Колин Уилсон - Дельта
События потекли вспять после смерти Бакена, в царствование Смертоносца-Повелителя Хеба. По преданию, Хеб постиг тайны человеческой души от отступника Галлата, предавшего своих собратьев людей из-за любви к принцессе Туроол. На деле все было прозаичнее. Научены горьким опытом поражения при Бакене Мудром, пауки сделали вывод, что подлинный их враг – не дерзость или агрессивность человека, а его ум. Среди советников Смертоносца-Повелителя был старый паук по имени Квизиб, также слывущий среди своих Сородичей «мудрым» (Найл с невольным удивлением подумал, что и у пауков есть свои мыслители и «мудрецы»). Квизибу запало изучить секреты человеческих повадок, и он начал посвящать свои дни наблюдению за горсткой людей-узников. Великое открытие произошло случайно, когда он взял к себе в хозяйство новорожденного сына умершей при родах женщины. Младенец – звали его Джарак – попал к одной из дочерей Квизиба, которая холила его, как ручную зверушку. Изумительно – ребенок со временем оказался глубоко привязан к этой дочери и к самому Квизибу и, похоже, сам считал себя скорее пауком, чем человеком. Как раз через Джарака Квизиб начал чувствовать человеческое сердце и душу, осознав, как легко можно помыкать людьми через их душевную привязанность и стремление к безопасности.
Тут пауки взялись за дело. Новорожденные младенцы стали изыматься у матерей и взращиваться среди паучат. Так постепенно скопилось первоначальное число слуг, полностью преданных паукам и презирающих своих сородичей-людей. Вакен Мудрый использовал в качестве лазутчиков серых пауков-пустынников; теперь смертоносцы засылали для той же цели своих слуг-людей. Те поселения, что все еще противились паукам, становились жертвами предательства. За несколько поколений от населения Бакена Мудрого не осталось ничего, все люди в Двуречьи оказались либо убиты, либо ввергнуты в кабалу.
Потрясало то, что своей победой пауки, оказывается, обязаны своим слугам-людям. Но и это еще не все, худшее было дальше. Найлу открылось, что во время преемника Квизиба – Грииба – и вспыхнуло восстание рабов. Оно было четко продумано, и прежде чем его удалось подавить, тысячи пауков и их приспешников лишились жизни. Смертоносец-Повелитель велел Гриибу измыслить какой-нибудь способ, чтобы этого не случилось больше никогда. Грииб вначале предложил умертвить всех рабов, оставив лишь тех, что служат паукам верой и правдой. Подумав, решили: непрактично, рабов слишком много. Кроме того, восьмилапые были не против определенного поголовья, так как человечья плоть пришлась им по вкусу, а поедать верных слуг все же не хотелось. Выход предложил один из слуг-людей Грииба. Имени изменника не сохранилось; известно лишь, что он имел опыт в разведении скота. Вот он и сообразил, что смертоносцам следует разводить рабов тем же методом, что и скот, тщательно отбирая самых жирных и тупых, чтобы плодили себе подобных. Любого, кто выказывает признаки умственной одаренности, надо загодя умерщвлять, пока не достиг он зрелости. Идея была взята на вооружение, и лишь за одно поколение смертоносцы достигли того, к чему стремились: опаснейший враг был разгромлен наголову. Люди стали относиться к паукам, как к повелителям и полновластным хозяевам; неповиновение – куда там, даже недовольство – сделались немыслимы.
Выслушивая все это, Найл наливался тяжелым гневом, пока не почувствовал нечто близкое к удушью. Гнев в равной мере был направлен и на растения-властителей: это Они в ответе за то, что смертоносцы воцарились на земле. Живо представив себе ядовитые паучьи клыки и злобные глаза, Найл содрогнулся от гадливости и неприязни. Как можно сознательно ублажать тварей, которые убивают, пожирают и держат в кабале собратьев!
Реакцией на вспышку гнева был неожиданно четкий ответный импульс растения, внятный, как человеческая речь. Пришелец обращался к нему напрямую, словно произнося слова вслух. Получалось нечто вроде:
– А как бы ты сам отнесся к своим собратьям? Они убивали, порабощали и пожирали себе подобных еще задолго до пауков. Умертвляли и ввергали в кабалу тех, кого считали недругом, разводили на пищу животных. И ты при этом еще твердишь, что они лучше пауков?
Найл на секунду струхнул от своей безрассудной горячности, но тут же сообразил, что лебезить глупо. Растение-властитель по своей сущности стоит над людьми, так что его не уязвишь ни словом, ни чувством. Кроме того, размышляй он молча или вслух, мысли все равно как на ладони. Придавало смелости и то, что в какой-то степени он все же прав; стоило подумать о пауках, о том, что они могут сделать с его семьей, как в душе снова очнулась глухая ярость.
– Люди, по крайней мере, всегда чтили разум. Паукам известно, что люди в этом смысле не уступают им, и все равно мечтают их извести.
– Как и ты мечтал бы извести пауков.
– Да, как и я, – упрямо подтвердил Найл.
И тут гнев в секунду испарился. Заглянув растению-властителю в душу, он уяснил, что тому нет особо дела ни до тех, ни до других. Пришельцы радели не за отдельные виды живых существ, как таковые, а за саму эволюцию. Им было безразлично, кто при этом хозяин, а кто раб.
Кроме того, рассказ еще не подошел к концу. Прошло столетие с той поры, как человек оказался в рабстве, и властителям стало ясно: что-то здесь не так. Развитие пауков шло на убыль. Они обленились, и день-деньской беспечно просиживали у себя в тенетах, таская для забавы мух и жируя на людской да животной плоти. Пробовали усилить подпитку жизненной силой – без толку; пауки, видно, воспринимали это, как подарок.
Мало-помалу пришельцы сделали для себя вывод. На их родной планете жизнь была так неимоверно трудна, что борьба за развитие стала второй натурой. Земля, в сравнении, была исполнена разнообразия. Вот так и сложилось, что ее создания совершенствовались лишь тогда, когда у них было против чего бороться. В первый десяток миллионов лет своей эволюции пауки не изменились почти никак; а тут считанные столетия, и они уже хозяева планеты. Такое положение их, безусловно, устраивает, опасности ждать неоткуда – к чему еще стремиться?
Властители решили пойти на эксперимент. Жуки-бомбардиры относились к паукам, как к всегдашним соперникам. Своих естественных врагов бомбардир осаживает, в основном, жгучим выхлопом газа. Но если сам случайно увязает в паучьих тенетах, где восьмилапый начинает обматывать шелковистой нитью, то безропотно позволяет обратить себя в беспомощный кокон.
Тогда растения-властители решили сосредоточить свои усилия на жуках-бомбардирах. Они с точностью определили длину волны, наиболее жукам соответствующую, и принялись передавать энергию с нарастающей интенсивностью. Едва «зарядившись», жуки стали изживать свой извечный недостаток. Теперь они уже не давались, жгучий выхлоп разом отшибал у охотника желание связываться.
