Фрэнк Перетти - Пророк
– Да, он держался твердых убеждений, это несомненно.
– А каких убеждений держишься ты?
Внезапно Джон понял, как чувствовала себя Лесли Олбрайт после его «запланированного» вопроса.
– Ну... я уважал взгляды дедушки. Я всегда знал его позицию, и это хорошо. Все мы должны отстаивать свою позицию, и, думаю, дедушка служил прекрасным примером в этом отношении.
Карл все еще ждал ответа.
– Извините, – сказала подошедшая к столику дама. – Вы Джон Баррет?
О, замечательно. Своевременное вмешательство.
– Да, здравствуйте.
– Я смотрю новости каждый вечер. Обожаю вашу программу.
– Что ж, большое спасибо.
Порывшись в сумочке, дама вытащила маленький блокнотик и застенчиво протянула его Джону.
– Можно... можно попросить у вас автограф?
– Конечно. – Джон взял ручку, нацарапал в блокноте свое имя и облагодетельствовал очередную поклонницу.
Карл наблюдал за происходящим так же, как наблюдал за всем вокруг. С предельным вниманием – Джон это чувствовал.
– Каково это – быть знаменитостью? – спросил Карл. Отлично: безопасный вопрос.
– Знаешь, это... забавно. Конечно, это часть работы. Телевидение превращает тебя в общественно значимую фигуру, и потом, если посмотреть с другой стороны, ты должен быть знаменитостью, хорошо знакомым персонажем, которого люди хотят видеть каждый вечер. Так что программа новостей делает знаменитостей, но знаменитости, в свою очередь, делают программу новостей.
– Значит, тут много от шоу-бизнеса.
– Конечно. Это часть бизнеса, часть целого механизма. Ага, вот и обед, принесенный официанткой Рэйчел. Она поставила тарелку перед Джоном «Осторожно, тарелка горячая» – и большую стеклянную миску с салатом перед Карлом.«Она страдает», – подумал Джон.
– Принести вам еще что-нибудь?
– М-м-м... – Джону ничего не приходило в голову. Он посмотрел на Карла, но тот предоставил ему решать вопрос самому. – Пожалуй, нет... – Она страдает. А вы? С вами все в порядке?
– Нет. Я просто раздавлена. Я сейчас заплачу. – «Смотри, Джон, смотри внимательно. Действительно ли она сказала это?» Он пристально посмотрел на официантку. Она приветливо улыбалась. Нет, она этого не говорила.
Но Джон увидел невыразимую печаль в глубине ее глаз.
– Со мной все в порядке, – сказала она. – В стоимость обеда включена стоимость салата, так что вы можете сами выбрать салат на свой вкус у стойки.
– Отлично. Спасибо. – Официантка поспешно пошла прочь. Джон отчетливо почувствовал, что она спасается бегством. Он долго смотрел ей вслед, пока не почувствовал, что смотреть дольше просто неприлично. Впрочем, довольно думать об этом.
– Ну что ж, приступим, – сказал он Карлу, беря вилку. Они приступили к еде.
– Итак... э-э... расскажи мне о себе. О своих занятиях живописью.
Карл нахмурил брови, формулируя ответ.
– Я только что закончил обложку для журнала. Мне неплохо заплатили. Может, я сумею продержаться до завершения следующей работы.
– А что за работа?
– Ну... один мой друг руководит авангардистским театром. Он хочет, чтобы я сделал декорации к спектаклю.
– М-м... звучит интересно.
– Я не знаю, сумею ли удовлетворить его требования. Я сейчас ищу стиль. Последние два года я занимался нетематической, абстрактной живописью. Вся эта старая ерунда постоянно вылезает, и я не могу найти направление, в котором двигаться.
– Думаешь возвращаться в школу?
– Зачем?
– Ну, если ты потерял направление, это может помочь. Карл немного подумал, потом отрицательно потряс головой.
– Нет. Школа не поможет.
Джон заговорил с назидательными отеческими интонациями, хотя сразу почувствовал, что этого не следует делать.
– Знаешь, может, имеет смысл отточить свое мастерство, усовершенствовать профессиональные навыки.
– Зачем?
Джон откинулся на спинку стула, поднял руки и дал ответ, который казался ему совершенно очевидным:
– Тогда ты сможешь зарабатывать себе на жизнь. Карл все так же серьезно спросил:
– Зачем?
«Чтобы не быть тунеядцем», – подумал Джон. Он не хотел ввязываться в какой-либо принципиальный спор и поэтому попытался выразить свою мысль помягче.
– Ну, наверное, я держусь того старомодного представления, что смысл жизни заключается в том, чтобы поставить перед собой цель, много трудиться и в конце концов сформировать себя как личность.
Карл просто продолжал смотреть в свою миску с салатом.
– Но... я не могу рисовать так. У меня просто все время выходит не то, что надо... нечто бессодержательное. Этого недостаточно.
– Достаточно просто начать. Подумай сначала об этом, а потом ты уже сможешь подумать и обо всем остальном. – Атмосфера становилась напряженной. Пора сделать паузу. – Эй! Я забыл про свой салат. Сейчас вернусь.
Джон встал и направился к стойке с салатами. Черт! Как-то все неладно получается. Похоже, Карл не способен вести простую, незамысловатую, ни к чему не обязывающую беседу, за которой вечер прошел бы более приятно. Паренек встревожен, растерян, подавлен, не уверен в себе... естественный плод неудачного, распавшегося брака. Джон мысленно потрепал себя по плечу. «Ну-ну, Джон, ты должен гордиться». Что ж, может, стоит пойти дальше и позволить Карлу задать какой-нибудь страшно сложный вопрос. Может, они смогут выбрать действительно сложную тему и обсудить ее, по-настоящему глубоко разобраться в ней, – пока не начнут разборки друг с другом.
«Что ж, Джон, тогда поговори о своих убеждениях. Пожалуйста...» Он подошел к стойке с холодными закусками, взял тарелку и начал помешивать салат-латук в большой миске.
«Интересно, чувствовал ли себя Папа когда-нибудь так же в общении со мной? – Потом Джон внутренне рассмеялся. – Бог мой. Я это серьезно?»
– Энни...
Едва услышав этот голос, Джон понял, что слышит его нефизическим слухом. После нескольких идиотских случаев с галлюцинациями он наконец поумнел. Он положил немного латука на тарелку и украдкой бросил взгляд в сторону кухни.
Там, возле раздаточного окошка, одиноко стояла Рэйчел, с отсутствующим видом просматривая чеки. Джон слышал ее плач, хотя внешне она оставалась спокойной.
С самым непринужденным видом он положил на тарелку немного спаржевой капусты и огурцов.
– Энни... – Джон снова бросил быстрый взгляд в сторону кухни. Может, на сей раз он увидит печаль на лице девушки. Она вытерла глаза. Вероятно, подкатили настоящие слезы.
Джон взял немного брюссельской капусты и нарезанного тонкими кружочками лука. «Хм... триста сексуальных контактов, и никаких презервативов... и я оказался прав. Каким-то образом я знал это».
Он снова посмотрел на Рэйчел. Она положила чек в карман и подхватила поднос с обедом для очередного клиента. Если Джону не показалось, девушка сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. За ней в глубине помещения сгустилась неестественная тьма – черные тени, внушающие жутковатое, мрачное чувство.
