Поль Уинлоу - Конан и карусель богов
В висках киммерийца тяжелыми толчками билась густая кровь. Бешенство гнало ее по жилам, бешенство требовало немедленного действия - все равно, какого и с каким исходом.
Но все же не зря он был Конаном, шестидесятилетним Конаном, по чистой случайности оказавшемся в молодом и полном сил теле. Этот уже весьма и весьма немолодой боец отлично понимал, что бесполезно бросаться на неуязвимого противника; не лучше ли попробовать хитрость?
Конан бросил быстрый взгляд на своих спутниц. Белит перехватила его первой:
- Соглашайся! - воскликнула она, подавшись вперед и прижимая руки к груди неосознанным жестом умоляющей женщины; это, наверное, поразило Конана сильнее всего. Неукротимая предводительница пиратов, капитан "Тигрицы" никогда и ни о чем не просила, тем более - не умоляла.
- Соглашайся, Конан!
- Разумные слова, весьма разумные, - одобрительно кивнул Зертрикс. - Но все же я решил показать вам кое-что, а то вы слишком долго колебались...
- Нет! - вскинулась Гуаньлинь.
- Да! - передразнил ее горбун. - Сегодня мой день, богиня, и не тебе вставать у меня на дороге. Но ты, если не хочешь, то не смотри, - и он прищелкнул пальцами.
Прямо перед замершими Конаном и его отрядом заклубился кроваво-черный, с рыжими огненными прожилками туман. Струи его свивались и сплетались, точно громадные удавы; затем в самом сердце этого дикого танца огненно-дымных змей возник небольшой просвет; оттуда хлынул мертвенный желтый свет. Просвет быстро расширялся, и взорам зрителей предстала ясная картина...
Над выжженной, иссушенной невидимым светилом равнине клубились коричневые смерчи. Медленно ползли громадные удушливые облака - Горбун явил Конану лишь видение, однако постарался на славу, и в самом деле перенеся внутрь Розового дворца непереносимое зловоние этих туч. Нигде не было видно никаких следов растительности.
Однако жуткая пустыня кишмя кишела жизнью. Всюду - на вершинах песчаных раскаленных барханов, в ложбинах между песчаными волнами, в тяжелом воздухе - всюду летали, ползали, катались, шагали, тащились, ковыляли, прыгали самые причудливые и неописуемые создания из темных ночных кошмаров. Человеческая фантазия не смогла бы создать подобных монстров; сплошное уродство и гротеск.
Шла непрестанная кровавая охота. Все сражались со всеми и все пожирали всех. Зубы, пилы, клешни, когти и тому подобные смертоносные орудия, которыми в изобилии были оснащены обитатели этого странного места, не знали ни минуты покоя. Тут и там на голой земле валялись дочиста обглоданные костяки.
Среди диковинных творений разгулявшейся фантазии неведомых Богов медленно бродили высокие фигуры, смахивавшие на огромных обезьян. Длинные руки свисали до земли: под гладкой черной кожей перекатывались бугры мускулов, жутковато, багрово просвечивавших через покровы - казалось, там текут струи расплавленного металла. В глубоких глазницах, точно уголья, горели дикие, лишенные даже зачатков разума глаза. Твари эти казались здешними хозяевами - никто не осмеливался заступить им дорогу.
А потом жуткое безмолвие, нарушаемое только хрустом непрестанно жующих челюстей, внезапно нарушил истошный, отчаянный женский визг. Видение тотчас же изменилось - пробивая ядовитые желтые тучи, вниз к земле камнем летела белая фигурка обнаженной молодой женщины.
Она была хороша собой - успел понять Конан; успел понять только это, потому что в следующее мгновение несчастная рухнула прямо на песчаный откос пологого длинного бархана.
Она упала удачно - во всяком случае, осталась жива. Судя по всему, она не слишком понимала, что с ней произошло, и попыталась подняться на ноги; видно было, что раскаленный песок обжигает ей пятки.
А потом... Того, что случилось потом с ней, Конан не пожелал бы и злейшему своему врагу. Разбежавшиеся было твари, напуганные шумом падения, оправились от неожиданности, и со всех сторон двинулись к ней. Она истошно вскрикнула, метнулась в одну сторону, в другую... Кольцо жутких тварей быстро сжималось. С побелевшим лицом и расширенными от ужаса глазами женщина шагнула назад раз, другой... а потом нечисть, как по команде, бросилась на нее со всех сторон.
Крик несчастной, казалось, будет вечно звучать в ушах Конана. А самым же страшным было то, что жертва продолжала жить, несмотря на страшные рваные раны и неустанную работу челюстей и клешней. Песок покрылся кровью, внутренности вывалились, а она все жила, не теряя сознания...
А потом к месту кровавого пиршества подоспели черно-багровые демоны, те, что походили на гигантских обезьян, и началось самое ужасное. Демоны отогнали хищную свору и "сложили" несчастную "по кусочкам" обратно - чтобы немедленно приступить к удовлетворению своей похоти.
И тогда Гуаньлинь вскочила на ноги. Кроткие глаза ее превратились в два пылающих яростью костра; все тело трепетало в неистовом порыве, казалось она сейчас вопьется в горло Зертриксу зубами. Горбун даже невольно отшатнулся, несмотря на всю свою самоуверенность.
- Я приказываю - освободись, душа! - громко и властно произнесла Гуаньлинь, простирая руки в повелительном жесте. Взор ее пылающих глаз был направлен на терзаемую демонами несчастную, и черно-багровые фигуры на миг отскочили от жалкого подобия человеческого тела, которое все еще служило им игрушкой; отскочили, но лишь на секунду, сила доброй богини была явно недостаточна для того, чтобы защитить жертву; пользуясь нерешительностью демонов, на тело бросились пожиратели и спустя мгновение на песке остались лишь дочиста обглоданные кости да пятно крови...
- Она умерла. Это все, чем я могла помочь... - выдохнула Гуаньлинь, обессиленно опускаясь на пол. Глаза ее заволоклись мглой.
Воцарилось мертвое молчание. Конан бережно подхватил на руки невесомое тело Гуаньлинь и осторожно дал ему соскользнуть в бассейн. Это подействовало: глаза хозяйки Розового Дворца вновь приоткрылись.
- Ну, теперь вы все видели, так сказать, своими глазами, - горбун потер руки, точно приказчик после удачной сделки. - Я думаю, это несколько поколеблет решимость вашего предводителя. А, Конан? Ты еще не отказался от глупого упрямства?
Киммериец стиснул зубы. Пока этот горбун был ему не по силам; но что-то подсказывало киммерийцу, что их встреча - не последняя; и откуда-то пришла твердая, будто камень, уверенность, что они еще посчитаются и что тем или иным способом он, Конан, найдет возможность поквитаться с Зертриксом.
- Конан, умоляю тебя, - глухо промолвила Раина. - Нам не найти спасения даже за гранью смерти! А твой отказ все равно не спасет принца...
- Весьма разумно! - одобрил горбун. - Вижу, число здравомыслящих растет не по дням, а по часам.
