- канючил Серега.
- Уйди,- говорю,- толстожопое. Окуляр задрочишь. Там такие люди...
- Какие?
- Нарядные.
- Дай посмотреть...
- Тварь! Уйди.
А про себя решил с этой женщиной познакомиться.Не то, чтоб она меня, как женщина, взволновала, не, я по-прежнему оставался верен Оксане ( хотя я и на нее клал ) - просто хотелось порадовать дядю Володю новым материалом.
Я снова прильнул к окуляру, чтоб лучше слышать.
- Позвольте вас проводить, Марфа,- сказал Ябунов.
- Ябунов, опять ты перднул,- строго заметила женщина.- С таким вонючкой не пойду.
Ябунов смущенно заулыбался, разводя руки. Жора помог Марфе надеть черную кожанку и получил по морде. Тогда они с Ябуновом напару уселись за стол допивать шампанское (Ябунов пердел так, что мне пришлось уменьшить громкость теле-скопа), а женщина ушла. Оставив телескоп, я бросился за ней.
- А теперь можно посмотреть?- вскинулся Серега.
- Очко после себя протрешь, тварь!
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Небо усеяли звезды, траву покрывала роса.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
" Какая, в пизду, роса?- подумал я.- То, что ОНИ ебнулись, я давно знал, но не до такой же степени."
Впереди меня плыла стройная фигурка Марфы. На чем плыла - не помню; то ли на байдарке, то ли на каноэ, да и какая, хуй, разница? Я подрулил к ней на моторном катере и сказал:
- Пересаживайся, сучка.
- Понимаешь ли ты, что это означает признание в любви? - ответила она.
- Кому это ебет,- небрежно буркнул я, поигрывая кольцом.
- Байрон,- томно проворковала она, бросив весла.
- Я,- говорю,- не Байрон, я другой -- простой поэт Подушкин.
- А, Гоша,- сообразила она.
- Кому, повторяю, ебет?
- Какая ночь! - вздохнула она.
- Бля, темная! - разъяснил я.- Ну шо, поплыли?
Она назвала адрес. Я дернул за ремень стартера; матор заглох.
- Сто хуев мне в жопу! - пошутил я.
Марфа посмотрела на меня с уважением. Я смутился.
- Метафора,- объяснил я.- А ты, кстати, лесбиянка?
- Но. А ты, случаем, не пидр?
- Но. Но беспочвенно.
- В душе?
- Не.
- А где?
- В пизде.
- А!
- Ну, приплыли,- я отдал конец, и мы выскочили на берег.
- Пойдем, - сказала она . - Только конец забери.
Я забрал конец из рук матросика и спросил:
- Ну, как там Вика?
- Нормально,- отраппортoвал тот.- Токо ж больно злоебуча.
- С годами,- говорю,- проходит. Ну ты, отдай конец.
В прихожей было пусто. У дверей в марфину комнату - непривычно тоже. В самой марфиной комнате было неуютно - ни поломанной радиолы, ни котов.
- У меня,- грит,- японский магнитофон и собака.
- Я,- грю,- твою собаку в рот ебал.
- А?
- А магнитофон на хую вертел.
Легли без музыки. Ну и без собаки, ясен арафат.
После того, как она пощупала мой арафат, она вздохнула.
- Что,- говорю,- неудачен?
- Чересчур,- говорит,- удачен.
- Это единственная проблема?
- Хм... а что он может?
- Вертеть.
- В каком смысле?
- Вж-ж-ж-ж!
- Уй, Гоша! У меня голова кружится.
- Это,- говорю, от счастья. Ты, кстати, из Мафии?
- С чего ты взял?
- А вот с чего...
- Уй! Ну, из Мафии.
- Главной будешь?
- С чего ты взял?
- Уй! Не знаю.
- То-то... Уй! Ну, главная.
- Я тебя раскрыл! - сказал я радостно и, ухватив за ягодицы, насадил поглубже.
- Уй! Ну, раскрыл. Подумаешь, шпиен. Сысчик. Филимон Купер.
- Филимон,- говорю,- тоже на вас работает?
- Уй!.. не, он кирпичи продает. Мелкий бизнес.
- А если подумать? - я перевернул ее на живот.
- А хули тут думать? Мелкий.
- А чо он мне, сука, морду набил?
- Уй! Чо, не помнишь - сам напросился!
- А Жора?
- А чо Жора, чо Жора?
- А вот чо,- сказал я, переворачивая ее снова на спину.
- Уй! Ну хватит, давай лирическое отступление.
- Лирическое? Н-на!
- Уй! Гоша, пидр! В начале книжки такой тихий был...
- Колись, Марфа, тебе скидку дадут. Все равно те не жить. Пропесочу в газете - запердишь, что твой Ябунов.
- Уй! - и Марфа в бессознательном состоянии откинулась на подушки. Сука! А я еще и не кончил!
Злясь на Марфу, я начал рыскать по ящикам ее письменного стола в надeжде найти интересный компромат. И нашел. Уй, тут до хуя чего было. То-то порадуeтся дядя Володя. Я распихал документы по карманам, надел штаны и ушел - уж очень у Марфы неуютно было.
" А ведь она мне в матери годится ",- подумалось печально.
В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
- Чо, без бабы? - поинтересовалась она.
- Я уже,- похвастался я.
Оксана нахмурилась и яростно заелозила тряпкой по полу. А я, оттолкнув Сидорыча, вошел на кухню.
На кухне сидел Саша Рогов в сером, хорошо пошитом пиджаке и майке на голое тело. Перед ним стояла бутылка шотланского виски " Джони Уокер ", рядом лежала коробка гаванских сигар.
- А, сoсед! - приветствовал меня Саша Рогов.- Садись, сосед, счкотчу наебнем.
Я присел.
Саша налил мне полный стакан и прогнусавил под нос:
- Джони Уокер, Джони Токер, Джони песенки поекер.
- Да орешки все грызекер,- закончил я.
- Верно! - Рогов хлопнул ладонью по столу.- Ты не ссы - наши придут, я тя в обиду не дам.
- Какие - наши?
- Наши, Роговы! - Саша залпом долакал стакан.
- А чо,- грю,- уже идут?
- Уже в пути,- заверил меня Рогов.- Товарищ, верь, взойдет она.
- Байрон,- буркнул я.
- Ни хуя! - Саша повертел указательным пальцем.- Рогов!
- Ну, хуй с ним,- поморщился я и пошел спать.
МАРИНА
Мы с кузеном Димоном шагали по Проспекту.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Проспект разжирел и залоснился. Редкие старые постройки рассыпались на кирпичики, на их месте вырастали новые диковинные строения с непонятными названиями: "Ночной клуб", "Гриль-бар", "Казино". На месте кинотеатра "Централь-ный" (Боже, благослави матросов!) поблескивал красными очечками окон публич-ный домик. Коммерческие ларьки торчали повсюду, как хуй после молитвы.
Молодые жлобы из ларьков торговали иноземными сигаретами, водкой, спиртом "Royal", "Наполеоном" и шотландским виски.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Саша Рогов пьет "Скотч",- сообщил я Димону.
- Саша Рогов ебнулся,- отозвался Димон.- Скоро он начнет пить перцовый пластырь.
- Не вижу связи, кузен.
- Она глубже, чем ты думаешь. Дай закурить.
Пришлось купить этому сраному кришнаиту сигареты.
Димон смолил одну за другой. После третьей говорит:
- Как думаешь, если я в один прекрасный день стану импотентом, тупая эта блядь от меня отвяжется?
- Лена?
- Но.
- Не знаю, кузен,- искренне пожал плечами я.- Между прочим, как у тебя с ней?
- Она,- говорит Димон,- какая-то неземная, эта блядь. Разучила несколько кришнаитских песен. И уже третий месяц беременна.
- Ну ты, - говорю, - Димон, даешь!
- Я - глубоко несчастен,- заявляет Димон. - Единственное, что у меня осталось в жизни - это Кришна и брат Игорешка.
