Грег Бир - Схватка
На обратном пути до Мерсиора они четыре раза ввязывались в стычки, и в каждой Пруфракс сумела отличиться. Теперь она несла в себе нечто особенное, какую-то сокровенную мысль, которой не стала делиться даже с Клево. Мысль, которую шлифовала последние дни во время наземных тренировок.
Пользуясь той свободой, что предоставлена ястребам, она выбрала апартаменты для отдыха за пределами тренировочной площадки, в относительно немноголюдной зоне «Дочь Городов». Ее временно отстранили от участия в боевых действиях — предстояло решить некоторые вопросы, в первую очередь вопрос о ее новом статусе.
Клево подал рапорт со своими предложениями руководству среднего звена, и его тоже оставили на базе, чтобы он мог придать своему проекту более законченную форму. Теперь они могли быть вместе, не думая о времени.
Жилой отсек располагался на шестнадцати квадратных километрах. Апартаменты были не слишком изысканными, но зато в них все было «натурально», как говорилось в каталоге. Клево называл их «мансарда» — не очень точно, как она обнаружила, отыскав это слово в его блоках памяти. Видимо, он просто старался донести до нее некий бытовой стиль.
В тот последний их день Пруфракс согрелась в его объятиях, и оба они на несколько часов погрузились в натуральный сон. Проснувшись раньше него, Пруфракс долго рассматривала его лицо, а потом осторожно дотронулась до его руки.
Было в этой руке что-то особенное, что отличало ее от рук всех остальных партнеров, с которыми она когда-либо была восприимчива. Мысль, что чья-то рука может быть уникальна, позабавила ее. Никогда и ни с кем не было у нее такой степени восприимчивости, как с Клево. И это только начало. Если их обоих подвергнут тиражированию, значит, эта необыкновенная восприимчивость — любовь — повторится бесчисленное количество раз. Снова и снова Клево будет встречаться с Пруфракс, учить ее, открывать ей глаза.
И почему-то это радовало ее, хотя повтор, тиражирование способствовали умерщвлению истории. Именно с этой тайной мыслью устремлялась она теперь в бой. Каждая новая Пруфракс будет выживать от боя к бою, чувствовать восприимчивость к Клево, учиться у него. Если этого не произойдет именно с ними, нынешними Пруфракс и Клево, то, значит, произойдет со следующими. И пусть тогда умирает история — ведь любовь все равно будет продолжаться вечно.
Страх перед смертью — рудиментарное чувство, от него не избавились даже ястребы — исчез без остатка, несмотря на то огромное удовольствие, что она получала теперь от жизни. Чувства Пруфракс обострились. Она делала много того, что он не мог, каждый раз приводя его в восторг. И если он входил в состояние самоанализа, освобождаясь от груза воспоминаний о собственном боевом прошлом и от зависти к ней, это тоже было хорошо. Все, что они ни делали друг с другом, было хорошо.
— Было хорошо.
— Было.
Она выскользнула из его объятий и, пройдя сквозь неосязаемую цветную завесу, вышла в холл и увидела там двух ястребов и женщину из руководства, с которой никогда прежде не встречалась.
— Подчиненный, — представилась Пруфракс.
— Вышестоящий, — ответила женщина, одетая в желтовато-коричневую форму — цвет наземников.
— Чем могу быть полезна?
Вышестоящая пристально посмотрела на нее:
— Вы находились в восприимчивых отношениях с исследователем?
— Да, — сказала Пруфракс, стоя обнаженная посреди тесного отсека. Скрыть подобные встречи можно на корабле, но уж никак не в жилых апартаментах, под носом у наземников. — Это что, служебное преступление?
— Нет. — Вышестоящая невольно отметила про себя великолепное сочетание силы и грации, что заключало в себе тело Пруфракс. — Но руководство уже определило ваш новый статус.
Ее охватила дрожь.
— Пруфракс, — обратился к ней один из ястребов — и тут она узнала в нем и его спутнике двух персонажей мифов — Кумнакса и Арола, некогда ее кумиров. — Вам оказана большая честь, та же, что в свое время вашему партнеру. Поскольку вы обладаете ценным набором генов…
Остальное она по большей части пропустила мимо ушей, уяснив лишь, что ее снова станут использовать в боевых операциях, а когда решат, что она достаточно опытна, переведут в подразделения полинструкторов. Тогда ее боевая карьера завершится, и она станет героем, живым образцом для подражания.
Героям всегда подбирали партнеров, исходя из целесообразности. Герои-ястребы не могли вступать в партнерские отношения даже с бывшими ястребами.
Из-за цветной завесы показался Клево.
— Ну что же, долг зовет, — сказала вышестоящая. — Апартаменты ваши демонтируются. Вас расселят по отдельным отсекам, и каждый займется своими прямыми обязанностями.
С этими словами они вышли. Пруфракс протянула руку, но Клево словно не заметил ее.
— Бесполезно, — сказал он.
Внезапно она пришла в ярость:
— Значит, ты сдаешься? Я хотела от тебя слишком многого!
— Я зашел еще дальше, чем ты, — сказал он. — Я ведь давно знал о приказе и все-таки оставался здесь, рискуя испортить отношения с высшим руководством.
— Выходит, я для тебя значу больше, чем история эволюции?
— Сейчас ты — моя история. История того, как они все это делают.
— У меня такое чувство, словно я умираю, — сказала Пруфракс немного удивленно. — Клево, что это? Что ты сделал со мной?
— Мне тоже больно, — сказал он.
— Ты ранен?
— Я в смятении.
— И все-таки не верю, — сказала она, чувствуя, как в ней снова закипает гнев. — Ты знал и ничего не предпринял?
— Противиться значит забыть о служебном долге. Попытайся ты что-то возразить, нам было бы еще хуже.
— Так какой же прок от твоей истории, такой величественной, такой возвышенной?
— История — то, что тебе дано независимо от твоей воли, — сказал Клево. — Я только записываю.
— Почему их разделили?
— Не знаю. Но тебе они все равно не нравились?
— Да, но сейчас…
— Понимаешь? Ты — это она. Мы — это она. Вернее, мы — ее тени. А она была настоящей.
— Я не понимаю.
— Мы не понимаем. Посмотри, что с ней происходит. Они вытравили из нее все самое лучшее. Пруфракс участвовала еще в восемнадцати боевых операциях и погибла, как гибнут герои, в самый разгар сражения. Исследователи бились над вопросом, какие качества она утратила, когда ее разлучили с Клево, но так ничего и не поняли. Однако факт оставался фактом — она никогда уже не стала вновь тем бойцом, каким была прежде. Почему? Ответ уходил своими корнями в область знаний, к тому времени почти не используемых. Лишь очень немногие из живущих могли разобраться, а среди них не было ни одного, имеющего доступ к мандату.
