Лев Соколов - Корну
– Слушай, а чего у меня с лицом? – спросил Роман.
– Ха! Так оно у тебя все расцарапано. – Полицейский поковылял дальше.
«Вот ведь стерва, и когда успела? Я же вроде ее все время за руки держал…» – удивился Роман.
Комиссар сидел на лестнице, вытирая платком лысину.
– Эй, новичок!., как там тебя… Лагач! – окликнул он Павла. – Что там с этим, которому я врезал?
Лагач подошел к валяющемуся на полу «санитару». Оттянул у того веко – за ним открылся хаотично плавающий зрачок.
– Он хоть живой? – спросил комиссар.
– Живой, – отозвался Лагач. – Но челюсть к чертям собачим. И сотрясение гарантированное. Могли бы и послабее чуток.
– Так я рефлекторно… Хек! Нечего ему было руками махать. – Комиссар шумно выдохнул. – А ничего, есть еще порох в пороховницах!
– Ага. И порох в пороховницах, и ягоды в ягодицах… – Бек шел по коридору, волоча ногу. За ним на крашеном полу оставалась кровавая дорожка.
Лицо у комиссара вытянулось.
– Эй, кто-нибудь, вызовите скорую!
Роман поднялся по лестнице, добрался до холла и вышел на крыльцо. Во дворе недалеко от блокпоста догорали остатки машины, на которой приехали «гости». Вокруг суетились несколько полицейских с огнетушителями. У выезда с территории парень в форме что-то оживленно рассказывал двум другим, облокотившись на станок пулемета. Подбежал Рагоза.
– Видел, как мы его? Водила совсем безбашенный оказался.
– Взяли?
– Какое там, – скорчил мину Рагоза. – Сейчас вот потушим и что осталось возьмем… А у вас?
– Троих скрутили.
– Ну? Побегу смотреть. У тебя, кстати, вся физиономия расцарапана.
– Да знаю…
Роман еще некоторое время постоял, вернулся в здание и пошел к кабинету детективов. Там уже был Лагач, он стоял у окна и смотрел вниз. Окно было распахнуто, выломанная створка рамы висела на одной петле. Роман подошел, встал рядом с Лагачем и поглядел вниз. Там валялась вторая створка, поблескивая осколками стекла, там же лежала перекрученная оконная сетка.
Лагач почесал в затылке, потом сказал:
– Я, Роман, знаешь, что подумал?..
– Что?
– Наверно, не стоило вервольфа к батарее пристегивать… Да… И блохами пугать, наверно, тоже не стоило.
– Думаешь? – Роман посмотрел на стену, где когда-то была батарея, а теперь белел неокрашенный кусок стены.
– Почти уверен, – вздохнул Лагач.
– …Фиксирую. Подозреваемая отказывается отвечать на вопросы и молчит. – Долговязый человек на экране телевизора повернулся к камере и посмотрел в объектив. Это был Чеслав Зиммерн, начальник первой смены детективов. После того как начальника второй смены, Януша Бека, увезли в больницу с пулевым, именно ему пришлось проводить допрос.
– Дальше все в таком же духе, – Зиммерн посмотрел на своего телевизионного двойника и повернулся к комиссару Пальфи. Пальфи, который просматривал запись допроса вместе с Зиммерном у себя в кабинете, вздохнул и нажал кнопку на пульте. Изображение исчезло.
– Вообще ничего не сказала? – Пальфи поудобнее уселся в своем кресле, сложив руки на животе, и посмотрел в окно, где уже совсем стемнело.
– Ни одного слова.
– А дедок?
– О, этот дедок! Дамочка хоть гримасы корчит и глазами, того и гляди, дырку прожжет. А старикашка только сидит и улыбается, как чугунный Будда, хоть сейчас в храм… Поставить запись?
– Не надо. Чего мне на него любоваться, раз молчит… А третий, санитар?
– А санитар, господин комиссар, вашими стараниями до сих пор в себя не приходил, – хмыкнул Зиммерн. – Врачи из больницы обещали сообщить, когда очнется.
– Выяснили, кто они такие?
– Ни черта! Полный ноль по всем троим. В наших базах их нет. Послали запрос в Интерпол.
– Послали – и?
– И запрос ушел.
– Понятно…
– Да нам, в общем, и спешить некуда. – Зиммерн с наслаждением вытянул свои длинные ноги и откинулся на кресле. – Оформляем пока этих троих на вооруженное сопротивление и нападение на сотрудников полиции. К завтрашнему судья решение сделает?
– Безусловно, сейчас такие дела не тянутся.
– Ну вот, значит, с утра перевезем их из нашего КПЗ в тюрьму. Авось там посговорчивей станут. Опять же, данные мы сняли, может, к завтрашнему дню личности их выясним. Когда исчезает анонимность, и разговор может получится совсем другой.
– Ну да… – комиссар как-то неопределенно махнул рукой.
– А что с Беком? – спросил Зиммерн. – Серьезно его?
– Бедро. Я звонил в больницу, говорил с врачом. Пуля прошла так, что кусок оболочки застрял рядом с артерией. Опасности для жизни уже нет, но полежать ему придется.
– И кто в это время будет за старшего второй смены?
– Никто. Вица, Рагоза и Лагач. Все трое совсем зеленые.
– Хочешь, я подежурю завтра во вторую?
– А на кого я тогда оставлю первую? – вздохнул Пальфи.
11 сентября
На работе присутствовали, но явных дел не было, потому вроде как отдыхали. Лагач в ожидании ремонтников пытался приладить на окно фанерный лист, чтоб не так задувало. Роман и Рагоза кутались в куртки и в два ума сражались с кроссвордом на последней газетной странице. Кроссворд разгадывался плохо, и, по общему мнению, автор был идиот.
– «Сакральный жест, выражающий активное отрицание действий или намерений других людей», – прочитал Рагоза. – Четыре буквы, что это может быть?
– Ну так это, – Лагач повернулся к Рагозе, положил ладонь левой руки на сгиб согнутой правой и резко выставил ее на обозрение. – Хех! Малохольные иностранцы бывают просто средний пальчик отклячивают, – добавил он чуть погодя.
– Не подходит, – проверил Рагоза. – Здесь четыре буквы. Кстати, Павел, у тебя до аванса полтинника не будет? Что-то совсем я обнищал…
– Ну уж нет, – фыркнул Лагач. – Ты у меня и так уже вчера полтинник занял. А я еще, заметь, даже первого жалования не получил.
– Как раз и доведем до ровного счета.
– Вот эту ладошку видишь? – Лагач вытянул вперед свою огромную ручищу. – Ничего не получишь, пока долг не вернешь. Так что сложи фигу сам, мне лень.
– Точно, «фига»! – обрадовался Рагоза и схватился за ручку. – Как раз четыре буквы.
– А может, «дуля»? – предположил Роман.
– Может, и «дуля», – задумался Рагоза. – Тоже подходит… Вот что ты за человек Роман, все тебе испортить надо. Сейчас бы уже вписали «фигу» и думать забыли.
– Так потом бы все равно вылезло, если неправильно.
– Так то потом. К тому времени мы, может, и разгадывать уже бросим, – резонно возразил Рагоза. – Кстати, Роман, у тебя до аванса полтинника не будет?
Дверь открылась, и вошел хмурый Пальфи в сопровождении какого-то незнакомца средних лет. Незнакомец был в добротном неярком костюме, с короткой прической и доброжелательным выражение лица.
