Мартин Джексон - Деревня страха
Клайд поинтересовался, с чего лучше начать поиски.
- Слава Богу, этим будем заниматься не мы, - заверил его инспектор. - Редклиф ударился в бега, не так ли? Почувствовав запах крови, он потерял осторожность. Сейчас он может быть где угодно. Думаю, это дело Скотланд Ярда.
Нельзя сказать, что Клайда это сильно расстроило.
Временами он ощущал, что напряженность становится постоянным фактором в жизни деревни.
- Вы собираетесь уезжать, сэр?
Инспектор зевнул и уставился на сержанта ничего не выражающим взглядом.
- Да, и уверен, что вы об этом особенно жалеть не будете, Клайд. Вы сможете вернуться к своим повседневным обязанностям или займетесь чем хотите. Мы соберемся, я выслушаю доклады подчиненных, и мы уедем не позднее вторника. Можете угостить меня на дорожку кружкой пива, чтобы показать, что ничего не таите на душе. - Он задержался в дверях. - Это приказ. - Он подмигнул и вышел.
Клайд усмехнулся и нажал на кнопку, расположенную на столе. Через некоторое время появилась его жена, озабоченная, с тряпкой в руках.
- Он уже ушел?
Клайд кивнул головой.
- Да, они уедут через несколько дней. Если ты еще не слышала, будет объявлен розыск Редклифа.
Женщина удивилась.
- Жуткое дело. А что они собираются делать с этой девушкой?
- Делать? Ничего. Она же не виновна, или ты думаешь иначе?
Правая бровь жены драматически поднялась вверх.
- Не виновата? Я бы так не сказала. Тут за километр тянет чем-то другим.
Клайд застонал.
- Ее моральные принципы - это ее дело, и ты это знаешь. По закону она в настоящее время считается невиновной. Так что ты со своей теорией попала пальцем в небо.
Она вздохнула, быстро протерла пыль со стола.
- Я ведь предупреждала насчет Редклифа, а?
Сержант Клайд сел, подвинул к себе журнал происшествий и открыл его. Иногда такое занятие, как заполнение журнала, помогало ему сохранить равновесие и оставить неизменным расстояние между ним и сумасшедшим домом графства.
Еще до наступления темноты Тренч уложил тело Эдварда Шорта в тачку, накрыл одеялом и покатил к склепу. Был теплый вечер, самое приятное время для прогулок и очень подходящее для выполнения заданий Господа Бога. Упавшие лепестки цветов вминались в землю под его ногами и под колесом тяжело груженой тачки. Аромат раздавленных цветов реял в воздухе и навевал воспоминания - печальные и приятные. О детстве. В детстве он часто бродил со своим отцом по их старому саду, и, отстав от него на несколько шагов, внимательно выслушивал названия деревьев, цветов и трав, определял виды птиц, впитывая в себя благодать этого маленького уголка природы и господней любви, которая была разлита повсюду. Казалось, что сегодня, в этот вечер, Тренч был, наконец, близок к своей конечной цели - восстановить безмятежность природы, созданной Богом. Нужно изгнать зло, и воцарится добро. Тренч мог бы поклясться, что сегодня сад благоухал, как никогда раньше.
Добравшись до склепа, он поставил тачку у маленькой лестницы, обошел ее, вынул из кармана ключ и вставил в скважину. С трудом повернув его, он толкнул дверь и чуть было не задохнулся от внезапного ударившего в нос запаха.
Тело Редклифа находилось в склепе недолго, но погода стояла необычно теплая и здесь было жарко, как в печке. Войдя в склеп, Тренч увидел раздувшийся труп: кожа на нем приобрела теперь темно-синюю окраску и влажно блестела, вздувшиеся вены напоминали ивовые прутья, голова по-прежнему была свернута на сторону. Ничто уже не напоминало Редклифа. Отечность придала его лицу черты восточного, монголоидного типа. но, как ни странно, на нем еще можно было прочитать выражение боли и удивления. Разлагающиеся останки выглядели отвратительно, но сильнее всего подействовал на Тренча ужасный запах. Трудно было поверить, что одно-единственное тело могло так отравить воздух. Все вокруг было наполнено тяжелым зловонием, оно напоминало Тренчу запах испортившегося сыра, тухлых яиц, гнилого мяса одновременно. Тренч чуть было не упал в обморок. С большим трудом он выполз наружу. Запахи ада, подумал он. Гнусные серные испарения бездонной преисподней.
Отец рассказывал ему об этом.
Желая поскорей закончить свою работу, Тренч крепко ухватил куль, завернутый в одеяло, и, с трудом передвигая ноги под тяжестью ноши, снова направился в склеп. Задержав дыхание, вошел и что было сил отшвырнул от себя тело доктора Шорта. Одеяло осталось у него в руках, а уже закоченевший труп тяжело упал под ноги Редклифа. Вдруг волосы на голове у Тренча встали дыбом, он застыл, крепко вцепившись в одеяло. Раздувшиеся, разлагающиеся останки Редклифа начали медленно оползать. При этом скопившиеся трупные газы через разверзшийся рот с шипением вырвались наружу, и Том Редклиф издал громкий, сводящий с ума стон. Подобно мягкой, тягучей массе ила расползшееся тело накрыло верхнюю часть только что брошенного трупа и, наконец, успокоившись, застыло.
Тренч почувствовал - еще мгновение и он забьется в истерике. Он с трудом повернулся и, волоча ноги, сделал несколько шагов к выходу. Ударившись о входную дверь, он завизжал как испуганный кот. Вырвавшись наружу, он простоял несколько минут не в состоянии повернуться и закрыть дверь. Контрасты, которые он наблюдал, имели апокалипсический характер. Вечная жизнь сада, обещанная тем, кто следовал по пути праведности и добродетели. И вечная смерть в склепе, ужасные реальности разложения для тех, кто преступил границы, нарушил священные законы, установленные Богом. Немного отдышавшись, Тренч сделал несколько шагов назад, чтобы закрыть дверь склепа.
Вернувшись в дом, он сбросил одежду и полез в ванну.
Он долго намыливался и тер себя, чтобы смыть ужасный запах, который, казалось, пропитал все поры его тела, наполнил голову. Эти ужасы напомнили ему, что и он смертен. Вытираясь и надевая чистую одежду, он думал об одном: не останавливаться. Его задача еще не решена, он не должен успокаиваться.
Пробило одиннадцать, затем полночь, и Анита Кроутер наконец поняла, что Эдвард не придет. Это ее не обеспокоило, но здорово возмутило. Эти ученые такие ненадежные, подумала она. Они постоянно витают в облаках и смотрят вдаль отсутствующим взглядом. Это, конечно, привлекательно, но не до таких же пределов - чтобы заставлять женщину ждать, особенно такую женщину, как Анита, которая любит мужчин больше всего на свете, и, когда ее ожидания не сбываются, она приходит в отчаяние. В начале первого она поставила на столик свой пустой стакан и приготовилась провести ночь одна.
День сегодня прошел явно неплохо. После ухода Эдварда она еще целый час не могла отойти от того, что случилось, и думала о своем будущем, она восхищалась искренностью Эдварда и обдумывала, как примет новый, явно высший, общественный статус. Чтобы тебя просто хотели - организовать очень легко. Но сделать так, чтобы тебя хотели, любили, восхищались - гораздо сложнее и редко удается. Но у нее получилось, и она была благодарна за это своей звезде, данной фазе луны - всему. Выйти замуж за ученого - это действительно удача. Ее покойный муж был бакалейщиком. Правда, состоятельным - он владел сетью магазинов и ездил на "бентли". Но, все равно, бакалея, по ее мнению, - не самый достойный вид бизнеса. Всегда нужно было что-то придумывать, чтобы приукрасить действительность и имидж собственного мужа. На вечеринках, ведя беседу с другими дамами, она всегда со страхом ожидала вопроса: "А чем занимается ваш муж?" Разумеется, у нее было припасено множество ответов: у него целая сеть магазинов, он занимается сбытом продуктов питания и так далее. Иногда, не моргнув глазом, она заявляла, что ее муж - финансовый магнат средней руки. Но когда ей приходилось отвечать на конкретные вопросы, вдаваться в подробности - все становилось на свои места: он был бакалейщиком и больше никем. Другие дамы вели разговоры о разных интересных делах, которыми занимались их мужья, а Анита пыталась вспомнить что-нибудь любопытное или смешное, или даже трагическое, что могло бы случиться в этой торговой стране чудес среди яиц, сливочного масла, хлеба и джема, где правил ее муж. Бесполезно. Ей никогда не удавалось привлечь к себе внимание общества. И, несмотря на значительное состояние, которым обладал ее муж, у нее не было надежд войти когда-нибудь в то общество, где дамы замужем за блестящими, неотразимыми мужчинами, сделавшими сногсшибательную карьеру, например за дипломатами. Однако и ученый это уже кое-что, новое чувство, новый взгляд на жизнь. И самое главное: он очень хорош в постели - это выяснилось после того, как он расстался со своей природной скромностью.
