Андре Лори - Рубин Великого Ламы
— На «Галлии»? — повторили пораженные присутствующие.
— Вот видите, — продолжала Этель тем же отчаянным голосом, — мой отец лежит больной на Цейлоне; нам нужно, по крайней мере, десять дней, чтобы добраться туда обыкновенным путем, — слишком поздно без сомнения. Вчера вечером, мосье, вы говорили, что через сорок часов вы спуститесь в Коломбо. Как вы думаете, можете вы взять нас с собою? Мы постараемся не быть ненужным балластом, — добавила она с усилием улыбнуться; все ее высокомерие, вся сдержанность, вся гордость исчезли при этом тяжелом горе.
— Великий Боже! — воскликнул Оливье, — разве вы можете, надеюсь, в чем-нибудь пожаловаться на меня?.. Все, что я имею к вашим услугам, мисс Дункан, — и «Галлия», и как все остальное…
— Мистер Петтибон, — обратился он к комиссару, отталкивающее лицо которого показалось в дверях, — потрудитесь назначить каюту этим дамам; они отправляются вместе с нами!
— Невозможно! — произнес янки особенно резким тоном. — На судне нет более места даже для мыши!
— Ну, хорошо, вы найдете место. Высадите одного или двух человек из экипажа, если это необходимо!
— Я скорее сам сойду на землю, капитан! — возразил Петтибон, ощетинясь как дикобраз. — Отвечаю я или нет за безопасность аэроплана?
— Вы отвечаете, это понятно! Но я вам объявляю, что мы не уйдем без этих дам, и что мы уходим через три минуты! — произнес Оливье тоном, не допускающим возражений.
Комиссар свирепо ворочал глазами. Очень кстати жена его вывела из затруднения.
— Отошлите мою горничную и выгрузите сундук с провизией! — подсказала она ему.
— Это выход, — сказал он, обрадованный таким неожиданным выходом. — Только вы одна, Мэри-Анна, все умеете устроить… Я сию минуту распоряжусь!
После того, как он уступил, Этель, вся в слезах, бросилась на шею к мистрис Петтибон в порыве благодарности.
Что касается Оливье, то он уже приготовился спускать аэроплан; эти инциденты немного замедлили отход, назначенный ровно на два часа.
Петтибон, свирепо дергая за колокольчик, возвестил не участвующим в путешествии, что пора уходить саэроплана. В несколько минут площадка опустела.
Оливье обошел всю рубку, чтобы убедиться, всели ушли. Затем он вернулся на свой пост капитана, остановился у рупора и произнес громко: «В путь!»
Тотчас же, как только эти слова достигли слуховой трубы, послышался шум с боков чудовища, винты опустились, приходя в действие, и, подобно большим плавникам, ударяли по воздуху. «Галлия» величественно поднялась. С минуту она парила над шумевшей толпой, а потом вдруг повернула к югу и полетела.
ГЛАВА XII. Сверхкомплектный пассажир
Взрыв восклицаний всего народа приветствовал отлет аэроплана. Подъем произошел так легко и быстро, что путешественники, охваченные новыми ощущениями, даже и не думали отвечать на прощальные приветствия, которые поднимались снизу и неслись к ним. Один Оливье Дерош, опершись на корму, махал шляпой, посылая поклоны сотням лиц, устремленных на «Галлию», глаза которых казались блестящими точками. Внизу мелькал уже Лондон, как причудливое видение из черных крыш и дымящихся труб. Крики «ура», ослабленные расстоянием, казались последними выстрелами ракеты, и только отрывками долетали до аэроплана.
Вдруг, среди слабо доносившихся звуков и непрерывного басового гудения шести машин, которые храпели, точно в унисон, заставляя мост аэроплана дрожать, как на каком-нибудь заводе, — вдруг среди этих звуков Оливье был поражен каким-то сдавленным голосом, точно предсмертное храпение… человеческий голос или нет?.. Это, верно, жалобный писк какой-нибудь птицы, раздавленной на лету ужасным кораблем?.. Этот случай показался ему подозрительным. Но вот крик повторился, на этот раз Оливье ясно различил призыв на помощь, и в то же время было ясно: крик шел с наружной сторона аэроплана.
Инстинктивным движением он наклонился над сеткой, которая окружала палубу, с опасностью потерять равновесие, и, к невыразимому ужасу, заметил человеческую фигуру, которая висела на оси среднего винта.
Человек висел, обвив обеими руками огромную стальную ось. Его тело качалось в пространстве, и поминутно из уст его вылетал хриплый крик.
Оливье почувствовал, что кровь его леденеет, но выпрямившись, он тотчас же закричал громким голосом:
— На помощь!.. Все на палубу! Человек среди винтов!..
Прибежал Петтибон в сопровождении молодого негра приятной наружности и остановился около Оливье. Негр держал в руке свисток, как принадлежность своего боцманского звания; резким свистком он вызвал весь экипаж.
Мистрис Петтибон стояла на палубе в то время, как раздался тревожный крик Оливье.
Леди Дункан с дочерью, обе бледные и дрожащие, также вышли из каюты, где они скрывались с первого вступления их на аэроплан.
— Ох! Мосье, что такое происходит? — спросила леди Дункан с беспокойством. — Не крушение ли судна? Прекратится путешествие?
— Даже не запоздает, сударыня, — ответил Оливье, — дело в том, что человек упал на винты и нужно его оттуда вытащить. Но я могу усилить скорость других двигателей, мы не потеряем даже и десяти минут.
— Упал на винты! — повторила Этель, бледнея. — Как же вытащить его оттуда? Великий Боже!..
— Взгляните, мадемуазель; на палубе есть лестницы для того, чтобы по ним можно было спускаться и осматривать нужные части аэроплана. Эти лестницы закрыты теперь стеклянными, очень толстыми пластинами. Их сейчас откроют, и с помощью веревочных лестниц и крючьев мы попробуем спасти несчастного. Средний винт, движение которого вполне независимо, остановится по приказанию, которое сейчас же отдано, что облегчит спасение. Если вы станете возле этого трапа, вы увидите все подробности предприятия. Но, поверьте мне, лучше уйти, зрелище будет очень тяжело1
— Ах! Мосье, — ответила Этель с влажными глазами, — мы должны иметь много силы, чтобы перенести это зрелище, видя, как много должно вытерпеть это несчастное существо!.. Спасут ли его?.. Вы верите в возможность?..
— Я надеюсь на это! — отвечал Оливье, пропуская вперед мисс Дункан. Затем, обращаясь к Петтибону, он отдал ему приказания.
Через двадцать минут движение винта было остановлено; трап, который находился прямо над головой несчастного, был открыт; веревочная лестница, основательно скрученная, выкатилась из отверстия, покачалась минуту в воздухе, затем стала прямо и вертикально повисла над страшной бездной. Вокруг, внизу и вверху, ничего кроме голубого неба! Самый смелый человек мог бы поколебаться, прежде чем спуститься в это пустое пространство.
— Кто спустится со мной? — спросил Оливье громким голосом.
